Артур Кларк - Сад Рамы

Глаза Майкла остановились на записи о смерти своего первородного сына и мгновенно наполнились слезами. Он отчетливо помнил тот давний страшный день св. Валентина. Они с Катлин обедали в рыбном ресторане в порту Бостона, когда узнали эту новость. «Простите, что запоздал с десертом, извинился молодой официант. – Я смотрел новости в баре. В Калифорнии катастрофическое землетрясение».

Они испугались. Томми, их гордость и радость, с отличием закончив школу св. Креста, добился права изучать физику в Калтехе. Бросив обед, О'Тулы поспешили в бар. Там они узнали, что землетрясение произошло вечером в 17: 45 по тихоокеанскому времени. Чудовищные колебания, возникшие в результате огромного разлома Сан-Андреаса, достигли перевала Кайон, и в сотне миль от эпицентра все было сметено с лица земли – люди, машины, строения, – словно лодки, застигнутые ураганом на море.

Майкл и Катлин всю ночь со страхом и надеждой слушали новости и вполне смогли осознать масштабы самого тяжелого из несчастий, обрушившихся на страну в XXII веке. Сила землетрясения достигла жуткой отметки по шкале Рихтера – 8, 2 балла. Без воды, электричества, транспорта и средств связи осталось двадцать миллионов человек. Разверзшиеся пятидесятифутовые пропасти целиком поглощали крупные торговые центры. Непроходимыми сделались практически все дороги. Разрушения были значительнее и обширнее, чем если бы район Лос-Анджелеса поразило несколько атомных бомб.

Рано утром, еще перед рассветом. Федеральная чрезвычайная служба выделила телефон для справок. Катлин О'Тул выдала машине всю информацию адрес и телефон Томми, название и адрес мексиканского ресторана, где он зарабатывал на карманные расходы, адрес и телефон его подружки.

«Мы прождали весь день и часть ночи, – вспоминал Майкл. – А потом позвонила Черил. Ей удалось каким-то образом пробиться в родительский дом в Пауэе».

– Мистер О'Тул, ресторан рухнул, – сквозь слезы произнесла Черил. – А потом начался пожар. Я говорила с одним из официантов, он выжил, потому что во время толчка оказался в патио [внутренний дворик в испанских домах]. Томми обслуживал столики возле кухни...

Майкл О'Тул глубоко вздохнул. «Не надо, – сказал он себе, стараясь не думать о смерти сына. – Не надо, – повторил он. Сейчас время радоваться, а не горевать. И ради Симоны я не должен сегодня вспоминать про Томми».

Он закрыл Библию и вытер глаза. Потом встал и направился в ванну. Побрился и принял горячий душ.

Когда через пятнадцать минут Майкл О'Тул снова открыл Библию, на сей раз с пером в руке, демоны, напомнившие о смерти сына, отлетели далеко. И тщательно вписал новую веху в перечень, остановившись взглядом на последних четырех строчках:

31-10-97 Родился внук, Мэтью Арнольд Ринальди, Толидо, Огайо.

27-8-06 Родился сын Бенджамин Райан О'Тул, Рама 7-3-08 Родился сын Патрик Эрин О'Тул, Рама 6-1-15 Женился на Симоне Тиассо Уэйкфилд

«Старик ты, О'Тул», – сказал он себе, поглядев в зеркало на редкие седые волосы. Несколько минут назад он закрыл Библию и вернулся в ванную, чтобы причесаться в последний раз. «И слишком стар для этой женитьбы». Он вспомнил то венчание, что было сорок шесть лет назад. «Я был тогда блондином, с густой шевелюрой. Катлин выглядела прекрасно. А какая была дивная служба! Я чуть не заплакал, увидев свою невесту в приделе».

Он вспомнил Катлин в подвенечном платье, под руку с отцом... это воспоминание уступило место другому, там тоже были слезы, но плакала жена. Она сидела рядом с ним в комнате для прощания... дело было на космодроме Кеннеди на Мысе Канаверал, перед подъемом на «Низкоорбитальную станцию-3», где собирался экипаж «Ньютона». «Береги себя, – проговорила она, на удивление пылко прощаясь с ним. Они обнялись. – Милый, я горжусь тобой, шепнула она. – Я тебя очень люблю».

– Я тебя очень люблю, – так сказала Симона, когда Майкл начал допытываться, в самом ли деле она хочет выйти за него замуж, а если да, то почему. Мягкое лицо Симоны вытеснило из памяти сцену прощания с Катлин. «Симона, ты такая доверчивая и невинная, – размышлял Майкл о своей будущей невесте. – На Земле ты еще даже не достигла подходящего возраста и считалась бы девочкой».

Тринадцать лет, прожитых на Раме, разом промелькнули в его голове. Сперва вспомнились трудные роды, то счастье, которое он испытал, когда Симона подала голос и он поднес ее матери. А потом представил себе Симону постарше – лет шести, старательно изучающую катехизис под его руководством. В другом воспоминании Симона крутила с Кэти веревочку и скакала, распевая веселые песенки. Последним вспомнился семейный пикник на берегу Цилиндрического моря. Гордая Симона как ангел-хранитель держалась возле Бенджи.

«Да, когда мы прибыли в Узел, она уже была юной женщиной, – подумал генерал О'Тул, переключаясь на более близкую цепь событий. – Очень преданной, терпеливой и самоотверженной с младшими. И только Симона могла заставить Бенджи так улыбаться».

Все эти облики Симоны пронизывала общая тема. Майкл ощущал к своей невесте, еще не вышедшей из детского возраста, совершенно необыкновенную любовь: не те нежные чувства, которые испытывает обычно жених к своей невесте, а нечто похожее на обожание. Но тем не менее это была любовь, способная соединить столь неподходящую пару.

«Какой я счастливчик, – думал Майкл, одеваясь. – Господь явил мне столько своих чудес».

В мастерской на противоположном краю их апартаментов Николь помогала Симоне одеться. Не совсем подвенечное – в классическом смысле этого слова – платье в то же время было белым, пышным, с бретельками и явно отличалось от повседневных нарядов, используемых обычно в их семействе.

Аккуратно вставив гребни в длинные черные волосы дочки, Николь поглядела на ее отражение в зеркале и произнесла:

– Ты у меня просто красавица.

Она глянула на часы, у них оставалось еще десять минут. Симона была уже совершенно готова, если не считать туфель. «Хорошо. Можно поговорить», подумала Николь.

– Дорогая, – начала она, но слова на удивление не шли с языка.

– Что, мамочка? – Сидя на постели возле матери, Симона старательно надевала на ноги черные туфли.

– Когда мы с тобой на той неделе говорили о сексе, – начала вновь Николь, – мы не упомянули кое о чем. – Симона посмотрела на мать с таким вниманием, что Николь даже забыла, о чем собиралась сказать. – Ты прочла те книги, которые я тебе давала?.. – спросила она в мгновенном замешательстве.

Морщинки на лбу Симоны выдавали ее смущение.

– А как же, – ответила она, – мы вчера обсуждали это.

Николь взяла дочку за обе руки.

– Майкл – чудесный человек, – сказала она, – добрый, любящий, ласковый, но он стар. А когда мужчины стареют...