Михаил Ахманов - Консул Тревельян

Ивар отошел от лестницы, сделал несколько шагов и остановился у бассейна. Найт повернул к нему бледное лицо.

– Что происходит, консул Трев? Ты думаешь…

Пять или шесть дверей с грохотом распахнулись, выплеснув фигуры в красной униформе, с уже знакомым оружием, похожим на музыкальные инструменты, и клинками у пояса. Их было больше десятка – крепкие парни с угрюмыми лицами, не мелл-паа, а обычные люди.

Хватит на целый оркестр, решил Тревельян, разглядывая солдат. Четверо отрезали его от лестницы, остальные заняли позицию у стен, держа серебристые жезлы на сгибе руки. Их командир, тощий мужчина в мундире с золотым шитьем, вышел вперед. На голове – ежик светлых коротких волос, тонкогубый рот, безжалостные серые глаза… Вместо ушей – едва заметные перепонки. Иг-фатха, безухий мелл-паа, понял Ивар.

Острый взгляд безухого скользнул по лицу Найта, затем остановился на Тревельяне. Догадаться, кто из них старший, было нетрудно.

– Попались! – пропел иг-фатха, и голос его был подобен флейте. – Попались, нейи льо хузем! Ну, сейчас поговорим, поговорим! Жизнь не обещаю, но легкую смерть придется заработать!

«Ишь разошелся, поганец! – проворчал Командор. – Вбей его в землю, парень! По самую макушку!»

Найт, бледнея и стискивая кулаки, уставился на безухого.

– Где Ялонг Ракасса?! – выкрикнул он. – Что вы с ним сделали? Где остальные наши люди?

– Где? – Тонкие губы офицера растянулись в усмешке. – Скоро узнаешь, узнаешь, где! Двери! Откройте двери!

Один из красных распахнул дверь напротив лестницы. Там была узкая длинная комната, залитая резким светом ламп. На полу валялись в лужах крови люди – голые, с распоротыми животами, содранной кожей, переломанными конечностями, с лицами без глаз и багровым провалом на месте рта. Семь человек – шестеро мертвых, но седьмой, с грудью, исполосованной ножом, и выдавленными глазами, был еще жив.

– Этого сюда! Сюда! – велел мелл-паа, и слепца вытащили из комнаты. Он скорчился на полу, поджимая ноги и дрожа всем телом. Найт побелел еще больше. Губы его тряслись, голос звучал прерывисто и тонко.

– Ял-лонг… это т-ты, Ял-лонг?..

– Мальчик… кто-то из наших мальчиков… – прохрипел изуродованный человек. – Зря ты сюда пришел… Придется… – он выплюнул сгусток крови, – придется умереть… Постарайся… быстро… не говори им ничего…

– Скажет, скажет! – буркнул офицер. – Ты, Ялонг Ракасса, упрямая тварь, но не все у вас такие. – Взгляд иг-фатха снова уперся в зрачки Тревельяна. – Хочешь легкой смерти? Тебе и твоему приятелю? Хочешь? Хочешь, нейи льо хузем? Не заговоришь, снимем с молодого шкуру, медленно-медленно, а тебе придется слушать и смотреть, слушать и смотреть. – Он оскалился. Острые зубы и бледное лицо делали его похожим на вампира. – Послушаешь, посмотришь, потом возьмемся за тебя. Нейи льо хузем дословно переводилось «те, чей срок отмерен» – идиома, обозначавшая живущих недолго. Похоже, в устах мелл-паа это было ругательством.

Дед взъярился. Он был лишь разумом в памятном кристалле, бестелесной сущностью, но нрав его не претерпел изменений. Нрав, привычки и богатый лексикон коммандера Звездного Флота.

«Сучонок недорезанный! Хмырь безухий! В гальюн его, мордой в парашу! Что молчишь, голубь сизый? Матку ему выверни и на яйца натяни! Да поживее!»

Однако Тревельян безмолвствовал. Он старался дышать мерно и ровно, дышать ртом, но висевший в воздухе запах крови и растерзанных тел по-прежнему щекотал ноздри. Спокойствие не оставило его; в мирах, где сила и жестокость торжествовали над милосердием и разумом, он, случалось, наблюдал жуткие картины и привык не поддаваться гневу. Сейчас его мысли текли стремительно, как полет корабля, что разгоняется до скорости света перед прыжком через Лимб. Он думал о Ялонге и о том, успеет ли помочь умирающему; думал, как обезопасить Найта в неизбежной схватке; прикидывал, что за оружие у красных – пулевое?.. лучевое?.. – и хорошо ли владеют им солдаты. Он знал, что убить придется всех. Это не радовало, но и не вызывало особых сожалений; смерть – возмездие для палачей.

– О чем я должен тебе рассказать? – Тревельян уставился на безухого и напряг мышцы, чтобы активировать кожу. – О ваших монстрах, жирующих на верхнем уровне? О тех, кого мелл-паа загнали в подземелье? Или про то, как и когда все вы подохнете?

– Место! – пропел офицер, и теперь в его голосе звучали не флейты, а грохот литавр и рык басовых труб. – Скажи про место, где затаился ваш суонч! Место, место, место! На каких островах, в каких горах вы прячетесь! Говори, говори! – Он повелительно махнул солдатам. – Ну-ка беритесь за молодого! С пальцев начнем! С пальцев, с пальчиков!

Трое красных направились к Найту, обнажив клинки. Сталь хищно поблескивала в ярком свете ламп.

– На пол! Сюда! – Тревельян подтолкнул юношу к стенке бассейна. – Лежи и не шевелись!

Шагнув к безухому, он перебил горло мелл-паа ребром ладони, потом ударил солдата в висок и выхватил нож из ослабевших пальцев. Глаза безухого закатились, голова повисла, точно срубленная топором; падая, он разинул рот, но не выдавил ни звука. Тело иг-фатхи еще содрогалось в агонии, когда труп солдата рухнул на него. Клинок стремительно мелькал в руках Тревельяна. Укол… перебросить в другую руку… снова укол… Хлынула кровь из рассеченных артерий, и двое красных, еще не потерявшие голос и жизнь, пронзительно вскрикнули.

Отшвырнув их, Ивар ринулся к лестнице. Его движения были неуловимы, удары сокрушительны; комната наполнилась хрустом костей, предсмертными хрипами и металлическим звоном упавшего оружия. Бесполезного, ибо разбираться, как стрелять из этих серебристых жезлов, было не ко времени. Ментальный рык Командора: «Бей супостатов! Бей! Бей!» – подбадривал Ивара.

Огненный разряд вспорол воздух рядом с его головой. Выстрел пришелся в лестницу – ступеньки вспыхнули, потянуло едким дымом горелого пластика. Тревельян тенью скользнул вдоль стены, пересчитывая врагов. Рядом с бассейном валялись офицер мелл-паа и трое красных, еще четверых он прикончил у лестницы… По другую сторону – шесть солдат, и у них лучеметы… рассредоточились и готовы стрелять… с этими будет нелегко… лучемет – страшное оружие…

Снова ослепительная молния, за ней – вторая, на этот раз от бассейна. Тревельян, едва не задев макушкой потолок, прыгнул к стене напротив лестницы. Там два врага оседали на пол: один – с развороченной грудью, другому выстрел сжег бедро до самого колена. Найт, прячась за трупами, целился из лучемета в третьего – Ивар видел его согнутую спину и руки, перемазанные чужой кровью. Хоть и велел он юноше не шевелиться, помощь пришла своевременно: человек в коже был силен и быстр, но не быстрее смертоносного луча. Мелькнули запоздавшие разряды – кто-то стрелял в Тревельяна, кто-то в Найта. Упал еще один красный; его голова превратилась в обугленную головешку. Тревельян приземлился у стены за бассейном, свернул шею одному солдату и переломил хребет другому. Потом метнул нож с такой силой, что лезвие вонзилось в шею врага почти по рукоять.