Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04

Поэтому, пока суд да дело, Павлыш решил не менять курс. В худшем случае, если Варнавский со своей планетой не объявится, можно будет не спеша направиться к точке рандеву с «Титаном» и там подождать, пока корабль его подберет.

И в этот момент планета появилась яркой точкой на экране радара, а с опозданием на восемь секунд и в иллюминаторе. Павлыш дал максимальное увеличение и успел разглядеть изъеденное кратерами, схожее с земной Луной тело планеты в инфракрасной зоне спектра. Не совсем погасшее нутро планеты согревало ее оболочку. В абсолютных цифрах разогрев был невелик — до восемнадцати градусов по шкале Кельвина, но этого достаточно, чтобы ее можно было увидеть на экранах.

Над пультом заплясали огоньки, сообщая Павлышу, что его «Овод» решил начать торможение, достаточно плавное, чтобы можно было не встегиваться в кресло, но вернувшее Павлыша в мир тяжести, направление которой, правда, было не очень удобным. В этом недостаток катера, который не может развернуть жилые отсеки так, чтобы пол оставался полом.

Павлыш включил канал связи с базой на Хроносе, но услышал лишь сухие разряды и занудный вой. Его передатчик работал нормально, сигнал к Хроносу шел непрерывно, и, даже если они там не любили заглядывать в радиорубку, запись сигналов «Овода» должна была дойти до слуха робинзонов. Павлышу так и не удалось добиться связи со станцией, и постепенное накопление странностей начало раздражать Павлыша. Он стал уставать от тайн и загадок. Когда едешь в инспекторскую поездку, чем меньше странностей, тем лучше для дела.

К тому же приборы зарегистрировали непонятное мерцание планеты, словно ей не терпелось вновь исчезнуть с экранов, чего Павлыш совсем не хотел. Оставалась теоретическая возможность, а может, и невозможность, что, преуспев в своих экспериментах, Варнавский решил пойти дальше — и планета, а может, и само время, вышли из-под контроля. А что случается с планетами, на которых выходит из-под контроля время, Павлыш не знал.

Воображению Павлыша уже стали представляться нерадостные картины, навеянные литературой: возвращаться в мир динозавров не хотелось, перелететь на миллион лет в будущее также не привлекало. Кстати, в ходе этих прыжков люди вполне могли умирать от старости. Вообразите (а Павлыш это вообразил), что в считанные минуты он превращается в немощного старца и рассыпается в прах.

И вот тогда приборы «Овода» довели до сведения Павлыша, что планета не хочет их принимать.

В те минуты Павлыш как раз изучал экран, тщетно стараясь разглядеть в кратере точку станции. По каким-то своим причинам преобразователи «Овода» развернули планету во весь экран, раскрасив ее в различные оттенки фиолетового цвета. Зрелище было не слишком приятным.

Если верить показаниям приборов, то «Овод», который, гася скорость, приближался к Хроносу, на самом деле к Хроносу не приближался, а оставлял его справа по борту на значительном расстоянии. У Павлыша был большой соблазн скорректировать курс, но благоразумие удержало его от того, чтобы перейти на ручное управление. Вернее всего, кораблик лучше знает, куда и как лететь, и причина недоразумения не в «Оводе», а в чертовой планете.

В последующие часы планета с экранов не исчезала, однако приборы «Овода» упорно показывали изменения в ее массе, причем изменения многократные, которые не сопровождались, как ни парадоксально, изменением гравитационного поля Хроноса.

Три попытки снизиться закончились одинаково. Планета постепенно вырастала на экране, приближаясь и ничем не показывая, что готовит Павлышу подвох. Затем (на это, правда, уходили часы напряженного ожидания) диск начинал смещаться к краям экранов, а приборы «Овода» продолжали сообщать, что сближение происходит нормально. На расстоянии примерно сорока тысяч километров от поверхности планеты, на границе крайне разреженной, уловимой лишь приборами атмосферы Хроноса, планета окончательно пропадала с передних экранов, и обнаружить ее можно было лишь на боковых. То есть получалось, что, подлетая к ней, «Овод» неизбежно промахивался. Именно на этом расстоянии от планеты компьютер «Овода» доводил до сведения Павлыша, что планеты по курсу нет. Это Павлыш знал и без компьютера.

После третьей безуспешной попытки прорваться к планете, установив, что предел приближения — сорок тысяч километров, Павлыш впервые вмешался в действия компьютера и перевел корабль на круговую орбиту. Павлыш надеялся обмануть планету и войти в ее атмосферу по касательной. Что ему также не удалось.

Тогда он пошел еще на одну уловку. Пройдя примерно половину орбиты на том пределе, до которого планета допускала корабль, он взял управление на себя и резко повел корабль вниз. Если можно проводить поверхностные, а потому сомнительные аналогии, «Овод» вел себя, как прыгун в воду. В первые мгновения, когда ты врезаешься в нее, она будто и не оказывает сопротивления, но чем дальше, тем упрямее вода тормозит движение, и вдруг ты замечаешь — а момент этот условен, — что ты уже не идешь вглубь, а несешься все быстрее к поверхности.

Через двадцать минут после начала маневра Павлыш понял, что «Овод» удаляется от Хроноса, хотя силу, оттолкнувшую корабль от планеты, приборы не регистрировали — они обратили внимание лишь на ее следствие. Павлыш даже не смог установить, насколько ему удалось приблизиться к планете. Если верить компьютеру, то корабль не сходил с орбиты.

Еще один оборот вокруг Хроноса не привел ни к какому решению. Планета не желала пропустить Павлыша, связи с лабораторией Варнавского по-прежнему не было. Оставалось лишь сделать вид, что ты и не желал сюда спускаться, и возвращаться к «Титану». Но Павлыш решил не отступать.

В общем, его гипотеза по поводу этой загадки сводилась к следующему: Варнавскому удалось добиться практических результатов. Планета в данный момент подвержена хронофлуктуациям. В таком случае, она — как физическая система — отрезана от остальной Галактики временным барьером. Существуя для глаз Павлыша, она будет существовать и завтра, и послезавтра, но на самом деле она существует в другом временном отрезке. И то, что видит Павлыш, может быть планетой сегодняшней, а может быть и вчерашней. Или завтрашней. Следовательно, отказ приборов понять, с чем они столкнулись, объясняется просто: все они привыкли иметь дело с величинами, не учитывавшими время как изменяемую произвольно функцию.

И что из этого следует? Из этого следует только одно: Павлыш не потерял шансов увидеть Варнавского в случае, если его эксперимент проходит успешно. И как только планета вернется в точку времени, в которой находится «Овод», она станет доступной.