Журнал «Если» - «Если», 2001 № 12

Мерзавцы!

Меня-то в любом случае не активировали бы, зачем я им при живом прототипе, они оборудование вернуть намеревались.

Ах, какие гады!

Потом я немного успокоился. Перегорело что-то. Нельзя ведь вечно пребывать в раздражении.

Покупался, позагорал. И, в соответствии с рекомендациями лучших психологов двух планет (ха!), начал мыслить позитивно. В конце концов, сначала можно отнестись к этому как к длительному отпуску. На Гавайях, к примеру, климат соответствует. А там, глядишь, и план созреет.

Все-таки прототип мой был не последним человеком на Земле. А то и из первых. И план созрел.

А созрев, захватил меня целиком. И я с азартом первопроходца и творца принялся его осуществлять.

Кое-как взрыхлил в окрестностях почву, освежив знания ботаники и экологии, активизировал фитореактор, засеял и засадил все, что щедрой рукой отсыпали предки. А отсыпали они немало.

Дождался первых всходов. И активизировал клонатор. Тут тоже нашлось каждой твари по паре. Начать я решил с насекомых и травоядных. Потом, когда размножатся, можно запускать хищников.

Пока все это плодилось и размножалось, мною овладел зуд поименования.

Планета — Аваллон (а чего скромничать?!). Звезда — Соло (а чего оригинальничать?). Луны, река, холмы, бухта… Свой дом с близлежащими постройками гордо нарек городом Примтауном. Дошел до того, что задумался о собственном имени. Тезкой с прототипом как-то быть не хотелось. До имени Демиурга я еще не созрел. Может, Адам? Заманчиво… Ладно, Адам — так Адам. Быть посему.

И начал летопись.

«…И изгнал Творец первых людей из рая земного за грехи их. И наказал им и потомкам их добывать хлеб свой в поте лица своего. И сотворил для них Аваллон, дабы жили они там. Но смягчилось сердце его в последний миг, и дал он людям с собой каждого злака, и каждого дерева, и каждой твари по паре, чтобы не в одиночестве коротали они свой век. И зажили люди на Аваллоне, благодаря Творца своего за милость. И было это тысяча сто один год назад…»

Каково?

От одиночества еще и не такое сочинишь:

Планета, видимо, вполне созрела для жизни. Словно я ее наконец-то оплодотворил. Росло все как на дрожжах. Даже фитореактор не очень нужен был. Теснились, переплетались, конкурировали, захватывали новые территории, мутировали… Благо климат располагал. К третьему естественному поколению растений образовались даже некие устойчивые биоценозы. Долину было не узнать!

Кстати, тогда я впервые задумался о необходимости болезней. Ну, хоть для хищников!

Забегая вперед, могу сказать, что все образовалось естественным образом. В отсутствие смертоносных бактерий, вполне агрессивно проявили себя ранее совсем безобидные. Молочнокислые, к примеру.

«…И понимал человек тогда язык зверей, и птиц, и рыб морских. И они понимали его. И все жило в гармонии. И был на Аваллоне Золотой век…»

А потом дошло дело до самого сложного. И до самого важного.

Корабельный компьютер был все же достаточно мощной машиной. А прототип — одним из его разработчиков. Так что дело было лишь во времени. И в изобретении нескольких изящных решений. Это я так скромничаю. Нам, Адамам, свойственно.

В общем, примерно через месяц человеко-машино-часов кропотливой работы над изначальной (моей) мнемоматрицей, я получил усредненную, инфантильную, но все же женскую! А клонировать женщину

из мужского клона, как известно, проще простого. На всякий случай я заложил несколько вариантов и того, и другого.

Пока зрела моя Ева, я готовил завершающий этап операции.

Сдублировал на синтезаторе все снятые с борта детали и механизмы. Неважно, что многие из них не работали. Все равно никто проверять не будет. А если и будут — спишут на «непредсказуемое воздействие Дальнего Космоса», уж я-то знаю.

Восстановил корабельный запас семян и зародышей.

Особенно любовно — собственный зародыш и первичную психоматрицу.

Перепрограммировал компьютер. С отдельной командой — стереть следы вмешательства после выполнения маневров.

Почти все было готово.

Только бы не сорвалось!

И — вот!

Свершилось!

«…И имя женщины, сотворенной Творцом из Адама, было Ева. И придана она ему была на вечные времена. Дабы скрасить его одиночество и растить его детей. И стали они жить на Аваллоне…»

До чего приятно воспитывать собственную женщину, абсолютно не опасаясь дурного влияния со стороны!

Короче, когда Ева забеременела и стало ясно, что все у нее идет как надо, а в автоклаве дозревали Юдифь и Дороти, я решил поставить точку.

Проверил системы корабля и дал ему последнюю команду. Специально сделал это ночью, чтобы было красивее.

Капсула послушно взмыла к звездам, вышла на валгаллоцентрическую орбиту, пристыковалась к основному модулю. И взяла курс на Землю.

Сволочи!

То-то огорчитесь вы, встретив бесцельно проблуждавший по космосу двести лет звездолет, на который возлагалось столько надежд! То-то расстроитесь, узнав, что в Ближнем Космосе нет пригодных к обитанию планет. То-то загрустите, увидав нетронутые зародыши и запасы.

Я отмстил, как мог.

«…И сказал им Творец — плодитесь и размножайтесь! И стали они плодиться и размножаться…»

Не забыть бы себя каждые сорок лет клонировать. Сколько там обычно живут Адамы? Тысячу? Две?

Пока не надоест.

Факты

История завоевания космического пространства, как и любая история, таит в себе немало нераскрытых загадок и легенд. Вероятно, самая известная и популярная из них связана с проектом нацистской Германии «Возмездие», то есть с разработкой в третьем рейхе межконтинентальных ракет А-9/А-10 и А-4Ь, больше известными как «фау». Над их созданием трудились пионеры космического ракетостроения Вернер фон Браун и Герман Оберт. И по сию пору жива легенда, что якобы еще в 1944 году им удалось одну из них отправить за пределы земной атмосферы с тремя пилотами на борту.

Но с «космической лихорадкой» пионерской эпохи связано и немало курьезных историй. Знаете ли вы, что еще в 1926 году русские космонавты могли высадиться на Луне и водрузить красный флаг? Во всяком случае так считали в Англии.

В августе 1926 года московский корреспондент агентства «Centra! News» телеграфировал в Лондон: «Комсомольская правда» передает, что 12 августа одиннадцать советских ученых в специальной ракете вылетят на Луну». Это не фрагмент научно-фантастического романа, а реальное сообщение, не на шутку встревожившее Лондон. В 1920-е годы межпланетные полеты из предмета фантазий превратились в объект работы инженеров и ученых, так что экспедиция на Луну многим представлялась вполне вероятной. Англия весьма болезненно переживала, что «отдала» американцам Северный полюс, а тут новая напасть — большевики вот-вот водрузят красное знамя на Луне! Неужели и здесь царице морей уготовано место в конце очереди? Но куда более обывателей пугала идеологическая подоплека «русской экспедиции»: а что, если на нашем спутнике есть жизнь? Как оградить селенитов от большевистской пропаганды?