Ивлин Во - Не жалейте флагов

– Анджела, – сказал Безил, – когда ты хочешь выпить, почему бы тебе не пить в открытую с другом.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она. Безил был поражен. Анджела никогда не притворялась, во всяком случае с ним.

– Перестань сейчас же, – сказал он. Она перестала и заплакала.

– Ради бога, не надо, – сказал Безил, прошел в спальню и палил себе виски из бутылки, стоявшей возле кровати.

– Тут на днях, вечером, ко мне заходил Питер с девушкой. Наверное, они всем и рассказали.

– Мне он рассказал. Почему ты не перейдешь на ром? Это для тебя гораздо полезнее.

– Правда? Я, кажется, никогда его не пробовала. Ты думаешь, он мне понравится?

– Я пришлю тебе несколько бутылок. Когда у тебя начался этот запой?

Все притворство с Анджелы как рукой сняло.

– Ах, много недель назад.

– Я тебя не узнаю.

– Правда, Безил? Правда?

– Ты всегда ела меня поедом, когда у меня начинался запой.

– Да, правда, помню. Прости меня. Но ведь тогда, ты знаешь, я была влюблена в тебя.

– Была?

– Ах, не знаю. Налей стаканы, Безил.

– Вот умная девочка.

– «Была» – это я неправду сказала, Безил. Я и сейчас люблю тебя.

– Ну разумеется. Ты пьешь это так, без воды? – с почтением спросил он.

– Да, так.

– Чуток крепковато, а?

– Да, крепковато.

– Я все же думаю, мы больше приспособлены к рему.

– А он не пахнет?

– По-моему, это неважно.

– Я не люблю, когда пахнет.

– Так ведь виски-то пахнет.

– Да, пожалуй, и вправду неважно. Как хорошо нить с тобой, Безил.

– Ну конечно. По-моему, довольно подло с твоей стороны было пить без меня.

– Я не подлая.

– Раньше-то не была. Но последнее время ты подличала, разве неправда? Пила в одиночку.

– Да, это было подло.

– Так вот, в следующий раз, как вздумаешь запить, дай мне знать. Просто позвони, и я приду. Будем пить вместе.

– Мне хочется так часто, Безил.

– Ну, я и буду приходить часто. Обещаешь?

– Обещаю.

– Вот умная девочка.

Ром успеха не имел, но в общем соглашение себя оправдало. Анджела стала пить гораздо меньше, а Безил гораздо больше, и в итоге оба были довольны.

Марго приступила к Безилу с допросом.

– Что с ней? – сказала она.

– Ей не нравится война.

– Война никому не нравится.

– Разве? Я бы не сказал. Ну и вообще, почему женщине нельзя выпить?

– Тебе не кажется, что ее следовало бы отправить в заведение?

– Господи помилуй, конечно, нет.

– Она ни с кем не видится.

– Она видится со мной.

– Да, но…

– Нет, честное слово, Марго, с Анджелой все в порядке. Ей нужна была небольшая разрядка все эти годы. Если хочешь, я приведу ее на свадьбу, сама увидишь.

Так Анджела попала на свадьбу. Они с Безилом не присутствовали на венчании в церкви, а пошли прямо на прием в доме леди Гранчестер и произвели там фурор. Молли уже пожала свои лавры: была ей и сдвоенная шеренга кавалеристов, и сабельный салют, и старинное кружевное покрывало. Несмотря на то, что время было военное, венчание прошло очень мило, Ну, а в доме ее матери все глаза были устремлены на миссис Лин. Даже леди Энкоридж и герцогиня Стейльская не могли скрыть своего любопытства.

– Господи боже, она тут.

Да, она была тут. В несравненном туалете стояла она возле Безила и степенно разговаривала с Соней; на ней были темные очки, а больше ничего необычного в ней не было. Лакей принес поднос с шампанским.

– А нет ли у вас чашки чаю? – просила она. – Просто чаю, без сахара и сливок.

Молли и Питер стояли в одном конце длинной гостиной, она в другом. Когда гости, поздравив новобрачных, выходили в зал, можно было заметить, как при виде Анджелы они настораживаются и переглядываются, указывая на нее глазами. Вокруг нее собрался кружок избранных, и она вела беседу как самый умный мужчина. Когда последние гости пожали новобрачным руки – а гостей было сравнительно немного, – Молли и Питер присоединились к группе в другом конце зала.

– Молли, вы самая прелестная девушка из всех, каких я знаю, – сказала Анджела. – Боюсь, я вам ужасно надоела тогда, помните?

Девушка глупая растерялась бы и сказала: «Нет, что вы, совсем нет». Молли сказала:

– Только не надоели. Вы были просто немного странная.

– Да, – сказала Анджела. – Странная – вот именно. Но, знаете, я не всегда такая.

– Можно нам с Питером как-нибудь прийти к вам? У него только неделя отпуска, а потом мы снова будем в Лондоне.

– Питер выбрал себе необычайно славную девушку, – сказала Анджела Безилу, когда они пришли после приема к ней на квартиру. – Вот бы и тебе на такой жениться.

– Я ни на ком не смог бы жениться, разве что на тебе.

– Верно. И я так думаю, Безил.

Они наполнили стаканы, и Анджела сказала:

– Знаешь, я старею, наверное, мне уже нравятся свадьбы. Эта девушка мне понравилась. А знаешь, кто был у меня сегодня утром? Седрик.

– Вот чудно.

– Право, это было так трогательно. Он пришел проститься. Завтра уезжает. Он не мог сказать куда, но предполагаю, что в Норвегию. Я как-то не представляла себе его солдатом, но ведь он действительно был солдатом до того, как женился на мне, – плохим, наверное. Бедняга, как не повезло ему в жизни.

– Ну, не так уж плохо он жил. Он с удовольствием колупался в своих гротах. И потом – у него Найджел.

– Он привел Найджела сегодня утром. Его отпустили на день из школы проститься с отцом. Ты не знал Седрика, когда мы поженились. Он был чрезвычайно романтической натурой – по-настоящему. Я никогда таких не встречала. Друзья отца были все люди богатые и черствые – вроде Метроленда и Коппера. Я других и не видела. А тут вдруг встретилась с Седриком, он был беден и очень, очень мягкий. Высокий, гибкий и тонкий, и очень несчастный в своем нудном отборном полку, потому что он любил только русский балет и барочную архитектуру. Он был необычайно обаятелен и то и дело подсмеивался втихомолку над людьми вроде моего отца и офицерами-однополчанами. Бедный Седрик, мне всегда было так приятно находить ему новые игрушки. Как-то раз я купила ему осьминога, и мы заказали для аквариума каркас с резными дельфинами, отделанный листовым серебром.

– Этого не хватило бы надолго, если б даже я не встретил тебя.

– Да, надолго бы этого не хватило. Мне кажется, этот утренний визит немало его разочаровал. Он думал, у нас все будет на высокой трагической ноте, а я то, милый, у меня с похмелья так голова болела, что я не могла глаз раскрыть. Он беспокоится, что станет с домом, если его убьют.

– Почему это его убьют?

– Вот именно, почему? Разве только потому, что он всегда был такой плохой солдат. Знаешь, когда началась война, я совсем было решила, что и тебе туда же дорога.