Александр Казанцев - Иномиры: Романы

В свою очередь мне пришлось удовлетворить ее желание узнать, зачем я прибыл в этот мир. И я повторил ей то, что рассказывал перед тем в зале колоннад. Но если там это вызвало интерес не столько к моему призыву отказаться от использования огня и дыма, сколько к тому, кто я и откуда прибыл, то Танела увлеченно расспрашивала меня о волновых энергостанциях, будучи по специальности инженером-электриком. Вот так уборщица!

— Это так же просто, как и правильно! — воскликнула она. — Я буду помогать вам. Таких, как я, найдется много.

— Я убеждаюсь, что не напрасно здесь.

— Вам надо убежать отсюда, — решила она. — Беда, но у меня нет ключа от вашей автоматически захлопнувшейся двери. Но они вас ни за что не выпустят. Правда-правда! — сказала она, совсем как Оля, и стала мне еще ближе.

Понизив голос, словно нас кто-либо мог услышать, она сказала:

— Вам нужно убежать в другое измерение. Вы умеете переходить в него, как найны?

— Умею, могу, но я не сделаю этого. Поймите, Танела, я ведь не для того явился в ваш мир, чтобы сбежать при первой же трудности. Моим предшественникам… — И я рассказал ей о Буде и Иссе, как рассказывал до того Грачевым и в зале колоннад.

Танела покачала головой.

— Конечно, это так. Но вам не надо вспоминать о своих предшественниках. Честное слово! Вашей Цели это только повредит, отвратит от вас тех, кто чтит деяния и мучения ваших предшественников, приравненных к божеству.

— Я уже понял это, — признался я. — Но я не могу говорить не то, что думаю.

— Я и не хочу, чтобы вы лгали. Лучше говорить о том, как спасти наш и ваш мир, как вы только что рас сказали мне. А история… пусть каждый воспринимает ее по-своему. Тем более что люди религиозные стремятся к высокой нравственности, которой нам так не хватает.

Я радовался простоте и ясности ее мышления.

— Я понимаю, — продолжала она, — что вы не хотите воспользоваться тем, что на вас нет цепи, удерживающей найна, но у вас еще более крепкая цепь — ваш Долг. И потому я с вами, Альсино, поверьте. Скажите, чем я могла бы вам помочь, может быть, передать вес точку на волю?

— Мне хочется увидеть ту девушку, с которой встретился в лесу, едва появился в вашем мире. Это Оля Грачева.

— Я найду, обязательно найду ее. Вы напишите ей записку, я передам ей и принесу вам ее письмецо. Сейчас я достану бумагу и карандаш.

— Видите ли, Танела, — смущенно сказал я, — но я не умею ни читать, ни писать.

— Как это так? Вы так хорошо говорите по-нашему и так много знаете и вдруг неграмотный!

— Видите ли, — так же смущенно продолжал я, — наши летающие аппараты могли только записать вашу звучавшую по радио речь, которую расшифровали с помощью думающих машин наши «речеведы». Они и обучили меня так непривычно для меня передавать свои мысли словами, но письменности вашей мы не знали.

— Тогда вы скажите мне, все что могли бы написать. Я запомню не хуже ваших думающих машин, и записок не надо. Все передам ей. И что она ответит, слово в слово вы услышите от меня. Ладно?

Так, за короткий срок пребывания в иномире я приобрел в нем еще одного друга. Нет! Не напрасно я прибыл сюда!

Измученный переживаниями дня, я обессилено опустился на койку и, воспользовавшись уходом Танелы, с наслаждением разделся, предвкушая спокойный сон.

Но едва лег, как ощутил на себе чей-то пристальный взгляд.

Резким движением повернулся на ложе и встретился взглядом с выпуклыми глазами чудовища, смотревшего на меня сквозь прозрачную стенку водоема. От такого взгляда леденеют руки и ноги…

Так вот он каков, мой сосед спрут, подозреваемый в инопланетном происхождении.

Мы долго и неотрывно смотрели друг на друга. Впрочем, применимо ли такое выражение местного наречия. Друг на Друга. Был ли он моим Другом?

Глава 4

НЕМОЙ ВОПЛЬ

Добро истинно, когда оно содеяно не по обязанности или долгу, а по велению души.

— Шторм, Альсино! Наконец-то мы добрались до него! — услышал я радостный голос из темноты.

Ослепительный зигзаг разрезал черное небо, на миг высветив белую фигурку девушки, вцепившейся руками в перила платформы. И сразу сгущалась тьма, чтобы спустя мгновение при новой вспышке выступили из нее грозные шеренги сорванных с места гривастых гор, темной грудью в белых прожилках катящихся на препятствие. Но не вздымались фонтаны брызг, как при ударе об утесы или о разбитые борта тонущего корабля. Загадочно исчезали устрашающие валы под самыми ногами девушки, которая задорно бросала навстречу им переиначенный ею стих:

Нет, не нужна нам тишь лазуриИ свод небесный голубой.Мы ищем мрак и грохот бури!И только в буре наш покой!

И добавляла:

— Это про нас, Альсино! Про нас! Правда-правда!

А потом продолжала, имитируя певца:

Но поплавки здесь, как утесы,Выносят волн напор,Над морем стоя!

Поплавки, о которых она пела, находясь под ее ногами, принимали на себя удары волн, поднимаясь и опускаясь на них, когда те ныряли под недвижную платформу, поднятую над морем на четырех столбах-мачтах, уходивших вглубь. Там их несли на себе самоходные понтоны — подводные лодки, управляемые сверху и не ощущающие в глубине бунтующих на поверхности океанических волн. И покойна была отнимающая силу волн волновая плавающая энергостанция.

Ее поплавки, качаясь, приводили в движение электрические машины, превращающие энергию волн, переданную им ветром от солнца, в энергетический поток. Направленным лучом посылался он в небо, где на высоте 36 тысяч километров его принимал энергоспутник, вращающийся вместе с планетой, всегда находясь над одной ее точкой. Этот энергоспутник в свою очередь пошлет луч со своей устойчивой орбиты на земную приемную антенну, подарив людям энергию, полученную без сжигания топлива.

Неправдоподобно быстро рассеялась вдруг мгла. Солнце прорвалось сквозь тучи и осветило бушующий океан, который выглядел даже страшнее, чем невидимый в темноте.

Теперь физически ощущались непрерывные атаки сменяющихся рядов «океанских разбойников». Но тщетно силились они захлестнуть платформу.

Выше всех белогривых громад поднялась волна-великан с поставленной ветром дыбом всклокоченной седой гривой. Сорванные с нее ветром брызги обдали девушку в белом. Трепетавшее на ветру ее платье вымокло и плотно облегло ее гибкую фигурку.

И тут произошло нечто совершенно противоестественное. На снежном хребте горы-исполина мелькнуло что-то темное. И волна-великан не нырнула, как все предыдущие, под платформу, а кипящей пеной метнула свой гребень под ноги девушки и выбросила рядом с ней поползший к ней темный предмет.