Владимир Михайлов - …И всяческая суета

— Потрясающе, — сказал ничему не удивляющийся. — Современный фольклор. Это надо бы записать.

— Время, коллеги, — сказал четвертый, до этого сидевший молча. — Доля, слушай сюда. Пойдешь в кооператив, потолкуешь с ними. Там главный кто?

— Профессор, — ответил Доля.

— Он что же — и бабки считает?

— Нет, это другой. Шухерной мужик.

— Не мусор?

— Не, зуб даю. Сдается, лежал на нарах когда-то.

— Вот с ним потолкуй. Скажи: такое дело, как у них, нельзя ставить без охраны. Скажи: к нему придут, чтобы об охране договориться. Условься, когда и как — ну ладно, это я тебе потом объясню. — Он повернулся к остальным. — Я не думаю, что им надо давать время. Начинать надо сейчас, не то другие забегут, придется спорить. А дальше — будем брать больше, только и всего. Приучать к порядку надо с детства, аксиома педагогики. Ты им скажешь: если нет — то мы не ручаемся, что их никто не обидит. Как бы тогда не погорело все их хозяйство. Все понял?

— Чего ж не понять? — пожал плечами Доля. — Дело простое.

Он уже собрался было встать, полагая, что потолковали довольно, но хозяин заговорил, и Доля остался сидеть.

— Мне бы хотелось, друзья, — начал хозяин неторопливо, налив себе «фанты», — чтобы вы рассматривали это дело не как обычную операцию по наведению порядка и извлечению дохода. Давайте мыслить перспективно. Заглянем в будущее, посмотрим, что там светит, и заблаговременно сделаем необходимые выводы.

Его слушали внимательно.

— Вам кажется, что дела идут хорошо, — продолжал хозяин. — Даже прекрасно. Мы организовались. Наши люди повсюду. Мусо… э-э… правоохранительные органы с нами справиться не могут: нет людей, нет машин, электроники — они нищие. Мы можем работать спокойно и плодотворно.

— Разве не так? — спросил не удивляющийся.

— Сегодня — так. А завтра? Друзья мои, страна гибнет! Власть шатается. И это трагично. Это прямая угроза нам. Говорю вам серьезно, коллеги: мы приближаемся к краю пропасти!

Легкий гул несогласия возник в комнате.

— Вы не согласны? Что же, возьму на себя труд растолковать вам. Задумайтесь: вам кажется, что слабая власть — это хорошо, а никакой власти — еще лучше для нас? Чепуха, друзья мои, поверхностный, легкомысленный взгляд, психология щипача. Мы, большие фирмы, можем существовать только при сильной власти и развитой законности. И вот почему: сильная власть, подобная той, которая существовала тут еще на нашей памяти — это надежный зонтик, под которым мы можем укрыться и от проливного дождя, и от чересчур яркого солнца. Вы ежитесь при воспоминании о сроках в четвертак? Но кто из вас хоть раз отломал — не скажу двадцать пять, но даже десятку от звонка до звонка? Никто. А ведь мы с вами не мальчики, за каждым из нас — богатая, насыщенная биография, начиная еще с артелей и потребкооперации. Но что значит — твердая власть? Это чиновники, которых можно купить — и мы покупали. Это прокуроры и судьи, которым можно позвонить, приказать — и они выполнят. Это лагеря, где порядок был настолько же нашим, насколько — их. Это амнистии по разным поводам, радостным и печальным. В случае, если вам не повезет, что вы предпочтете, коллеги: народный суд — или самосуд остервеневшего населения? Не сомневаюсь, что никто не выберет последнего. Потому что там, где существует закон, всегда имеется возможность обойти его или даже прикрыться им. А где законов нет — там суд Линча с немедленным исполнением приговора! Это один аспект. И вот другой. Мы сейчас не нуждаемся, верно. Мы зарабатываем достаточно. Но ведь эти деньги обесцениваются точно так же, как зарплата какого-нибудь работяги! Разве мы с вами не переплачиваем все больше? А ведь это все цветочки! Мы катимся к положению, когда ничего больше нельзя будет взять — потому что ни у кого ничего больше не будет! Всяким ремеслом можно заниматься только при наличии сырья. А его становится все меньше. И как бы не получилось так, что всем нам придется эмигрировать: туда, где есть, что взять, и есть, что за деньги купить. Но увы — нас там не ждут и вряд ли встретят с цветами. Нет, нам не просто нужно — нам, как воздух, необходимо твердое правительство, не какое-нибудь там демократическое с независимым судом — конечно, и такой суд можно приручить, но сколько времени и денег это потребует! — но такая власть нам нужна, при какой мы уже когда-то жили. Вот о чем надо думать, дорогие мои соратники!

Все помолчали, усваивая слышанное.

— Спели вы хорошо, — сказал затем музыкант. — Но я что-то не вижу, чем мы тут можем помочь. Назначить свое правительство? Пока это еще не в наших силах.

— Ну, я не стал бы ручаться, — ответил хозяин. — Конечно, мы так, прямо, его не назначим. Однако если, предположим, появится человек, который сможет такую власть реализовать…

— Надо, чтобы его еще допустили к власти, — сказал не удивляющийся.

— Его внесут туда на руках! Это вас устроит? Сегодня еще достаточно тех, кто делает это с криком «Ура!». Вы все еще не поняли? А ведь все это прямо вытекает из специфики того самого кооператива, в котором вы если что-то и видите, то всего лишь несколько несчастных тысяч, которые можно с них взять — в то время, как они могут дать нам нужного человека — того, кто сможет навести порядок, чтобы мы смогли воспрянуть духом!

— Воскресить, что ли? — спросил четвертый, практик. — Кого же, если не секрет?

— Неужели вы еще не поняли? Ну, я был более высокого мнения о ваших логических способностях.

— Постойте, постойте… Неужели?..

И практик сделал движение, будто разглаживал усы.

— Именно! — торжествующе подтвердил хозяин.

— Всех времен и народов? — спросил и музыкант.

— Да!

Тогда музыкант повернулся к роялю и ударил по клавишам.

Он играл мелодию, на которую некогда пели такие слова:

От края до края, по горным вершинам,

Где горный орел совершает полет…

Все слушали молча. А потом хозяин сказал:

— Значит так, Доля. Договоритесь там о свидании. О бабках пока ни слова. Дело, друзья, какое навертывается дело! Это вам не какое-нибудь ограбление века на полтора миллиона фунтов стерлингов! Это ограбление истории, и причем в белых перчатках и безо всяких следов!

— Ограбление истории уже было, — возразил не удивляющийся, — и не раз. Он же и грабил.

— Конечно, — сказал хозяин. — Он же по сути наш. Это вам не всякие нынешние фраера! Это — Пахан! Ей-богу, такое надо отметить! Едем в «Националь»!

— Тут поездишь, — недовольно сказал практик. — Когда ты не позволяешь живые деньги взять.

— Кто тебе мешает? — спросил хозяин, встав с кресла и застегивая пиджак. — Вот, например, я слышал, в Москве Дворянское собрание открылось. Вот с них бери. За амбиции надо платить, и по высшей ставке. А этих пока оставь в покое. Ну — поехали, пока настроение у нас праздничное!