Влад Савин - Союз нерушимый

Хотя официально — я должна всего лишь передать товарищу Кириченко, Первому на Украине, документы на реорганизацию. Имея полномочия проконтролировать и доложить наверх — вот отчего не простой курьер, а инструктор ЦК. Кожаный коричневый портфель, а еще большая сумка на плечо, похожая на почтальонскую (не люблю чемоданов, лучше чтобы руки были свободны), вот и весь мой багаж. Маленький браунинг спрятан там же, где и в тот день перестрелки со шпионами УСО (см. — Днепровский Вал — В.С.). А еще в сумке у меня кое-какие артефакты «из будущего», чтобы связаться с теми, кто меня там встретит, как дядя Саша обещал.

Такое же боевое задание, как раньше — в немецкий тыл с парашютом. Поскольку нелюди, жаждущие утопить Украину в крови, после только что прошедшей войны, и предатели, по дури или жажде власти вступившие с ними в сговор, не должны жить!

— Что с вами? — спрашивает майор — у вас такое лицо стало… Или погиб у вас на Украине кто-то?

Замечание правильное. У меня хорошо получалось в Минске немцам улыбаться — но постоянно в маске быть нельзя, обязательно надо чередовать с «быть собой», среди своих. Смотря фильмы из будущего, вот не пойму, а как Штирлиц так мог — хотя он ведь персонаж придуманный? Ну а я, пока самолет еще не приземлился, побуду еще собой — нет, не той Анечкой-студенткой, что до войны, никогда я уже такой не буду, но Анной Лазаревой с Севмаша, какой знают меня девчонки. А после — как сказал Пономаренко, «не вмешиваться, даже если что-то очень не понравится, лишь смотреть и запоминать». Что ж, это легче, чем Штирлицу тринадцать лет было роль играть? Ай!

— На посадку заходим — говорит майор — это не страшно. Ну вот, долетели, а вы боялись!

Ага, будто не слышала, что для самолета посадка самое трудное, не считая конечно воздушного боя! Но несколько минут всего осталось — надеюсь, что сядем хорошо!

— Мои координаты, и полевая почта — майор протягивает вырванный листок из блокнота — может, свидимся еще.

— Я замужем — отвечаю, но листок беру — однако, очень может быть, что мне помощь потребуется, как коммунисту от коммуниста, и фронтовику от фронтовика … что удивляетесь, товарищ майор, у меня на счету есть убитые фрицы. А вот летать боюсь — так что спасибо вам, что меня поддерживали, не так было страшно. Может, и увидимся еще.

Удар ощутимый, так что подпрыгиваю в кресле. И самолет катится по полосе аэродрома Жуляны. Ну вот, теперь долетели!

Вижу яркое солнце — юг, жара, июнь, как на курорте, отдохнуть, и домой. Выхожу на летное поле вместе со всеми, плащ лишь накинула, не застегнув. И тотчас о том пожалела — ой, а тут ветер, и сильный, плащ с плеч готов сорвать, над головой взвил, платье треплет, берет сдувает, не знаю за что прежде хвататься, и еще портфель в руке — вот наказание, отчего мне с погодой так не везет!

— Степь, тут часто так дует — говорит майор — позвольте, хоть портфель ваш поднесу. Как в школе знакомой одной когда-то — и где она сейчас, и жива ли?

Я отказываюсь — по инструкции, партийные документы из рук выпускать не должна, уж лучше шарфик или берет потеряю. Хорошо, тут по полю идти недалеко, и то, один раз так меня закрутило и запутало, что я едва не упала. Но зато и «курортное» настроение без жалости выдуло прочь! Надеюсь, товарищ Кириченко, заранее предупрежденный, машину с сопровождающим пришлет, а то я в Киеве в первый раз?

Машина была. Немецкий «оппель-капитан», за рулем парнишка лет семнадцати, а рядом еще один, представившийся «Панас Завирайко, инструктор обкома». Со мной был до тошноты угодлив, как со старорежимной барышней, «ах, позвольте ваш портфельчик», мальчишке-шоферу же рявкнул сквозь зубы, как пан — поехали! И — куда изволите, товарищ инструктор ЦК, или вам приятнее по имени-отчеству? Гостиница, отдых, ресторан?

— В гостиницу сначала — говорю — вещи оставить. А затем, к товарищу Кириченко. После — видно будет. И можно не быстро везти, хочется Киев из машины посмотреть.

Что тут сразу в глаза бросается — зелени много. Скверов, бульваров — гораздо больше, чем в Ленинграде. А в целом город мне показался — как Васильевский с Петроградкой вместе взятые, ну может еще окраины выдаются, совершенно деревенского вида. Садами-огородами легко уйти можно, или наоборот, пройти… а куда и откуда, лесов рядом нет? Год назад освободили от немцев — а до сих пор дома, и даже целые кварталы в руинах. Толпы пленных копаются — таскают, разбирают. А на улицах довольно бойко, особенно где разрушений нет — магазины работают, афиши вижу, а вот и троллейбус впереди. И снова между домами справа куча битого кирпича! Помнится мне, тут при освобождении не было больших боев — немцы отступить спешили, чтобы в котел не попасть?

— Французы! — скривил физиономию пан Завирайко при виде пленных — из Москвы сто лет назад ноги унести успели, а вот из нашего Киева, выкуси! Работают плохо, а зимой еще и от холода мерли как мухи. Ничего — пока город как новый не будет, вы отсюда к своим лягушкам не вернетесь. Или передохните тут все — за то, что порушили.

Странно, у нас на Севмаше даже работавшие на улице фрицы имели вид гораздо более здоровый, и одеты-обуты лучше. Вот плохо разглядела из машины — но мне показалось, что кто-то из пленных был босиком, без обуви вообще, а на остальных жуткого вида рванье и опорки! Их тут что, голодом морят и обмундирование не выдают?

— Как положено обеспечиваем — сказал Завирайко — согласно установленным расценкам. Ну а кто не работает, тот не ест — принцип социализма, что каждому по труду.

В одном месте пришлось задержаться, пропуская длинную колонну подвод и машин. Рядом шагали люди в штатском, а отчего это некоторые вооружены?

— Так ярмарка завтра открывается — ответил Завирайко — колхозно-кооперативная, люди не только с киевщины, и с Одессы и с Львова приехали. А которые со сброей, это «ястребки», охрана от истребительных батальонов, а то на западе бандеры шалят, да и в иных местах лихого люда хватает — война, голод, за мешок картошки или мешок муки убьют.

Да какая же ярмарка в июне? Хоть и городская я — но знаю, что не сезон еще?

— Кому не сезон, а кому уже. Ремесло, по глине, коже, дереву, в любое время продавать можно. Да и ранние овощи поспевают, и зелень — как раз самое время, распробовать, а то прошлогодние запасы к концу. А в самый сезон, это само собой, сейчас малая ярмарка, а как урожай соберем, будет и большая.

Крещатик мне показался похожим на Большой проспект нашей Петроградки, только дома пониже. И после равнинных Ленинграда и Молотовска, мне непривычно было видеть здания на холмах. Мы подъехали к гостинице «Националь», пан Завирайко бросил шоферу, ждать — на заселение ушло с четверть часа. Номер был из трех комнат — кабинет, гостиная, спальня — обстановка показалась слишком вычурной и неуместно роскошной, так на этой кровати вчетвером можно разместиться свободно, хоть поперек, и только балдахина над ней не хватает! Ладно, мне тут лишь на две-три ночи — бросаю сумку в шкаф. Может и плащ оставить, жарко? Нет, не будем товарища Кириченко смущать своими не деловым видом!