Пол Ди Филиппо - Потерянные страницы

Я замолчал. Больше сказать было нечего.

Мы с Кэмпбеллом пожали друг другу руки, и я ушел.

За столиком Джин сидела молодая девушка, уже не помню, как ее звали. Джин перестала работать секретаршей, как только они с Джо разбогатели. Она отдалась занятию танцами и в тот год постоянно совершала туры. Давно ушел в прошлое гул печатного станка, запах бумаги и типографской краски — типографию «Стрит и Смит» переправили в Джерси, а офис Джо находился в современной многоэтажке в самом центре города. Несмотря на такую разницу, я почему-то чувствовал себя, будто на дворе снова 1937-й, и я стою у истока своей карьеры.

— Не забывай мой адрес, если напишешь что-нибудь новое, сынок, — крикнул мне вслед Джо.

В последующие двадцать лет я и вправду написал три, или десять, или двенадцать рассказов, включая один особенный, посвященный пятидесятилетию журнала в прошлом месяце. На праздновании юбилея я последний раз видел Кэмпбелла. Благодаря пожизненной подписке в Аризону приходили свежие выпуски, и я выборочно читал что-нибудь в каждом, иногда с наслаждением, иногда без. Раз в пять лет я навещал Джо с Джин: делать это чаще не позволяли мои дели и обязанности вождя племени навахо.

Хотя уже исчезло чудодейственное притяжение молодости, которого не вернешь.

Тем более теперь, когда умер Кэмпбелл.

Последней произнесла речь жрица с обнаженной грудью, приехавшая из храма Богини. Я очнулся от задумчивости и вынул платок вытереть слезы. Спускаясь, она бросила в гроб Кэмпбелла сноп кукурузы. Затем поднялись те, кому выпала честь нести гроб, среди них оказался и я.

Джин, с венком Исиды на голове, по-прежнему прекрасная, несмотря на годы, возглавила шествие из церкви Осириса.

Мы несли гроб мимо собравшихся сановников, а телекамеры транслировали похороны для всей мировой общественности. Я, конечно же, узнал главного министра планеты, который проделал длинный путь из Женевы, и императора Китая, который стоял, положив руку на плечо далай-ламе. Все правительство Японии, вместе с сёгуном, стояло неподвижно как бамбук. Я только не разобрал, кто был заливающийся слезами человек с козлиной бородкой: бразильский король или персидский султан.

Мы похоронили Кэмпбелла под большим деревом неподалеку от дома его детства, как он сам пожелал.

Когда все закончилось, я поцеловал Джин, забрался в свой флайер, ткнул кнопку антиграва и позволил автопилоту везти меня домой.

ПЯТИДЕСЯТЫЕ

НЕСТАБИЛЬНОСТЬ

Джек и Нил, расслабленные и свободные, сидят под кайфом на раздолбанных ступеньках лачуги Билла Берроуза в Техасе. Сам Берроуз неподвижно застыл в саду с копией рукописи племени майя на коленях. Сегодня он выкурил уже две сигаретки с марихуаной. Нил чистит коноплю, коробка из-под ботинок набита до отказа. Замедленное время загустело как мед. Вдалеке раздается полуденный свисток — длинный, пронзительный и упорный. Это с фабрики по переработке непищевого животного сырья. Там забивают коров, слишком хилых для корабельной поставки в Чикаго; из них производят свечное сало и консервированное канцерогенное консоме.

Берроуз занимает вертикальное положение, как стрелка хорошо смазанных швейцарских часов.

— Существует прореха, — говорит Билл. — Где-то в нашем измерении — прореха. Какие-то ублюдки проделали дыру. Джек, ты читал «Цвет из космоса» Лавкрафта?

— Я читал, в тюрьме, — встревает Нил, в душе гордясь собой. — Заметь, Билл, твое упоминание данной работы явно перекликается с моими последними воззрениями. У старины Юнга от такого совпадения член бы встал.

— Мхии-хии-хии, — восклицает Джек. — Черт его знает.

— Я имею в виду весь этот идиотизм с бомбами, — говорит Берроуз, поднимаясь по ступеням на негнущихся ногах. — Вчера вечером я нашел газету в сортире придорожной закусочной; там написано, что завтра в Уайт-Сэндс[35] будут проводиться испытания громадной атомной бомбы. Эдвард Теллер[36] испытывает хренову бомбу, чтобы применить новый чертовски жуткий водородный взрыв против русских. Ящик Пандоры, ребята, и мы не фуфло гоним. Завтра в Нью-Мексико взорвется бомба, а прямо здесь и сейчас обеденный свисток говенных шкуродеров готовит нас к Третьей мировой войне, и если мы на нее пойдем, то будем, Богом клянусь, великой гражданской армией, да-да, солдатами Джо Маккарти и Гарри Энслинджера, мы уничтожим красных, психов и наркоманов. На это нас толкает наука. Я свой наркоманский зад наукой подтираю, парни. Индейцы майя все просчитали да-а-авно. Взять этого парня фон Ноймана[37]…

— Ты имеешь в виду Джанго Рейнхарда, — вставляет Джек; он совсем обкурился. — Брат, да это же твоя жизнь, их жизнь, моя жизнь, собачья жизнь, божья жизнь, жизнь Райли[38]. Армейский гений пустыни фон Нойман, говоришь? Верно, о нем писали в воскресной газете, из которой мы с Нилом крутили косяки в Тускалусе. Как сейчас помню, старый ты мудак, прямо перед тем как Нил подцепил в Дэри-Квин официанточку с носом, как у Джоан Кроуфорд…

— Джоан Кроуфорд, — подхватывает Нил, — Джоан Круговорот, Джоан Бутерброд, Джоан Пухлыйрот в тумане.

Он добивает обмусоленный бычок и дрожащими пальцами пытается свернуть очередной косяк. Чертова коробка уже наполовину пуста.

Тут Джек погружается в дьявольски дурное настроение. Вина нет.

Ти Джек объелся супом, к нему друзья пришли. Вы, коты больные, сотрите меня с лица Земли…

Он произносит это вслух, перед Нилом и Берроузом?

— И черт с ними, с гусиными потрохами, — сдавленно смеется Нил, незаметно, довольно, внутри себя, и предлагает как действиями, так и словами — он правда что-то говорит? — усомнился Джек, — вернуться к тому, что истинно важно, а именно к сворачиванию этих гм, мм, ик, мексиканских си-гарь-йет!

Джек на цыпочках придвигается поближе к Нилу, и они вдвоем, напевая, начинают любовно творить и создавать и даже не будет преувеличением сказать «рожать» красавицу-раскрасавицу самокрутку с зернышками в волосах, такую длинную, что получилось бы два нормальных косячка.

Такая хорошо вставляет.

В это время Билл Берроуз расслабляется в кресле-качалке, снова зависший, но еще не до конца под кайфом, потому что его тревожат мысли об атомной бомбе и раздражает болтовня беспрестанно молотящих один и тот же вздор торчков. Время течет: медленно-медленно для Сала и Дина[39], и так быстро для Уильяма Ли[40].

Итак, Доктор Миракл и Литтл Ричард летят на всей скорости через Аризону, на восток по сороковому шоссе прямо из Вегаса. Их карманы набиты серебряными долларами, выигранными у каких-то фраеров, а бумажники по швам трещат от крупных купюр, которые они получили, обналичив фишки: сорвали банк в рулетку в шести разных казино благодаря личному незапатентованному методу, основанному на перенаправлении векторов нейтронов, переносимых сквозь шесть дюймов свинца пространственно-временной диаграммой Фейнмана в механизм разнузданной незамысловатой микроскопической системы из шариков и лунок.