Оксана Обухова - Циклопы. Тетралогия

– Зоя, я никак не могу вам доказать, что я не вру. Вы считаете, что я ненормальный дрессировщик, подменивший вам собаку, да?

Зоя судорожно кивнула.

– Я предлагаю вам эксперимент. Пожалуйста, любым приказом, любыми словами, попросите мадам Жюли что-нибудь прогавкать.

Шокированная девушка не смогла даже что-то прошептать. Сидела, окостеневшая как статуя, боялась шевельнуться.

– Пожалуйста, Зоя, – повторил Борис. – Отдайте, какое угодно приказание сами. Вы должны быть уверены, что я не передал Жюли сигнал, она и так все понимает.

– Пусть…, пусть протявкает собачий вальс.

Завянь не успел даже запереживать относительно того – а знает ли француженка мотивчик?! А Жюли уже бодро лаяла.

Судорожно напряженные пальцы девушки слегка расслабились.

– Зоя, – улыбнулся Завьялов. – Вы можете попросить о чем-то мадам Капустину и на французском.

– И на немецком, и на английском и еще на двенадцати языках, – горделиво вставил месье муж.

Зоя произнесла фразу на немецком языке.

Жюли спрыгнула с мужниных рук, подошла к девушке и положила невесомые лапки на ее колено.

Борис решил, что уже достаточно продемонстрировано. Наклонился к Зое, проговорил:

– Вы нам верите?

– Да, – негромко ответила Карпова. – Я вам верю. – Помолчала одну секунду. Доверчиво хлопнула ресницами: – А теперь, если вы закончили, пожалуйста, отвезите меня к папе.

Завянь отпрянул и вскочил. В голове его гремел генеральский рык:"Покажите мне идиота, назвавшего блондинок – у с т у п ч и в ы м и!!!" Борис выскочил из комнаты, руки сами собой потянулись к папиросам и зажигалке…

Не добежав до крыльца, Завьялов промчался обратно в комнату, схватил Зою за грудки – тонкая холстина курточки жалобна затрещала! – и подтащил незрячее лицо к своим глазам:

– ТЫ!! Тварь, что сидит внутри!! Если ты сейчас же не вернешь ей зрение!! Клянусь!! Я отвезу ее в город, выброшу напротив отделения милиции!! Сам поеду на Кипр вместе с собакой и Капустиным! Я выберусь! А ты подохнешь в этом теле, заколотая в психушке лекарствами!! Тебе, тварь, мозги выжгут электрошоками!!

Блеф неожиданно подействовал.

Зоя моргнула. С крайне близкого расстояния Завянь увидел, как запульсировали, расширились зрачки…

– Я вижу? – потрясенно спросила Зоя. – Я ВИЖУ?! Снова – вижу!!!

Зоя начала озираться, разглядывать светлую квадратную гостиную, радовалась каждому предмету: ощупывала, оглаживала, ласкать его взглядом…

Потрясенный не менее девушки Завянь оглянулся на Кешу и Жюли. Испытывающий, напряженный вид стилиста ему очень не понравился. "Ты что, Кеш?" – одними губами спросил Завьялов.

Иннокентий мрачно покачал головой.

Борис успел лишь немного удивиться, как кошмар вернулся вновь:

– Я ничего не вижу!!! – завыла, забилась в его руках Зоя. – Я снова ничего не вижу!!! – внезапно ее голос захрипел, сорвался, с губ слетела фраза на непонятном языке…

Завьялов обессилено отпустил куртку, девушка тут же рухнула обратно в кресло. И зарыдала.

– Борис Михалыч, выйдем, – вставая с дивана, придерживая Жюли, сказал Иннокентий.

Завянь погладил Зою по плечу, шепнул "мы не на долго", но девушка стряхнула его руку. Закрыв лицо ладонями, Зоя плакала навзрыд.

"Ну, тварь…, – подумал Боря, – дай время – за все ответишь".

Папиросный лимит был исчерпан еще утром, но нервы требовали: Завьялов уничтожил беломорину за три затяжки. Между первой и второй спросил у Иннокентия:

– Что эта тварь сказала?

– Циклоп предупредил, что если мы еще раз попробуем на нее надавить, она отключит почку.

– Сука. Это все же женщина, Капустин?

– Не уверен. Вероятно.

– А почему она вернула зрение хотя бы ненадолго?

– Не знаю. Могу предположить, что первоначально растерялась. Или…, на время отпустила зрительные нервы, взяла под контроль речевые центры, чтобы разговаривать за Зою… Не знаю я, Борис Михайлович, не знаю! Одно могу сказать – как только Зоя Павловна прозрела, я перепугался до смерти! Подумал, что террористка уже взялась за что-то более важное, чем глаза, и Зоя сейчас же рухнет! Потеряет сознание от боли или недостатка кислорода!

На руках Капустина подпрыгивала Жюли, супруга явно хотела обратить на себя внимание и что-то сообщить.

– Ты хочешь к компьютеру? – догадливо спросил стилист.

Собачка тявкнула, закрутила хвостом.

– Идите, братцы, в кабинет, – вздохнул Завьялов. – Я к Зое. Попытаюсь как-нибудь утешить.

Прекрасная солнечная погода, раззолоченный солнцем тихий сад выглядели инфернальной насмешкой над измочаленными, издерганными людьми. Борису казалось, что он присутствует полноценным зрителем на кино-формате будущего. В настоящем, реальном времени Бориса Завьялова – такого быть не может!

Подобрав под себя ступни в носочках, Зоя скорчилась в кресле, сжалась в комок. Высокая длинноногая девушка внезапно показалась Завьялову совсем ребенком. Уничтоженной, растерзанной страхами маленькой девочкой, тихонько скулящей от непроглядного ужаса. Ее окружали мрак и незнакомые люди, толкующие о чудовищных вещах. Внутри нее засел невероятный, злобный враг – он ослепил, он может говорить ее губами! – внутри нее живет могущественный пришелец.

И нет спасения. Надежды – нет!

– Зоя, – негромко окликнул Борис.

Он помнил, как недавно отреагировала девушка на его прикосновение, как одним гневным движением сбросила его руку с плеча. Брезгливо выгнула ноздри.

Ему хотелось подойти, обнять, утешить! Он не решался.

– Где вы? – всхлипнув, спросила Зоя.

– Я здесь. Я подойду?

– Вы меня боитесь? – внезапно усмехнулась девушка. Села прямо. – Это… существо, что живет во мне – очень страшное?..

Завьялов не ответил. Подошел, присел на корточки, чувствуя и слыша, как немелодично скрипнули стариковские суставы. Дотронулся до Зоиных волос, поправил прядку…

– Я сам все это пережил только вчера, – сказал тихо. – Представьте… просыпаюсь в морге. Под серой простыней – укрытый до макушки. Впопыхах подумал – вытрезвитель…

– Вы часто там бываете?

– Неа, – усмехнулся Боря. – Никогда не залетал. Решил, что погулял вчера на славу, открыл сезон.

– Вы очень испугались…

– Давай на "ты".

Зоя прерывисто вздохнула:

– Я все еще вижу вас стариком. Не могу представить, что вы…, ты – молодой.

– Ага. А представь, что я, типа, представляю, бреясь перед зеркалом?

Завянь пытался если не рассмешить, то хоть немного растормошить девушку. Отпугнуть от нее кромешный ужас. Увести в беседу.

По сути дела, он ожидал другого – истерики, паники, оглушительного рева, даже попытки убежать… Как будто можно скрыться от того, что проникло в самую глубину естества…