Роберт Хайнлайн - Время звезд

— Я же, кажется, не велел тебе искать меня.

— Да ерунда это, Сэм! Я же беспокоюсь о тебе. Эта история насчет «запрещено покидать»… ведь в таком случае у тебя не будет возможности…

— Заткнись! — Сказано это было шепотом, но таким, что Макс заткнулся. — Ну так вот, — продолжал Сэм. — Забудь про это. Я набрал денег, и это — самое главное.

— Но…

— Ты что, думаешь, они сумеют законопатить эту посудину так плотно, чтоб удержать меня, когда я решу уйти? А теперь держись от меня подальше. Ты теперь любимчик учителя, и я бы хотел, чтобы так оно и было. Мне совсем не хочется, чтобы тебе читали нотации про дурных товарищей — меня, то есть.

— Но я же хочу тебе помочь, Сэм. Я…

— Не будешь ли ты так любезен сидеть на своей палубе С?

Больше за этот переход он не видел Сэма; через какое-то время он перестал тревожиться о нем. Хендрикс потребовал, чтобы Макс рассчитал подход к планете — детские игрушки по сравнению с расчетом подхода к точке перехода — а затем, во время посадки, отдал управление Максу. Эта ответственность была чисто формальной, так как посадка рассчитывалась заранее, а потом велась по радару в автоматическом режиме. Макс сидел за пультом, держа руки на управлении, готовый подменить автопилот — а Хендрикс стоял у него за спиной, готовый подменить его — но ни в том, ни в другом необходимости не возникло; «Асгард» опустился по расчетной траектории легко и просто, словно спустился по лестнице. Опоры выдвинулись и уперлись в покрытие порта; Макс доложил:

— Сэр, посадка проведена по программе.

— Отключай.

Макс объявил по корабельной системе оповещения:

— Отключить силовую установку. Отключить все агрегаты, связанные с полетом. Наземная процедура, вторая часть.

Из четырех дней, проведенных на Алкионе, первые три он потратил номинально — руководя, а практически — обучаясь — у Ковака процедуре проводившихся раз в девяносто дней проверок и текущего ремонта приборов поста управления. Элли была очень разочарована и сердилась на него, у нее были совсем другие планы. Однако, в последний день Макс все же смог выбраться с ней на поверхность. Их сопровождали мистер и миссис Мендоса.

Это был великолепный день отдыха. По сравнению с Землей, Алкион — место довольно тусклое, а Бонапарт трудно назвать большим городом. И все-таки Алкион — планета земного типа с воздухом, пригодным для дыхания, а пассажиры и команда «Асгарда» последний раз были на свежем воздухе в Земпорте, который отделяли теперь от них месяцы времени и немыслимое количество световых лет расстояния. Здесь был самый разгар лета, Алкион недавно прошел афепей, Ню Пегаса тепло и ярко сверкала на голубом небе. Мистер Мендоса нанял экипаж, запряженный четверкой пофыркивающих маленьких алкионских пони, и они покатили по зеленой, холмистой местности. Тут они осмотрели поселок местных жителей — нечто, напоминающее огромный пчелиный улей, слепленный из глины, конус на конусе. В этом поселке вся компания обзавелась сувенирами, причем при внимательном рассмотрении на двух из них оказались малозаметные надписи «Сделано в Японии».

Кучер, Герр Айзенберг, заодно служил им и переводчиком. Абориген, продавший им сувениры, все время скашивал свои глаза, один за другим, на миссис Мендоса. Он что-то прощебетал кучеру, который в ответ глубоко расхохотался.

— Что это он говорит? — спросила она.

— Он говорит Вам комплименты.

— Да? И какие же?

— Ну… Он говорит, что Вы в самый раз для поджаривания на медленном огне, не нужно было бы даже приправ, Вы и так поджарились бы просто великолепно. И он с превеликой охотой сделал бы это, — добавил колонист, — если бы Вы остались здесь после наступления темноты.

Миссис Мендоса слегка вскрикнула.

— Вы же не хотите сказать, что они здесь каннибалы. Хоси, уведи меня отсюда.

Герр Айзенберг, видимо, пришел в ужас от такой мысли.

— Каннибалы? О, конечно же нет, леди. Они никогда не едят друг друга, они едят только нас — то есть, когда у них появляется такая возможность. Но за последние двадцать лет таких случаев не было.

— Но это же еще хуже!

— Да нет же, леди. Вы попробуйте посмотреть на это с их точки зрения. Они цивилизованы. Этот вот парень ни в коем случае не нарушит ни одного из своих законов. Но мы для них — просто уйма великолепного мяса, до которого, к сожалению, довольно трудно добраться.

— Сейчас же уведите нас отсюда. Это же ужас, их здесь сотни, а нас только пятеро.

— Тысячи, леди. Но Вы в полной безопасности, пока на небе сверкает Гнири. — Он указал рукой на Ню Пегаса. — Убивать скот на мясо при дневном свете — табу. Потом будет являться дух убитого.

Несмотря на все его уверения, компания быстро собралась в обратный путь. Макс обратил внимание на то, что Элдрет эти страхи не тронули. Сам он не мог понять, что мешало аборигенам связать их и подождать, пока наступит ночь.

Обедали они в Жозефине, лучшем (и единственном) отеле Бонапарта. Но тут все-таки был настоящий оркестр из трех инструментов, небольшая танцевальная площадка, а пища отличалась от опостылевшего всем корабельного меню. Здесь было много пассажиров «Ас-гарда» и несколько офицеров, получилась довольно веселая компания. Элли заставляла Макса танцевать при каждой перемене блюд. Он настолько расхрабрился, что даже пригласил танцевать миссис Дайглер, когда та подошла и изъявила такое желание.

Во время перерыва Элдрет вывела Макса на балкон, примыкавший к ресторанному залу. Тут она пристально посмотрела на него.

— Ты бы оставил в покое эту Дайглеровскую шлюшку, слышишь меня?

— Что? Да я же ничего такого не сделал.

Неожиданно Элли широко улыбнулась.

— Конечно же нет, дурачок ты мой великовозрастный. Но ничего, тетя Элли о тебе позаботится.

Она повернулась к перилам и облокотилась на них. Уже наступила ранняя алкионская ночь, три местные луны гонялись друг за другом по небу. В небе этом сверкало во много раз больше звезд, чем в небе Земли, затерянной на малонаселенных задворках Галактики.

Макс показал Элли чужие, непривычные созвездия и указал, в какую сторону они уйдут завтра, чтобы достичь точки перехода, который выведет к Новой Земле. К этому времени он изучил четыре новых небосвода, знал их не хуже, чем тот, который висел над Озарком, — а предстояло ему изучить еще многие и многие небеса. Да он и теперь, по картам, заранее изучал чужие небеса, которые ему предстояло увидеть во время этого рейса.

— Ой, Макс, как же это красиво!

— Конечно, красиво. Гляди, вон метеор. Они здесь редкость, большая редкость.