Еремей Парнов - НФ: Альманах научной фантастики 31 (1987)

Он заулыбался издалека.

Сима сидела за столиком у бушприта «Эспаньолы».

Они познакомились год назад, и Сима сразу потянулась к Андрею. Ей было очень плохо в ту пору - она никогда не рассказывала, почему. И он поддерживал ее, как умел, и постепенно полюбил ее, насколько может вообще полюбить уставший от себя человек, - стал нуждаться в ней. Иначе ему совсем не для кого было бы жить, а для себя он не умел.

– Это тебе, - сказал он, падая на одно колено и протягивая букет.

– Спасибо, - ответила она, подержала цветы на весу, как бы не зная, что с ними делать, а потом положила на стол. Андрей встал. От его колена на полу осталось круглое влажное пятнышко.

– Представь себе, - проговорил он, садясь, - пятый день не могу дозвониться до Соцеро.

– Что он тебе вдруг понадобился? - удерживая соломинку в углу губ, спросила Сима.

– Он мне всегда нужен. Как и ты.

Она усмехнулась чуть презрительно, потом выронила соломинку изо рта в бокал и, не поворачиваясь к Андрею, нехотя произнесла:

– Неделю назад мне Ванда рассказывала, что большую группу опытных пилотов затребовал Меркурианский филиал спецработ. По-моему, она упоминала фамилию Соцеро.

Андрей удивленно склонил голову набок.

– Вот как? А цель?

Сима пожала плечами. Видно было, что мысли ее где-то очень далеко, и она с трудом поддерживает разговор.

– Что ж он мне не позвонил…

– А зачем ему, собственно, перед тобой отчитываться?

– Ну, как… Друзья же… знаешь, какие! Знаешь, как мы в войну играли?

«Их было пятнадцать. Да, это было великолепно. Оперировать все лето в лесах Западной Белоруссии, прорывать окружения, спланированные учителями с великим хитроумием, чувствовать надежную сталь оружия, верить в себя и в тех, кто рядом, вдыхать пороховой дым. А на привале вдруг впервые в жизни задуматься и понять, каково это было на самом деле.»

– И что чудесно, - мечтательно сказав Андрей и даже глаза прикрыл. - Всемогущество какое-то, правда. Единство. Как мы взорвали мост! Ох, Сима, как мы взорвали тот мост! Это же сказка была, поэма!.. - он вздохнул. - А Ванда словом не обмолвилась, в чем там дело?

– Послушай, Андрей, - задумчиво произнесла Сима и повернулась наконец к нему. - Я тебе нужна? Действительно?

– Да, - ответил он удивленно.

Она покачала головой.

– Тебе никто не нужен, - в ее голосе были слезы и торжество. - Ты одного себя любишь, настолько, что стараешься всем быть нужным. Все равно кому. Со мной ты был лишь потому, что был нужен мне.

Она умолкла, глядя на него непримиримо и выжидательно, Он молчал.

– Разве я не права?

– Права, - ласково произнес он. - Как ребенок. Для ребенка ведь любая ситуация решается однозначно.

– Какой ты специалист по детям!

Когда ему хотелось, она била беспощадно, не задумываясь.

Андрей погладил ее холодные пальцы. Ему всегда казалось, что человек, сделавший другому больно, сам мучается и жаждет прощения и тепла.

Она отняла руку и сухим тоном судьи спросила:

– Когда ты последний раз виделся с сыном?

– Давно, - ответил он негромко. - Зачем тебе?.. После всего я…

– Знаешь, я не касаюсь этих твоих космических дел. Меня твой Шар мало трогал, даже пока был, и уж совершенно перестал волновать с тех пор, как ты спалил его, хотя я бы, конечно, такой глупости не сделала, да и любой здравомыслящий человек… Геростратов комплекс неудачника, так я сразу решила, еще не зная тебя. А узнала - подивилась. Ты же был приличный пилот. Только недавно поняла - ты просто любишь ломать то, что дорого другим. Тебя это возвышает в собственных глазах. Но не сваливай на нас свою несостоятельность в семье. Надо честно сказать: да, мне захотелось сломать и всё тут!..

– Ох, Сима, Сима, - выговорил он. - Хорошо, вот представь: твой сын говорит тебе…

– У меня нет детей, - резко сказала она. - Ты намеренно стараешься ударить побольнее?

Он только стиснул зубы.

– У меня слишком много важной работы, товарищи не поймут меня, если я их оставлю! Тем более что на помощь мужчин, как видно по тебе, рассчитывать не приходится!

Генных инженеров действительно зверски не хватает, поспешно подумал Андрей ей в оправдание. Но где я слышал про непонимающих товарищей, совсем недавно… Она хотела, чтобы я ее заставил, понял он. Настоял или подстроил.

– Ладно, - примирительно сказал он. - Пойдем купаться.

– Ты просто смешон! - она резко поставила на столик свой опустевший бокал. - Посмотри! Ведь за что бы ты ни взялся, все ты делаешь не так, вкривь и вкось! И хоть был бы просто подлец, это еще полбеды! Нет, эта вечная поза! Я ведь думала, ты необыкновенный… добрый… все знаешь и все можешь.

– Ты сегодня так говоришь, будто меня ненавидишь.

– Да. Я ненавижу тебя. Ты очень плохой человек, Андрей.

Она резко встала.

– Не провожай. Мне больнее, чем тебе. Мне гораздо больнее.

Она рывком повернулась и пошла прочь.

– Цветы! - глупо крикнул он. Но она даже не сбилась с шага.

Сидевший поодаль от «Эспаньолы» мужчина, расцветая в улыбке, поднялся Симе навстречу. Она взяла его под руку, мельком оглянулась - видит ли Андрей, удостоверилась, поцеловала спутника в щеку, и они двинулись по набережной. Андрею показалось, что это музыкант, недавно просивший у него фон. Но он не успел разглядеть. Сколько времени ждал, подумал Андрей. Интересно, за кого она ему меня выдала? Товарищ по работе. У нас очень важная работа, у нас очень много работы. Срочный разговор на четверть часа. Ты не обидишься, милый, если я попрошу подождать вот здесь? Бедняга. Ищет, ищет того, кто бы за нее прожил ее жизнь, а она бы только при сем присутствовала в качестве бесконечно хрупкого украшения… претендуя на воплощение бездеятельной горней справедливости, но на деле, по слабости своей, лишь сварливая и беспощадная. Как тут поможешь? Это в детства складывается. Неуверенность, страхи, запреты… Он вспомнил Вадика, глухо и тщетно гугукающего под полотенцем.

Тоска была - хоть вой. И еще - неловкое, стыдное какое-то сочувствие и досада, словно Дездемона на сцене вдруг споткнулась, выругалась хриплым басом и закурила.

Странно все устроено, подумал Андрей отстраненно. Обычную измену или подлость простят, может, не заметят даже. Но доброты и любви, проявленных не так, как хотелось бы ожидающим их, не прощает никто и никогда. Потому что знают: если лучшее уже отдано им, и отдано «не так», больше не на что надеяться. И надо уходить.

Второй раз на Шар наткнулись спустя восемь лет, совсем в другом месте. Патрульный катер сообщил на Землю о встрече и на большом удалении остался ждать. Через неделю прибыла подготовленная в кратчайший срок мощная экспедиция.