Станислав Соловьев - Третье новое поселение имени Сууваренена

Другого, - это был тот самый мужчина из рода Ваата, что помогал Тусеми переносить долгую дорогу из Суусасети, - после побоев скончался от кровоизлияния. Он не хотел славить правителя. "За что мне его славить, если мой дом сожгли, моих детей отобрали, а меня как животное пригнали сюда и заставляют вкалывать на полях?!" - кричал мужчина, грозя мозолистым кулаком стражникам. Ответом ему были удары дубинок. В ту же ночь мужчина умер.

На следующий день Тусеми добился разговора с наместником "нового поселения". Он как руководитель лойменов имел ещё какое-то влияние на своих людей, и потому его приняли в здании административного совета. Наместника звали "господин Асеби" (его имени по рождению никто не знал). Асеби был отставным военным - рослый, подтянутый человек с совершенно лысой головой и покалеченными руками.

- Что ты хотел мне сказать, тог-гессер Тусеми? - сухо поинтересовался наместник: в "новом поселении" его жители не имели имен по рождению и все именовались тог-гессерами - "добровольными поселенцами".

Тусеми низко поклонился, - удары дубинок научили его официальной вежливости. Затем он извинился за мужчину из рода Ваата: он уже был мертв и потому не знал стыда, который испытывал пожилой ло-ломени. Тусеми просил, чтобы охранники больше не били лойменов. Он, как ло-ломени, обязуется, что люди отныне не будут говорить преступных речей и будут выполнять работу в срок и без ропота. Больше всего Тусеми хотел плюнуть наместнику в лицо, несмотря на то, что он лоймен. Но он боялся за людей и не хотел, чтобы кто-то из них пострадал из его глупой гордости.

- Это хорошо, тог-гессер, что ты понимаешь необходимость вашей работы и задачи Сплочения. Если твои... - тут Асеби скривил мягкие губы и сказал, словно выругался, - лоймены учудят что-нибудь, ты сам понесешь ответственность за их проступки.

Тусеми, сгорая от стыда и негодования, вышел на ватных ногах из дома административного совета. Но больше его людей не били.

Каждый день они рано вставали, выпивали по ковшику воды, одевались в мешковатые безликие одежды из грубого волокна и шли на работу. Женщины работали на полях, мололи муку, ткали холстину. Часть мужчин работала в общественных мастерских: они делали серпы, косы, цепи, разную другую сельскохозяйственную утварь. Другие в лесу прокладывали дорогу: валили деревья, вырубали кустарник, утрамбовывали землю. Потом размеренно укладывали рядами крупную гальку, обкатанную речной водой. Тусеми работал в лесу. Ему было приятно держать в руках речную гальку: она помнила силу чистой воды, и холодила кожу. "Новое поселение" находилось во внутренних районах, далеко от Реки, и хотя в этой местности протекал чистый безымянный ручей, многие лоймены тосковали по могучим водам Суувена.

Поначалу лоймены наотрез отказывались громко и по множеству раз повторять лозунги Сплочения: это было надругательством над Старой верой. Но Тусеми не хотел, чтобы его люди один за другим умирали от побоев, и ему удалось уговорить их: люди слушались его потому, что и здесь он был - ло-ломени. "Речные люди" собирались по ночам, это было в дни Старых празднеств, и молились женскому аспекту Реки, уповая на её заступничество и милосердие. Однажды охранники прознали об этом и лойменам пригрозили смертью, если они не перестанут исповедовать запрещенный культ. Всякая вера, кроме веры в Великое Сплочение, ныне считалась преступной. Тогда Тусеми сказал своим людям: "Лучше не гневить ха-наи: этим мы только питаем их невежество и злобу. Молитесь про себя. Никогда не забывайте Пречистую Матерь. И не важно: делаете ли вы это вслух или про себя". Лоймены роптали, но подчинялись его авторитету: они видели, что ло-ломени делает все, чтобы отвести от них смерть и надругательства. Знали бы они о том, что творилось в душе Тусеми, что творилось в его сердце!..

Люди здесь жили разные.

Кроме лойменов, сюда пригнали десятка три харраменов. Они были самыми запуганными и неразговорчивыми из обитателей "нового поселения". Все, что удалось узнать Тусеми от них, так это то, что в Хвойной стране продолжается карательная кампания, но правителю все равно не удается сломить Харрамен и превратить его в простую провинцию, как этого хотел ещё его дед. В "новом поселении" жило полсотни крестьян с юга: их сослали потому, что они отказывались говорить на столичном наречии, и они не хотели объединять свои хозяйства в единые общины, которые подчинялись городским наместникам, и должны были регулярно поставлять продукты без всякой платы. Южане хорошо относились к лойменам, но харраменов не знали и не любили, как и всех иноземцев. Завидев харрамена, южане плевались и шипели сквозь зубы: "Грязные поедатели еловых шишек!" Харрамены плохо понимали сууварскую речь и только растерянно улыбались.

Затем в "новое поселение" под конвоем прибыли странные ссыльные. "Новопоселенцы" с удивлением смотрели на холеных людей, жалко кутающихся в то, что недавно было роскошными дорогими одеждами. Их руки не знали тяжелого труда, а ноги привыкли отдыхать в мягких экипажах. Это были родовитые дворяне и депутаты городских советов, распущенных указом правителя. "Здесь вас научат работе!" - мстительно радовались "новопоселенцы". Каждый из них вспоминал, кем новоприбывший считался раньше, и в этом находил некоторое удовлетворение...

Кроме того, в "новом поселении" проживало двести-триста обычных уголовников и бездомных бродяг - они держались сами по себе, и охотно сотрудничали с охраной. Обитатели "нового поселения" не доверяли друг другу: административный совет имел своих платных осведомителей - в основном из уголовников.

"Новое поселение" охранялось местным гарнизоном - полусотней военных под командованием младшего командира по имени Буле. Кроме того, службу несли и десять работников Министерства порядка. Их ненавидели особенно сильно, и даже военные питали плохо скрываемую неприязнь к своим "коллегам". Административный совет состоял из наместника и пяти человек: заведующий хозяйством, распорядитель работ, казначей, инспектор и секретарь. Трое из них были людьми Министерства работ, двое - Министерства порядка. Управляющие редко выходили из здания административного совета. Они редко показывались "новопоселенцам": большую часть времени они проводили в пьянках и ссорах. Работники Министерства порядка подозревали всех в различных преступлениях. Все остальные ненавидели людей Министерства порядка и открыто называли их "крысами". "Крысы" не оставались в долгу: за год сменилось трое распорядителей работ и один казначей. Наместник старался держаться подальше от "крыс": он подчинялся непосредственно правителю, но, как и все остальные, боялся доносов.