Радий Радутный - Когда смеется дьявол

Отступив на несколько дней назад, Хозяин снял с пальца и передал себе – молодому – перстень с нейропистолетом, вмонтированном в серый непрозрачный камень.

– Это зачем?

– Узнаешь.

– А долго еще?

– Долго.

Машина снова двинулась вниз – вниз, в проклятое прошлое, и Хозяин останавливался еще несколько раз, тщательно синхронизировал поле и передавал себе – себе, но более молодому, – знания и инструкции, и каждый раз с ужасом поглядывал на счетчик, который упорно не желал замечать огромной энергии, затраченной на каждую коррекцию, и насмешливо дрожал в районе нуля, а скорость росла, и тело, неплохое тело, верой и правдой прослужившее столько лет, на глазах превращалось в дряхлую развалину, и когда Машина остановилась в каких-то полутора годах от цели… нет, от Цели – Хозяин не сразу собрал силы, чтобы выйти.

Но вышел.

В сверкающем серебром скафандре он довольно дико смотрелся в маленькой комнатушке с убогой мебелью, но хозяин комнаты – молодой парень, чем-то отдаленно напоминающий пришельца, смотрел без особого удивления, приписывая, должно быть, неожиданного гостя действию очередной бутылки, подрагивавшей в руке. На столе, рядом с другой твердо и неподвижно тускло поблескивала вороненая сталь.

– Привет! – просто сказал хозяин. – Пить будешь?

– Привет, – отозвался гость. – Наливай.

Они опрокинули по стакану, гость взял в руки револьвер, крутнул барабан и, презрительно хмыкнув, бросил оружие на место.

– Что, – безразлично буркнул хозяин. – Не одобряешь?

– Не одобряю.

– А м-м-мне – н-н-начхать!

Это глубокомысленно замечание потребовало определенных усилий и парень снова потянулся к бутылке.

– А ты знаешь, кто я такой?

– Н-ну, и к-кто же? Вр… Вп… Впрочем, мне н-начхать!

Он задумался, потом внезапно захохотал:

– Зззнаю! Ты – глюк! Гггалюник! Угадал?

– Не совсем. Я – это ты. Ты, который в будущем.

Парень снова задумался, затем тряхнул головой и немного трезвее выдал:

– А вот и врешь! Вот смотри. Вот я есть? Есть! А через минуту меня не будет, – он потрогал револьвер. – Значит, и тебя не будет! Ппонял?

– Отдай пушку.

– Не отдам! И вообще… Вот я сейчас тебя убью, – он приставил ствол к своему виску. – Ты даже знаешь, почему.

– Знаю.

– Так вот… – парень щелкнул курком.

– А если я уничтожу причину?

– Как это?

Хмель, если и не вышел полностью, то по крайней мере отступил. Странный огонек вспыхнул и погас в глазах парня.

– Я сейчас вернусь в прошлое и с делаю так, чтобы… Ну, ты знаешь, что нужно сделать.

– И тогда?..

– Тогда все пойдет по-другому. Так, как ты хочешь.

– О, Господи!

Парень взглянул на револьвер, вздрогнул, и поспешно отвел руку.

– Я готов. Что надо сделать?

– Ты должен стать мной. Ты должен сделать карьеру, добиться моего положения, построить Машину и вернуться.

– Я готов.

– Здесь инструкции. Список акций, которые ты должен завтра же купить. Чертежи нового клапана к газотурбинному движку. Исходники программы…

Хозяин говорил и вспоминал, как много лет назад он сам слушал все это. Как проснулся утром, разбитый, с дикой болью в затылке, мокрый от холодного пота, и злой, бешено злой из-за нелепого и невозможного сна, который помешал обрести, наконец, покой; он клял его – и себя, за то, что не нажал курок, и так было, пока он не ткнулся носом в пакет с инструкциями на странном, чуть поблескивающем материале, который рассыпался в прах после прочтения… Но все это было потом, потом, – деньги, богатство, большое богатство, слава… – все потом, потом…

– Ты понял?

– Понял.

Он усмехнулся и влез в кабину. Оставалось еще два вопроса.

– Подожди! А ты? А как же ты? Ты же исчезнешь.

– Конечно.

– И…

– Я буду очень рад этому. Все?

– Нет, не все. Скажи… а когда это произойдет? Скоро?

– Нет.

Он закрыл люк, выключил синхронизацию и снова запустил двигатель.

Этот прыжок был последним.

Он вернулся в странный мир, когда все вокруг было знакомым – но не совсем, потому что слабая человеческая память не сохранила подробностей; все было известно – но не до конца, из-за тех же мелочей; все было предсказуемым – но только в общих чертах…

Он усмехнулся – известно, когда начнется война, но черт его знает, чем в следующий момент займется вот эта, например, парочка…

Его интересовала тоже парочка – но другая.

Они шли молча, не глядя друг на друга. Черт знает, из-за каких мелочей ТОГДА упало настроение, чем-то был недоволен парень, и не слишком счастливой была девушка, а может погода была не та, в общем-то, так и осталось навсегда неясным, почему ей взбрело в голову прогуляться одной, а потом зайти в церковь, а потом…

Боль, острая, жгучая, невыносимая неистовой волной затопила мозг, и в приступе слепой ярости он бросил Машину вниз, чуть не нажал гашетки… но не нажал.

Смуглый усатый мужчина подошел к девушке, что-то спросил, что-то сказал, через пару минут они уже сидели на одной лавочке, и усатый рассказывал что-то интересное…

Руки Хозяина тряслись, и он заблокировал пусковые механизмы, а затем вообще передал управление компьютеру, а сам корчился в кресле, пожираемый невидимым мозговым червем-паразитом, садистом и палачом.

Стемнело, похолодало, и совершенно естественно парочка оказалась в комнате с узкими окнами, а на столе неизвестно откуда возникла бутылка какого-то вина, а всего в нескольких километрах тот, другой, расспрашивал соседей – не знает ли кто, куда ушла…

А рядом, в двух шагах, высунув острый нос из глухой стены, висела Машина, и полуослепший от небывалого приступа Хозяин не отрывал глаз от первоисточника боли… и всей этой истории.

И наконец, дело закончилось тем, чем и должно было закончиться… и чем уже закончилось раз – столько десятилетий назад. И девушка словно опомнилась, когда усы оказались рядом с ее губами, и попыталась остановить… и остановиться, а Хозяин, стиснув зубы до скрежета, включил синхронизацию, и вывалился в комнату, окутанный облаком огня из-за температурных перепадов, темпоральных флуктуаций и прочих пост-эффектов незавершенной синхронизации.

Пахнуло озоном и почему-то серой.

– Что это? – вздрогнула девушка.

– Где? – не понял усатый. – Ничего. Тебе показалось.

И Хозяин взвыл, натолкнувшись на невидимый и непреодолимый барьер, и истерически заверещала сирена, предупреждая о перегрузках, и Машина

– сама Машина, грозное, непревзойденное и непобедимое чудо-чудовище, порожденное то ли разумом человеческим, то ли его сном, – медленно отступила, отрываясь, насколько возможно, от реального мира.

Это была первая неудача. Первая за весь период проекта.