Эрик Стоун - Этот Левиафан, которого ты сотворил…

— Насколько я понимаю, свалы с возрастом увеличиваются, — начал я. — Разве ваши родители не больше вас?

— У меня нет родителей. Нет никого старше меня, больше меня, величественнее меня. Я — источник, из которого появились остальные.

Пораженный, я несколько секунд не мог вымолвить ни слова. Наконец, выдавил из себя:

— Вы первоначальный свал? — Поскольку они, кажется, не умирали от старости, это могло оказаться правдой.

— Я первоначальная жизнь. Я была, прежде чем появилась жизнь на всех планетах. После вечности одиночества я переродилась в свала и потом дала жизнь остальным. Где был твой бог, когда я создавала их?

Мне пришел на ум стих из книги Иова: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь».

Даже после всех своих исследований я оказался в тупике. Теории эволюции свалов большей частью сводились к тому, что они произошли от простых плазменных существ на другой звезде, поскольку на Солнце никаких иных форм обнаружено не было. Однако, если сказанное Левиафаном было правдой, то таковых и не существовало — она эволюционировала в одиночестве.

Это выше моего понимания, и я потряс головой, чтобы прояснить мысли. Все это не относилось к делу.

— Дело в том, что беспол… — Я осекся, едва не нарушив конфиденциальность. — Один из моих свалов-прихожан верует в Бога, запрещающего половую активность вне брака. Большие свалы не в праве принуждать меньших к сексу. Я обращаюсь к вам как к первому и величайшему свалу: запретите своему народу принудительные половые акты.

Потекли секунды молчания.

— Явитесь ко мне, — сказала она, — ты и твой свал-прихожанин.

Связь прервалась.

— «Явитесь ко мне?» — недоверчиво переспросила доктор Мерсед.

— Это звучало как приказ, — объяснял я, расположившись в кресле перед ее столом. — Полагаю, для свалов это довольно просто, но вот у меня доступа к солнечному шаттлу нет. — А у солсетологов он был, и я надеялся, что смогу уговорить ее на поездку.

— Новичкам везет, — раздраженно сказала Мерсед. — Я здесь уже пять лет, и мне еще ни разу не выдалась возможность увидеть вблизи свала десятого класса. — Она вздохнула. — Не то, конечно, чтобы мы могли видеть их воочию, но что-то все-таки есть в непосредственной близости по сравнению с принятием данных с расстояния.

— Ну вот, это как раз ваш шанс. Отвезите меня к Левиафану.

— Это не так-то просто. Наш разведочный шаттл расписан по проектам на месяцы вперед.

— Ох. — Вот тебе и идея. Откуда мне было знать…

— Левиафан пояснила, почему она хочет вас видеть?

— Нет, только велела прийти и отключилась.

Мерсед поджала губы, а потом сказала:

— Это очень необычно. Вообще-то, все, что Левиафан хочет сказать при личной встрече, она вполне могла бы сообщить и по связи.

— Я думал об этом и решил, что дело в ее размерах. Может, она думает, что если мой прихожанин увидит, как я мал по сравнению с Левиафаном, то отречется от мормонства.

— А что, теория неплохая. — Во взгляде доктора явно появилось уважение. — Для них размер имеет значение. А ваши прихожане — самые молодые и слабые, и поэтому весьма вероятно, что они благоговейно подчинятся Левиафану.

— Да, она самая большая.

Доктор Мерсед резко подалась вперед:

— Она вам это сказала?

— Да. К тому же она заявила, что является не только первоначальным свалом, но и первоначальной плазменной формой жизни. И стала свалом по собственному желанию.

Доктор Мерсед потрясенно помянула имя Господа всуе. Потом потянулась к коммуникатору и принялась ожесточенно набивать адрес. Когда ей ответили, она сказала:

— Таро, думаю, тебе необходимо прийти и услышать это. — Взглянув на меня, она пояснила: — Доктор Сасаки специализируется на теории эволюции свалов.

Когда появился доктор Сасаки, седовласый японец, я рассказал ему обо всем, что поведала мне Левиафан. Выслушав меня, он объявил:

— Вполне возможно. Я всегда подозревал, что десятый класс знает о своем происхождении гораздо больше, нежели они удосужились нам сообщить. Однако простите меня, господин Малан, откуда нам знать, что Левиафан и вправду сказала вам, будто она является первоначальной формой жизни? С какой стати она выбрала именно вас, а не кого-то из нас?

Я решил не обращать внимания на почти прямое оскорбление.

— Понятия не имею, что движет Левиафаном, но… У вас, ученых, исследующих свалов, есть строгие правила относительно вмешательства в их культуру, и вы стараетесь не задевать своих подопечных. По мне, такой подход отдает высокомерием: вы полагаете, будто культура свалов слаба и не выстоит перед каким-то внешним воздействием. Что ж, может, и свалы склонны думать о человеческой культуре то же самое, а потому избегают вмешательства и стараются нас не обижать.

Доктор Сасаки нахмурился:

— Я не согласен с вашей интерпретацией мотивов наших правил, касающихся вмешательства в культуру свалов. И не вижу прямой связи с нашим делом.

— Я, по-видимому, задел Левиафана. — Взглянув на доктора Мерсед, я продолжил: — Простите, но я не понимал, что предположение о существовании свалов более крупных размеров, чем она, окажется оскорблением. В ответ она заявила, что я ошибаюсь и больших свалов не существует. Тогда-то она и объяснила, что была первой. Поскольку я ее разозлил — чего вы тщательно избегали, — то Левиафан и ответила мне, не заботясь, обидит ли она меня, вмешается ли тем самым в человеческую культуру.

— И как эта информация может навредить человеческой культуре? — поинтересовалась доктор Мерсед.

— На Земле уже возникли кое-какие культы поклонения свалам. Только представьте, что произойдет, когда распространится весть о том, будто Левиафан является первоначальной формой жизни во Вселенной.

Оглядев меня с подозрением, доктор Сасаки заявил:

— Весть, которую, я уверен, вы были бы рады разнести повсюду. Есть только один Левиафан, и Гарри Малан пророк ее.

У меня челюсть так и отвисла:

— Что?!

— Ведь ради этого все и задумывалось, не так ли? — продолжал ученый. — Вы летите и разговариваете с Левиафаном, а потом возвращаетесь с каким-нибудь «откровением» от…

— Нет! — вскочил я. — Абсолютно нет. У меня своя вера, и я совершенно не намерен превращаться в пророка Левиафана! Все, что мне надо: оградить свалов из моего прихода от посягательств. Вы просто завидуете, ведь я добыл информацию, которую, как вы тут мямлили, мечтали обнаружить сами!

Он тоже вскочил, но не успел и рта раскрыть, поскольку доктор Мерсед потребовала:

— Прекратите, оба!