Олег Азарьев - Спящая красавица

Охотник скрылся за стеной. Вскоре я услышал, как загремело бревно, запирающее дверь. Заскрипели каменные подпятники – дверь медленно отворилась. Я шагнул в холодную полутьму башни.

– Где тут у вас Дом для скитальцев? – спросил я. Эхо гулко запрыгало по каменным ступенькам башни, уводящим наверх, к наклонной каменной крыше.

– Рядом, – с готовностью сказал охранник. Его эхо запрыгало вдогонку за моим. – Я отведу. – Он налег на тяжелую дверь, закрывая.

– Не надо, – сказал я. Дома для скитальцев всегда отличались от остальных домов – значком на стене, рисунком над дверью или орнаментом вокруг дверного косяка. – Просто скажи, куда мне – направо, налево?..

– Направо.

Вторая дверь, из башни в поселок, распахнута была настежь. Я вышел и остановился, чтобы оглядеться и немного освоиться. Дома и впрямь были большие, круглые, двухэтажные – судя по высоте, на каменной основе, с глиняными, тщательно заглаженными стенами, с высокими куполами крыш, закопченных поверху – там, где сделано отверстие для дыма от очага. Большинство домов – с пристройками. Двери в домах открыты, оттуда доносятся вкусные запахи жареного и вареного мяса, печеной рыбы, свежих лепешек. Снаружи, возле дверей, женщины трут зерно в каменных зернотерках, шьют, сучат пряжу из растений, переговариваются.

Мастерские не отличаются от жилых домов. Разве что доносятся оттуда стук и скрип камня о камень и мужские голоса, – мастера на охоту не ходят и ценятся выше, чем охотники.

В нескольких шагах от меня две молодые женщины, вероятно подруги, увлечены разговором, рядом с ними на вымощенной плоским камнем дорожке стоят кожаные сосуды для воды в оплетке из прутьев. А вокруг домов носятся дети, визжат и смеются. Подростков постарше не видно. Они наверняка в лесу – парни учатся охоте, а девушки собирают съедобные плоды.

Их прежний рассказчик, между приступами кашля с кровавой мокротой, успел поведать, что этот укрепленный поселок – самый большой во всей обширной округе. Здесь торговцам-менялам всегда есть чему порадоваться, чем нагрузить носильщиков, – в поселке есть свои резчики по дереву и кости, здесь делают каменную посуду и отличные копья – ровные, отполированные, с кремневыми и обсидиановыми наконечниками. А вот обсидиан в здешних горах не встречается, его приносят торговцы-менялы.

Я не заметил никаких намеков на пристанище для странников и, решив не гадать и не тыкаться куда попало, подошел к двум говоруньям и спросил о Доме для скитальцев. Они спохватились, что никак не донесут домой воду и подняли с дорожки влажные сосуды. Одна, синеглазая, темноволосая, с нитками бус из красного и синего камня на шее, вызвалась проводить меня, – ей по дороге было.

– Издалека, путник? – на ходу спросила она, с любопытством поглядывая на меня.

– Где я только не был…

– И что же тебя гонит, такого пригожего? – усмехнулась она.

– Новости, события, происшествия.

Она вопросительно взглянула на меня, ожидая продолжения.

– Я рассказчик, – сообщил я со вздохом. – Вечный странник.

– Расска-азчик, – повторила она с уважением. – И много новостей принес?

– Долго рассказывать, – усмехнулся я. – Впрочем, скоро всё узнаете.

Еще несколько шагов, и она, вытянув руку вперед, указала на дом без рисунков и орнаментов, но со стенами не белого, а светлого кремового цвета. У дома была большая пристройка, – кухня и хранилище, определил я.

– Вот наш Дом для скитальцев.

За домом виднелась небольшая площадь, а за ней высились каменные стены угловатого здания. На краю площади, неподалеку от нас, в землю воткнуты были восемь шестов – ряд из четырех напротив ряда из трех и один посередине. Две женщины размеренно ходили вокруг них, разматывая пряжу из больших клубков, – ткали.

– А что там, дальше, за странная постройка?- поинтересовался я.

Лицо женщины стало серьезным.

– Это Дом Матери-Кормилицы. – И она почтительно приложила к груди ладонь.

Дома Матери-Кормилицы снаружи никогда не отличались от домов остальных жителей. Такое святилище – каменное, да еще и с углами – я видел впервые.

– И давно у вас этот дом?..

Она с улыбкой покачала головой.

– Не-ет. В начале весны, в день Возрождения Матери, закончили и отдали ей.

Расспрашивать женщину о том, кто да почему построил его, скорее всего, бессмысленно, решил я. Об этом надо расспросить местного вождя. И надеяться, что он соизволит ответить.

– А где живет ваш вождь? – спросил я. Обычно это был самый большой дом в селении, да нередко еще и с многочисленными пристройками, – чем богаче селение, тем больше пристроек. – Рассказчик должен побывать у него и лично поведать новости.

Она вытянула руку в сторону каменной постройки.

– Он живет там.

Я удивился еще больше, но виду не показал, а только дружелюбно кивнул и направился к Дому для скитальцев.

"Чтобы вождь разделил жилье с самой Матерью-Кормилицей?.. – раздумывал я на ходу. – Вот это новость! Похоже, старый рассказчик давненько не бывал в этих местах. С конца зимы – наверняка".

Я отворил дверь, переступил высокий порог, спустился по трем ступенькам и оказался в Доме для скитальцев этого странного, на мой взгляд, селения. Внутри мое временное пристанище было таким же, как и везде. Посреди круглой комнаты выложен очаг, в нем теплятся угли. Над ним в крыше светится отверстие для дыма, оно же освещает комнату днем. Вокруг очага лежат большие плоские камни – прикрывают ямы с припасами. По обеим сторонам от входа крутые деревянные лестницы ведут на дощатые настилы, которые поддерживают ошкуренные бревна. По настилам разбросаны пучки целебных душистых трав, запах которых убивает насекомых-кровопийц. Настилы покрыты соломенными тюфяками – здесь путники располагаются на ночлег. Под настилами, вокруг очага, стоят круглые каменные столы и скамьи.

Сейчас здесь было прохладно, тихо и пусто – никто не ворочался и не храпел на настилах, никто не сидел за столами, не сопел, не чавкал, не пукал и не утирался рукавом. Только случайный жук метался, жужжал где-то под крышей. Пахло сухой травой и дымком от очага.

– Есть кто живой!? – окликнул я.

Облезлая шкура на двери в кухню отодвинулась. На шум выглянул хозяин пристанища. Увидев меня, вышел – маленький пузатый и лохматый, с неровно и коротко обкромсанной бородой и глазами слегка навыкате. Рубаха на пузе, как я успел заметить, в жирных пятнах. "Небось и готовит сам, – подумал я. – Или очень любит пробовать".

– Давненько у нас не было гостей, – провозгласил он громко и вроде бы даже обрадованно. – Говорят, разбойники в лесу разошлись не на шутку. Всех путников распугали. А ты, храбрец, кто будешь?