Генри Каттнер - Когда рубится сук

На ковре царил жуткий беспорядок. Человечки уже не забирали свои приборы, оставляя их Александру. Малыш ползал - он не слишком утруждал себя хождением, потому что ползал гораздо лучше - между этими предметами, выбирал некоторые из них и соединял между собой. Мира пошла в магазин - человечки должны были появиться не раньше, чем через полчаса. Калдерон, утомленный работой в университете, налил себе виски с содовой и наблюдал за потомком.

- Александр! - окликнул он его.

Александр не ответил. Он соединил какую-то Вещь с каким-то Устройством, засунул ее во Что-то Другое и сел с довольным видом. Потом спросил:

- Што?

Речь его звучала не идеально, но слово узнавалось безошибочно. Александр шамкал, как беззубый старик.

- Что ты делаешь? - спросил отец.

- Нет.

- Что-что?

- Нет.

- Нет?

- Я знаю, што, - сказал Александр, - и этого доштатошно.

- Ага, понимаю. - Калдерон смотрел на чудо-ребенка с некоторым опасением. - Ты не хочешь говорить?

- Нет.

- Ну хорошо, пусть так.

- Принеши пить, - распорядился Александр.

У Калдерона мелькнула безумная мысль, что малыш требует виски с содовой, потом он вздохнул, поднялся и вернулся с бутылкой.

- Молока, - сказал Александр, отказавшись пить принесенное отцом.

- Ты говорил, что хочешь пить, а разве вода не питье? "Боже мой, - подумал он, - я устраиваю диспут с младенцем. Отношусь к нему как... как ко взрослому. А ведь это не взрослый, а просто толстячок-малыш, сидящий на попке на ковре и играющий конструктором".

Игрушка сказала что-то тонким голосом, и Александр буркнул:

- Повтори!

И игрушка послушалась.

- Что это? - спросил Калдерон.

- Нет.

Калдерон сходил на кухню и принес молоко, а себе налил еще виски. Чувствовал он себя так, словно внезапно пришли родственники, которых он не видел лет десять. Как, черт возьми, вести себя с суперребенком?

Отдав молоко Александру, он вернулся на кухню. Тем временем вернулась Мира, и ее крик заставил мужа торопливо вбежать в комнату.

Александр блевал с миной ученого, наблюдающего некое удивительное явление.

- Александр! - воскликнула Мира. - Тебе плохо?

- Нет, - ответил Александр. - Я опробую процесс ижвержения пищи. Нужно наушитца контролировать пищеварительные органы.

Калдерон, криво улыбаясь, прислонился к двери.

- Ну, да, и начинать нужно уже сейчас.

- Я уштал, - сообщил Александр. - Уберите это.

Три дня спустя ребенок решил, что его легким нужна тренировка, и начал кричать. Он кричал в любое время и с вариациями: пел, ревел, голосил, выл. И не перестал, пока не решил, что хватит. Соседи подали жалобу.

- Малыш, может, ты наступил на иголку? - спросила Мира. Дай мне посмотреть.

- Иди отшуда, - ответил Александр. - Ты шлишком горяшая. Открой окно, я хошу свешего вождуха.

- Конечно, дорогой, конечно.

Она вернулась в постель, и Калдерон обнял ее. Он знал, что утром у нее будут синяки под глазами. Александр продолжал орать в своей кроватке.

Так проходили дни. Четверо человечков приходили ежедневно, чтобы учить Александра, и были вполне довольны его успехами. Они не жаловались, когда Александр давал волю своим желаниям и бил их по носам или рвал бумажные одежды. Бордент хлопнул себя по металлическому шлему и триумфально улыбнулся Калдерону.

- Он делает успехи. Развивается.

- Я вне себя от удивления. А как с дисциплиной?

Александр оторвался от занятий с Кватом и заявил:

- Шеловешеская дишшиплина меня не кашаетца, Джожеф Калдерон.

- Не называй меня так. В конце концов, я твой отец.

- Это примитивная биологишешкая необходимость. Ты недоштатошно развит, чтобы наушить меня нужной мне дишшиплине. Твоя жадача - обешпешить мне родительскую жаботу.

- Просто-напросто инкубатор, - заметил Калдерон.

- Но обожествляемый, - успокоил его Бордент. - Можно сказать, бог-отец. Отец новой расы.

- Я чувствую себя, скорее, Прометеем, - холодно ответил отец новой расы. - Он тоже был нужен, а кончил тем, что орел выклевал ему печень.

- Вы многому научитесь от Александра.

- Он утверждает, что я не способен это понять.

- А разве это не так?

- Наверняка так. Я просто типичный отец, - сказал Калдерон и в мрачном молчании уставился на Александра, который под надзором Квата монтировал какое-то устройство из мерцающего стекла и металлической спирали.

- Кват! Осторожно с яйцом! - сказал вдруг Бордент.

Финн схватил голубоватый яйцеобразный предмет прежде, чем до него дотянулась пухлая ручонка Александра.

- Оно не опасно, - заверил Кват. - Его еще не подключили.

- Он мог его подключить.

- Хочу это яйшо, - потребовал Александр. - Дай мне его.

- Не сейчас, Александр, - объяснил Бордент. - Сначала ты должен научиться правильно подключать его, иначе тебе может быть плохо.

- Я шумею это шделать.

- Ты еще не настолько логичен, чтобы оценить свои возможности. Немного позднее. Вероятно, я рассуждаю сейчас несколько философски, а, Добиш?

Добиш присел на корточки и присоединился к Александру. Мира вышла из кухни, окинула быстрым взглядом всю сцену и торопливо отступила обратно. Калдерон поспешил следом.

- Я не привыкну к этому даже за тысячу лет, - медленно произнесла она, обрезая подгоревший край пирога. - Он мой ребенок, только когда спит.

- Мы не проживем тысячу лет, - заверил ее Калдерон.

- А вот он проживет. Жаль, что мы не можем найти прислугу.

- Сегодня я снова пыталась, - устало сказала Мира.

- Без толку. Все теперь работают на военных заводах.

- Но ты же не можешь делать все сама.

- Ты помогаешь мне, когда можешь. Правда, у тебя и без того много работы. Но не вечно же так будет.

- Интересно, каким был бы наш следующий ребенок...

- Мне тоже интересно. Но, думаю, мутация не такое простое дело. Они случаются раз в жизни. А впрочем, не знаю.

- Так или иначе, сейчас это неважно. Нам вполне хватает одного ребенка.

Мира взглянула на дверь.

- Там все в порядке? Посмотри, пожалуйста, я беспокоюсь за него.

- Все в порядке.

- Я знаю, но это голубое яйцо... Бордент говорил, что оно опасно, я сама слышала.

Калдерон заглянул в приоткрытую дверь. Четверо карликов сидели напротив Александра, глаза у малыша были закрыты. Внезапно он открыл глаза и гневно взглянул на отца.

- Не входи, - приказал он. - Ты нарушаешь контакт.

- Прошу прощения, - сказал Калдерон, выскальзывая из комнаты. - Все в порядке, Мира, его диктаторская малость жива и здорова.

- Он же супермен, - неуверенно заметила мать.

- Нет, суперребенок, а это не одно и то же.