Дэвид Герролд - День проклятья

Изображение на экране опрокинулось и с вызывающей тошноту скоростью ринулось вниз, к земле, это взлетающий скайбол, словно поскользнувшись, завис в воздухе.

При сильном ветре он почти неуправляем, тем не менее через секунду изображение восстановилось и плавно заскользило по экрану.

Гнездо появилось неожиданно – приземистый коричневый купол со слегка выступающим круглым входом.

– Классика, – констатировал я. – Видишь красный налет на поверхности?

Дьюк раздраженно буркнул:

– Учи ученого.

Я кивнул и застучал по клавиатуре, опуская скайбол. Изображение медленно плыло по экрану – зонд кружил над гнездом. Я нажал на клавишу инфракрасного локатора.

Картинка окрасилась. Холодные места должны были стать голубыми, горячие – покраснеть, умеренно теплые – приобрести желтый цвет. Однако почти весь экран стал оранжевым. Пришлось уменьшить чувствительность – теперь он засветился зеленовато-желтым. Тусклый оранжевый след вел к куполу. Или – от него. След по меньшей мере часовой давности.

Я оглянулся на Дьюка. Его лицо было непроницаемо.

– Просмотри внутренность купола, – приказал он.

Мы знали, что у активного червя температура тела повышается. Но в самое жаркое время суток они впадали в оцепенение, и температура могла снизиться почти на десять градусов. Вот почему ранние модели передвижных детекторов не обнаруживали червей – для приборов они были слишком холодными.

Теперь мы поумнели.

В жару черви зарывались глубоко в почву и охлаждались. Ради того, чтобы выяснить это, погибло много людей.

Тем временем скайбол снизился, купол заполнил экран. Я нажал на клавишу сонара, и на инфракрасную картинку наложился ультразвуковой диапазон. Все верно, что-то внутри там сконцентрировалось – темно-голубая масса, переливающаяся различными оттенками. На сей раз черви закопались глубоко.

На экране вспыхнула надпись: «Четыре тонны в метрической системе мер».

– Солидная семейка, – заметил Дьюк. – Сможем их взять?

Меня это тоже беспокоило.

– Денвер ручается за качество газа. Его должно хватить, но впритык, – сообщил я.

– Ну и что будем делать?

– Я бы скомандовал: «Вперед».

– Присоединяюсь. – Он включил микрофон. – Всем подразделениям! Вперед.

Повторяю: вперед. Занять исходную позицию. Все. – Он наклонился и легонько похлопал нашего водителя. – Поехали!

Огромный роллагон заполз на пригорок и покатился по отлогому склону.

Я поднял скайбол повыше и задал программу сканирования с постоянной круговой траектории. Если в гнезде внезапно повысится температура, то сигнал тревоги сработает незамедлительно. У нас будет от десяти до пятидесяти секунд в зависимости от состояния червей. Я проверил наушники и микрофон. Наступил самый опасный этап операции – около гнезда спрятаться некуда.

Теперь я должен как можно быстрее просмотреть купол и решить, опасно ли приближаться к нему. Если да – точнее, если мне покажется, что да, я имею право остановить операцию. Мы вышли на последний рубеж готовности, и я был здесь единственным экспертом.

В наших частях охотно верили в мой сверхъестественный нюх. Разумеется, ничего подобного не было, и слухи эти меня раздражали. Однако солдаты хотели верить (хотя любой из них на моем месте справился бы не хуже), поэтому я не разрушал легенду.

Если честно, где-то в глубине души мне хотелось, чтобы это оказалось правдой.

Так было бы намного легче тащить груз ответственности – ведь на деле я почти ничего не знал.

Роллагон съехал с холма. Мне пришлось привстать, чтобы видеть все вокруг.

Впереди показался купол. Он выглядел обманчиво невзрачно – само гнездо скрывалось под землей. Мы не имели понятия, как глубоко могут закапываться черви, и не испытывали ни малейшего желания, чтобы какая-нибудь семейка хторров нам это продемонстрировала.

Я похлопал водителя по плечу:

– Стоп, ближе не надо; я пойду в «пауке».

Роллагон резко затормозил. Я опустился на свое место и, нажав клавишу, включил прогрев боевого «паука» армии США «Арак-5714».

Краем уха я слышал, как Дьюк командовал остальными машинами, занимающими позиции вокруг гнезда, но даже не поднял голову, чтобы посмотреть на них. Я и так знал, что экипажи высыпали из транспортеров с огнеметами на изготовку.

Теперь мы представляли собой восемь маленьких островков смерти. На каждом действовал один закон: выжить во что бы то ни стало. Мертвые сражений не выигрывают.

Загорелся зеленый огонек – «паук» был готов. Задвинув консоль с клавиатурой, я выдвинул приборы контроля и включил их. Надвинул на глаза очки, подождал, пока прояснится картинка, и сунул руки в перчатки управления. Как обычно, на несколько мгновений исчезло чувство реальности – и я оказался внутри механизма.

Я видел его глазами, слышал его ушами, мои руки стали его лапами. – Вперед, – приказал я, и на меня набежало изображение передней аппарели роллагона. Внешне безобидный холмик гнезда приблизился.

Теперь точка обзора была ниже обычной, а предметы казались меньше и более объемными – глаза «паука» расставлены шире. Следовало немного пройтись, чтобы привыкнуть к «паучьим ощущениям», вжиться.

Боевых «пауков» в спешном порядке переделывали из промышленных моделей. Мой имел черное металлическое тело, восемь голенастых лап – каждая заканчивалась большим черным когтем – и систему кругового обзора. Он продолжал функционировать, даже лишившись четырех лап, и любая их пара могла стать руками. Каждый коготь был оснащен тактильным датчиком.

Во время эпидемии «пауков» широко использовали там, где не мог – или не смог бы – работать человек. Они оказались очень полезны в больницах и в крематориях. «Пауки» позаботились о большинстве покойников.

– Не спеши, – скомандовал я. Мы приближались к отверстию купола. – Включай сканер…

Окраска картинки переместилась в длинноволновую часть спектра. Цвета изменились, потом изменились еще раз. Желтые и зеленые. Очень-очень слабые оранжевые.

– Переходим в ультразвуковой диапазон, – приказал я и сосредоточил все внимание на внутренности купола.

Голубую массу стало видно отчетливее. Я почти различал очертания четырех огромных червей, сплетенных в большой клубок. Но они по-прежнему были холодными.

– Ну?

Дьюк склонился над моим плечом.

– Все жильцы в гостиной. Гнездо новое: они еще не успели прорыть боковые ходы.

– Какого они цвета? – В его голосе сквозило нетерпение.

– Голубого. Прекрасного голубого, – ответил я. – Не скомандовать ли «Вперед»? – И распорядился: – Вперед.

Вот теперь обратного пути действительно не было. Мы миновали последний рубеж. «Паук» заполз внутрь купола.