Захваченное поперечное сечение - Майлс Джон Брейер

находился в «пространстве» или наборе координат, параллельных тем, в которых мы находимся сейчас.

— Представьте себе двумерное существо, чья жизнь была бы ограничена листом бумаги и которое могло бы воспринимать мир только в двух измерениях, внезапно оказавшееся в нашей комнате. Он бы мог видеть только одну плоскость за раз. Все, что он видел, было бы сечением известных нам предметов. Он бы не сошел с ума? Я чуть не сошел.

— Сначала я пошел вдоль ряда скалообразных фигур. Внезапно рядом со мной появились две сферы из плоти, точно такие же, как та, что находится у нас здесь. Они быстро увеличивались в размерах, сливались в нечто бочкообразное с металлическим сетчатым поясом посередине, а затем быстро уменьшались; сначала было три или четыре комка поменьше, затем десяток или дюжина маленьких комочков; наконец, появилось нечто неправильной формы, покрытое пятнами, похожее на дыню, но оно быстро исчезло. Всё это материализовалось и исчезло за пятнадцать секунд.

— Теперь я начинал понимать, что происходит. Просто какой-то обитатель или существо гиперпространства прошло мимо. Когда оно проходило через мою конкретную пространственную плоскость, я видел его последовательные поперечные сечения. Как если бы мое тело проходило через плоскость, скажем, ногами вперед: сначала были бы два неправильных круга; затем овал побольше, туловище, с двумя кругами рук, расположенных по бокам и отдельно от него; и так далее, пока макушка головы не исчезла бы в виде маленького пятнышка.

— Я пошел вдоль ряда зданий, постоянно оглядываясь по сторонам. Вокруг меня возникали причудливые фигуры, менявшие размер и форму самым диким, головокружительным и нелепым образом, распадаясь на дюжину частей и соединяясь в большие, неправильной формы комки. Некоторые казались металлическими или бетонными, некоторые — человеческой плотью, обнаженной или одетой. Через несколько минут мой разум привык к интерпретации этого прохождения предметов четвертого измерения через мою «плоскость», и я принялся с интересом изучать их. Затем я поскользнулся и упал. Какое-то время я летел вниз, и все вокруг меня исчезло.

— Я обнаружил, что что лежу на спине; и, сев, снова огляделся. Там ничего не было. Я снова, казалось, очутился на бетонной или каменной поверхности; и во всех направлениях она бесконечно простиралась вдаль. Это было самое приводящее в замешательство зрелище, когда-либо виденное мною в жизни. Я был всего лишь пылинкой во вселенной бетонной мостовой. Меня охватила паника, но я взял себя в руки и пошел, чувствуя, что веревка успокаивающе тянется позади меня. Я нервно шагал вперёд и не видел ничего вокруг. Очевидно, я соскользнул с предыдущей плоскости и оказался на новой. Веревка внезапно натянулась; возможно, я вытянул её на всю длину. Она дернула меня назад, и я, потеряв равновесие, заболтал ногами в воздухе.

— Я болтался среди миллионов маленьких сферических тел, беспорядочно расположенных во всех направлениях вокруг меня, и даже внизу. Они плавно двигались взад и вперед по небольшим дугам, ещё там были большие коричневые тела.

— Зачем всё это? Я переходил из одной пространственной плоскости в другую. Каждая из них казалась мне совершенно иной вселенной. Я никак не мог связать их в своем сознании в какое-либо согласованное целое. Я долго карабкался по какому-то огромному металлическому каркасу; я натыкался на увеличивающиеся в размерах и исчезающие движущиеся предметы; я продирался сквозь джунгли из чего-то мягкого, зеленого, растительного. И вдруг я решил, что никогда не найду Шейлу.

— Она могла все время находиться в футе от меня, но я не мог до нее добраться, потому что не мог видеть за пределами трех измерений. Я звал её по имени, пока не охрип и у меня не заболела голова, но ничего не произошло. Меня охватила паника, и я решил, что хочу вернуться. Я потянул за веревку и потащил себя в том направлении, откуда она тянулась; иногда я быстро скользил по ней, а иногда чувствовал, как подтягиваю весь свой вес руками. Потом я не смог двигаться дальше, как ни тянул. Это было похоже на попытку растянуться на дюйм больше, чем я был на самом деле; я не мог так вытянуться. Поэтому я шесть раз коротко дернул веревку. Очень тихо я провалился сюда. Я не видел Шейлу.

Профессор был спокоен. Его лицо было суровым.

— Либо ты говоришь правду, либо ты сумасшедший, — сказал он, и его голос звучал озадаченно и искренне. — Возможно, я тоже сумасшедший. У меня достаточно широкий кругозор, чтобы признать, что и такое возможно. Я обвинил тебя в убийстве. Но я дам тебе ещё один шанс. Как ты собираешься решать вопрос с Шейлой?

Глаза Хиги вспыхнули.

— Идите к черту со своим шансом, — прорычал он. — Я хочу вернуть Шейлу не меньше, чем вы. Если кто-то и может вернуть ее, так это я. Если вы будете мне мешать, то это просто-напросто гарантирует, что она будет потеряна навсегда, вот и все. Если вы хотите увидеть ее снова, держите свои руки при себе! Понятно?

Профессор оказался лучше, чем можно было подумать, глядя на его агрессивное поведение.

— Ну, я тоже беспокоюсь, — коротко сказал он. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Выражение лица Хиги так и не изменилось.

— Возможно, сможете. Возможно, мне понадобится больше денег, чем у меня есть. А в данный момент вы мне поможете больше всего тем, что уйдёте отсюда, заберёте всех с собой и дадите мне время, чтобы подумать. У меня есть идея. Я позвоню вам, когда мне что-нибудь понадобится.

— Что ж, помни, что ты обвиняешься в убийстве, и вокруг этого места будет организованна полицейская охрана.

Какими великими и в то же время какими ничтожными могут быть люди в сложных условиях!

Хиги, оставшись один, сел и задумался. Затем вскочил и провел руками по волосам.

— Боже! Подумать только! — выдохнул он. — Шейла там одна! В этом безумном месте! И у неё даже нет веревки!

Он быстро зашагал по комнате. Затем схватил бумагу и карандаш и начал рисовать. Он нарисовал круги и эллипсоиды разных размеров и разложил рисунки в ряд. Профессор пришел через час и застал его за этим занятием.

— Как ты вообще собираешься найти ее таким образом? — раздраженно проворчал он.

— Помолчите! — огрызнулся Хиги, его нервы были напряжены до предела. Он смял бумаги и бросил их в корзину для мусора. — Бесполезно. Невозможно изучать четырехмерные объекты на двумерной плоскости. Эй, вы! — грубо крикнул он профессору. — Доставьте мне сюда сто фунтов пластилина для лепки. Как можно быстрее!

Профессор без единого слова побежал выполнять приказание, не имея ни малейшего представления, о чем