Игорь Рыжков - Иллюзии

Солдат вернулся к постели и, выражая крайнюю степень обиды, стал медленно на-тягивать на себя одежду. Ему не хотелось выбираться из этой уютной спальни в промозглую предутреннюю сырость. Он ждал, что его остановят, но молодая женщина смотрела перед собою пустым взглядом и не обращала на него ни малейшего внимания. Солдат оставил кирасу и плащ на стуле и голосом и по его мнению нежным и успокаиваю-щим рискнул обратиться к женщине.

Госпожа… Возлюбленная… Разве кроме плотских утех я ни на что не годен?

Пенорожденная отрицательно покачала головой. - Нет, Алексис, не годен… Ты не можешь знать, что такое умирать. Ты не можешь понять, что такое тонуть в логове черных скользких червей, которые пожирают твое тело отгрызая его мелкими кусочками. - Она передернула плечами, вспоминая свой недавний кошмар. - Ты не можешь знать что такое умереть и остаться живою. Остаться живою и знать, что своим Путем идет тот кто ему предназначен. И когда он появится здесь то же чудовище сожрет и эту жизнь. - Женщина вздохнула глубоко. - А я не хочу терять эту жизнь. Ты понимаешь о чем я говорю, Алек-сис? - Легионер смотрел а нее круглыми глазами. С губы полуоткрытого рта стекала тоненькая ниточка слюны. - Ты хоть бы слюни подобрал, преторианец. - Пенорожденная отвернулась. Сложила руки на груди. Сейчас она в своей наготе казалась более недоступ-ной, чем если бы была закована в стальные латы. Легионер вытерся и, пытаясь хоть как то преодолеть смущение, спросил.

Тот кто идет за твоей жизнью смертен? - Пенорожденная качнула головой. - И да и нет, гвардеец.

Неужели мой меч не сможет его остановить?

Твой меч? - Пенорожденная хохотнула коротко. - Ты можешь заколоть себя прямо сейчас не дожидаясь встречи с ним.

Значит его можно пленить - Упрямо продолжил Алексис.

Пленить… - Задумалась Пенорожденная - Хм… Мне эта мысль нравится. У меня еще не было рабов на полях, пришедших из-за Великой Стены. - У Алексиса брови поползли вверх. - За твою жизнь кто то заплатил? Я не знаю более ловких убийц чем воины в кожа-ных масках.

Заплатил? Да, наверное.

Как ты думаешь сколько? - Деловито осведомился гвардеец. - Наемные убийцы лю-бят деньги и если ему предложить вдвое против того, что ему дали он может вернуться и отобрать жизнь у своего нанимателя.

Перекупить? - Пенорожденная посмотрела на любовника с иронией. - Его не инте-ресует золото.

А что же тогда?

Свобода, Алексис.

А разве он не свободен? Я не знаю людей менее чтущих имперские законы, чем на-емные воины из других стран.

Свобода не от закона, Алексис.

А от чего тогда? Ты говоришь странные вещи, госпожа.

Наверное, от себя - Негромко произнесла Пенорожденная. Спустя секунду задала вопрос.

Как ты думаешь, что нужно для того, чтобы его пленить? - Алексис позволил себе улыбнуться и поиграть бицепсами.

Щепоть сонного зелья и моток пеньковой веревки, госпожа.

Но… - Пенорожденная снова погрузилась в размышления - Веревка не сможет ско-вать его навечно.

Он так силен? Тогда убей его. Если этого не сможет сделать меч, то сделает ковар-ство. Насколько я знаю ты весьма сведуща в ядах.

Яд? Возможно… Но, я не уверена, что он восприимчив к ним здесь. Распознать зелье он наверняка сможет, и тогда, он отберет у меня жизнь.

Я буду рядом и не позволю… - Солдат замолчал. Пенорожденная сделал отрица-тельный жест рукой требуя тишины.

Его сила не в мече, Алексис. Его сила в вере. - Произнесла женщина. На секунду задумалась и потом с вдохновением произнесла - “Дорогу осилит идущий” - по-моему так говаривали древние? А? Алексис?

Солдат в недоумении пожал плечами. - Пенорожденная улыбнулась ядовито. - Так говорили древние! Именно так. А что если отнять силу идущего? Отобрать у него сам Путь? Заставить его сойти с него. Пусть он сходит с ума, гоняясь за призраками. - Она запроки-нула голову и захохотала звонко, облегченно. - Пусть он сойдет не только с Пути. - ей понравился каламбур. Безумный он его не осилит, даже если сможет найти вновь.

У Пенорожденной поднялось настроение. Решение было найдено. Она потянулась всем телом как сытая кошка, посмотрела призывно на Алексиса, вызвав на его лице бла-женную улыбку. - Иди ко мне, хороший мой. Иди, глупый, тупой солдат. У нас есть еще пара часов до рассвета. - Алексис не заставил себя ждать. Такой женщины у него не было никогда и он возбуждался не только от ее прикосновений, но даже от голоса. Глубокого грудного голоса с низкими обертонами. Этот голос вызывал в нем даже не возбуждение, неистовство. Думать он не мог совершенно и оставалось только плотское, только звериное. Он не был так глуп как о нем думала эта женщина, но ничего не мог с собой поделать. Сопротивляться ее женскому очарованию не было сил. Иногда он ненавидел ее. Ненавидел люто. Желал ей смерти, болезней, увечий, но один единственный взгляд, один единствен-ный смешок делали из него смирного ягненка, просящего у своей матери молока или самца, берущего самку со всем пылом неутоленного желания. Например как сейчас. Он швырнул ее в мешанину простыней и подушек и не отрывая бешенного взгляда стал сры-вать с себя одежду. Запутавшись в ремешках сандалии едва не упал, но все таки справился и закончив разоблачение со звериным рыком кинулся в постель. Распял ее прижав руки, раздвинул бедра коленями и вошел грубо неистово сразу на всю глубину. Гримаска боли скользнула по лицу женщины, но ее моментально сменила сладостная улыб-ка.

Еще - прошептала она. - Еще… Еще…- Тягучая как патока, липкая волна потяну-лась от паха к груди в плечи, руки, голову. Залила сладким туманом. Алексис бился в судорогах сгорая от вожделения. Еще один удар, два и его накрыло с головой. Протяжный крик любовницы он почти не слышал. Рухнул на ее упругую грудь и поплыл в теплых вол-нах истомы. Пенорожденная обвила его руками, положила ноги ему на ягодицы, не желая выпускать его из себя. Ловя последние содрогания его плоти внутри. Потом ослабнув рас-кинулась полежала так минуту и вывернувшись столкнула его к краю постели. Алексис едва дышал.

Ты жив? - смешливо спросила у него любовница.

Угу - промычал в подушку Алексис.

Добавки хочешь? - Алексис поморщился. Ненасытность подруги иногда доводила его до исступления. Ему иногда казалось, ее не смогут удовлетворить даже все солдаты его подразделения.

Не сейчас - прошипел он ей на ухо хрипло. Сладкий дурман еще плескался в груди не давая сосредоточится и ответить достойно. - Пять минут, дорогая.

Пенорожденная сморщилась. Положила теплую ладонь ему на спину. Шаловливо перебирая пальцами опустилась ниже на прелестные по ее мнению ягодицы. Длительные пешие переходы и физические тренировки делали тела солдат крепкими. Ей это нрави-лось. Рыхлые, заплывшие жиром телеса сенаторов и торговцев не шли ни в какое сравнение. Да и в любви они были извращены и сладострастны. Не имели настоящей мужской силы, неистовства, звериного чувственного желания совокупления, которое Пено-рожденная считала самым чистым и мощным источником хорошего настроения и желания жить. Ей было хорошо с Алексисом, но пока всего лишь один раз. А хотелось еще и еще. До полного изнеможения. До дурноты. Так, чтобы не осталось и тени того страха, который протек в ее сердце пару часов назад, когда Тьма надвигалась медленно но неотвратимо, когда она расплела свои щупальца и протянула их к ней, когда они начали вгрызаться в ее нежно тело, пить ее изнутри. По капле… По клеточке… Всю…