Атман, книга 2 - Екатерина Витальевна Белецкая

— Элин, мы пришли из-за книги, — напомнил Ит. — Вы обещали с нами обсудить то, что прочитали, ещё несколько дней назад, и, если возможно…

— Хорошо, — с неохотой ответила Элин, поднимаясь на ноги. — Честно говоря, в данный момент у меня нет настроения, но, если вы настаиваете, видимо, придется.

— Мы можем уйти, — тут же ответил Скрипач. — Просто поймите нас правильно. То, что написано в этой книге, важно для нас, и нам бы очень хотелось услышать ваше мнение. Именно из-за вашей веры, Элин.

— Вы уже говорили об этом, — кивнула женщина. — Ладно, что ж. Просто вы тоже поймите меня правильно. Есть темы, которые мне тяжело обсуждать, и эта, боюсь, одна из них.

— Тяжело? — удивился Ит. — Подождите. То, что вы прочли, было для вас тяжело, или выводы, которые вы сделали?..

— И то, и другое, — ответила Элин. — Давайте, в таком случае, начнём сначала. Скажите, как вы считаете, люди, которые действуют в этой книге, живы, или нет?

Ит и Скрипач переглянулись.

— Ну, это как посмотреть, — осторожно начал Скрипач. — В начале книги Аполлинария определенно была жива, и от кого-то убегала. А в конце она вроде бы погибла, выпав из окна. Значит, на протяжении текста она… жива? Хм, про это я не думал. Ит, как считаешь?

— Теперь никак, — ответил Ит. — Раньше я считал, что они мертвы. Сейчас я уже в этом не уверен.

— Они живы, — твердо произнесла Элин. — Все эти люди, равно как их производные, живы. Потому что только нечто живое может испытывать радость, брезгливость, страх, умиление, гнев. В этом тексте живы все без исключения.

— Даже старухи Мойры? — спросил Ит.

— Разумеется, — пожала плечами Элин. — Как же иначе. Кстати, я забыла сказать вам спасибо. Эта книга скрасила мне несколько вечеров, она неплоха, и заставляет думать. Жаль, что здесь, на Окисте, мало кто читает книги. Разве только сэртос что-то привозят из других миров, обычные же люди, которые тут живут, давно не практикуют этот вид искусства. Впрочем, немудрено. Скивет давно заменил для них скучные книги на что-то гораздо более привлекательное и простое для восприятия.

— Это не так, — покачал головой Ит. — Наши знакомые читали много и охотно. Правда, не на русском языке, на других, но читали.

— Исходно язык этого текста — русский? — уточнила Элин.

— Да, — кивнул Ит. — Я сделал перевод на всеобщий, и тщательно проверил. Текст специфический, и я хотел избежать ошибок. Если вы хотите прочесть книгу на русском, нет проблем. Сделаю ещё одну копию.

— В этом нет необходимости, — покачала головой Элин. — Я его немного знаю, но именно что немного. Специфический язык, красивый, с интересной ритмикой и структурой. Впрочем, сейчас это неважно, я просто хотела уточнить. Давайте вернемся к теме, хорошо? Мы остановились на том, что герои этой книги, по задумке автора, определенно живы. Кажется, моё мнение вас удивило?

— Есть немного, — признался Скрипач. — Мы считали, что Город является всё-таки местом посмертия.

— Да, является, — кивнула Элин. — Но, тем не менее, посмертие там распространяется далеко не на всех. Про героев я могу сказать… как бы правильно сформулировать. Это — до-жизнь. Их настоящая жизнь начинается в момент превращения, когда они попадают на цветочное поле. А до этого они к жизни только готовятся, становясь тем, чем им следует стать.

— Элин, как вы думаете, Окист похож на дом Вара из этой книги? — спросил Ит.

— Отчасти да, а отчасти нет, — Элин задумалась. — Безлюдьем и упорядоченностью — похож. Наличием разных жителей — тоже. А вот добротой — нет, не похож. Вар в тексте боязливый и добрый, если вы не заметили. А Окист, возможно, и боязлив, но добротой тут и не пахнет.

— Вы так думаете? — нахмурился Скрипач.

— Да, я так думаю, — кивнула Элин. — Сложно назвать добрым место, в котором творятся такие дела.

— Какие именно? — не понял Скрипач.

— Всякие, — пожала плечами Элин. — Мне кажется, вы догадываетесь, о чём я говорю. Не хочу развивать эту тему, но миры, в которых существуют Джаневы Имитта, и иже с нею, добрыми я назвать не могу. Здесь есть зло. Тщательно скрываемое и завуалированное, но есть. С этим вы не будете спорить?

— Не будем, — кивнул Ит. — Да, вы правы. Окист действительно не добрый. Не очень злой, но и абсолютно добрым его назвать сложно.

— Да, это уже точнее, — согласилась Элин. — Можно продолжать?

— Конечно, — Скрипач улыбнулся. — Простите, что мы задаем вопросы, но…

— Это закономерно, потому что данный текст действительно вызывает много вопросов, — Элин вздохнула. — Так вот, мы говорили про дом Вара. Может ли Окист им являться? Я не уверена. Но зато я уверена в другом.

— И в чём же? — спросил Ит.

— Помните, мы говорили о том, во что я верю? — тихо спросила Элин. — Разумеется, вы помните. Книга, которую вы мне дали, натолкнула меня на ещё одну мысль, связанную именно с моей верой. Смотрите. Давайте пока что примем за аксиому тот факт, что всё живое подобно сотворившему, а это значит, что сотворивший не вечен. Вы же медики, верно?

Ит и Скрипач кивнули.

— Вы ведь понимаете, что всё невечное, являющееся живым, может… — Элин замялась. — Вы осознаете, что существуют необратимые состояния? Не всё можно вылечить, и не всех можно спасти. Возможно, это распространяется и на демиургов тоже.

— Да, это верно, — согласился Ит. — Вы считаете, что демиург Окиста болен?

— Или болен, или безумен, — пожала плечами Элин. — Не знаю, что могло привести к подобному, но после чтения этой книги мне стало казаться именно так. Если, опять же, гипотетически, предположить, что демиург Окиста — это Вар, то он вполне мог заболеть. Вы ведь имеете в виду именно Вара, праильно? Значит, я угадала вашу идею. Знаете, при некоторых болезнях люди начинают бояться света? Может быть, Скивет исчезает тут и там по этой причине? Кто-то просто не хочет, чтобы лампа светила ему прямо в лицо, или что-то в этом роде?