Владимир Романенко - Год белой кометы

Он выпил до дна под аплодисменты, за ним последовали все остальные. За столом сразу стало шумно, посыпались со всех сторон остроты, шутки, комментарии к тосту Ковалевского.

Гривцов и Сосновский сидели рядом, и Сергей Кузьмич тихонько подшучивая над своим соседом, пытался отвлечь его от жареного гуся, но тот только мычал нечто невнятное и продолжал усердно трудиться над гусиной ножкой.

— Уймись, Вася, люди смотрят. Хоть разговор поддержи…

— М…мг… Подожди, не мешай, вкусно ведь!

— Не отвлекайте человека от серьезного дела, — засмеялась Серафима, — лично мне очень приятно, что он ест с удовольствием.

Через полчаса гости почувствовали, что надо сделать хотя бы небольшой перерыв, иначе потом встать будет весьма сложно. Лонц с Кириловым сели на диван, стоявший в углу и Лев Юлианыч что-то энергично доказывал ему, вычерчивая замысловатые фигурки на салфетке. Ковалевский с Ольгой рассматривали книги в шкафу, а Серафима с Катей скрылись на кухне. Малахов вышел на балкон и закурил. Он впервые чувствовал себя у Кирилова как-то неуютно. Когда он, как и обещал, подвел Катю к Ольге и представил ее, как свою жену, Ольга с улыбкой сказала:

— Вообще-то мы немного знакомы.

— Да, мы встречались…однажды, — сухо ответила Катя бросив на Малахова колкий взгляд, — извините, мне надо помочь Серафиме Ивановне.

Резко развернувшись, она выскочила на кухню и больше не показывалась до тех пор, пока гости снова не вернулись за стол. Потом она несколько раз перехватывала какой-то странный, как ей казалось, взгляд Малахова, обращенный к ее давней сопернице и, наконец, не выдержав, встала из-за стола и вышла в прихожую. Вслед за ней вышла и Серафима:

— Что случилось, Катюша?

Катерина, с трудом сдерживая подступившие слезы, ответила:

— Мне стало нехорошо, я пойду домой, прилягу…

— Я сейчас позову Сашу!

— Не надо, Серафима Ивановна… Ему сейчас не до меня.

Катерина всхлипнула, и только теперь до Симы стал доходить истинный смысл происходящего. Она повернулась к двери в гостиную, но Малахов уже сам появился рядом.

— Что случилось?

— Кате стало плохо, проводи ее домой, пусть приляжет.

Катерина уже спускалась вниз по лестнице, Саша прыжками догнал ее и взял под руку.

— Тебе плохо?

— Не трогай меня, — она зло отбросила его руку, важно, что тебе хорошо, иди, продолжай глядеть на свою…

— Ты что, Катя?..

— Что? Ты думаешь, что если я не училась в институте, как эта блондиночка, то я дура? Ты же глаз оторвать от нее не можешь! Ну иди, иди, продолжай глазеть, муж у нее сейчас далеко, может чего и обломится!

Катерина заплакала почти в голос, не в силах справиться со своей обидой. Саша стоял рядом в полной растерянности и, простояв так несколько мгновений, наклонился, поднял жену за локоть и прижал к себе.

— Ну что ты себе вообразила? Ну перестань, пожалуйста… Пойдем домой, пойдем…

Они вышли из подъезда и двинулись вверх по тропинке к своему дому. «Вот я ее и обидел, — подумал про себя Малахов, — нехорошо». А перед глазами так и оставались теплая улыбка, белые, падающие на плечи, локоны Оленьки Семенцовой, и ничего с этим поделать Малахов не мог…

22

Лев Юлианыч согласился задержаться на Астростанции всего лишь на три дня, но для Кирилова и Сосновского этого было вполне достаточно, чтобы проверить работу всей системы в комплексе. Когда зеленоватый свет заката совершенно погас, в аппаратной было так же людно как в те дни, когда шла приемка телескопа в работу. На длинном столе разместились три компьютера, перед которыми сидели наблюдатели — Павленко, Лонц и Селюкова, у пульта управления заняли места Малахов, Дунаев и Гармаш, а Максим Петрович сел в кресло рядом с наблюдателями.

— Ну, с чего начнем, — громко спросил Сосновский.

В аппаратной сразу стало тихо. Все знали, что этот момент когда-нибудь наступит, но он все равно пришел как будто совсем неожиданно.

Павленко откашлялся и негромко ответил:

— Давайте с Арктура- по яркости он примерно такой, какой будет кометное ядро, да и в спектре много линий.

— Это не стандарт для измерения поляризации, — возразила Селюкова, — для поляриметра он не подходит.

— Ничего, следующий объект подберем для вас, — успокоил ее Кирилов, — Сейчас самое главное — проверить как работают все механизмы, как проходит свет, как идет программа… Давайте, ребята.

Он кивнул головой Малахову, и через минуту телескоп двинулся, плавно набирая скорость и нацеливая решетчатую трубу на яркую красноватую звезду в северо-западной части неба. Когда компьютер управления выдал сигнал о том, что наведение закончилось, Сосновский встал за спиной у Кирилова и сказал:

— Максим Петрович, твое место, как ты помнишь, — дирижерское. Смотри, как только пройдет сигнал готовности, выдашь команду на затвор. Ну что, все готовы? Как говорится, с Богом.

Перед началом наблюдений в кабине фокуса телескопа включили микрофон громкой связи для того, чтобы можно было слышать работу механизмов установленного там блока. Кирилов нажал клавишу, и в динамике, висящем на стене, послышался щелчок. На экране компьютера замелькали отсчеты таймера, которые через несколько секунд остановились. Тут же зажужжали включившиеся в работу микродвигатели, экраны компьютеров вспыхнули голубым светом и на них начали вырастать белые столбики шестизначных чисел.

— Есть поток! — громко воскликнул Лев Юлианыч.

— Видим, видим, не шуми, — ответил Павленко, — посмотрим результат.

Через минуту перед наблюдателями появились первые изображения.

— Ну как? — спросил Кирилов, быстро поднявшись с кресла, — что скажете, коллеги?

— Кажется, надо уменьшить экспозицию, слегка перекопили, — недовольно пробурчал Лонц.

— А у меня вполне приличный спектр, — довольно улыбнулся Виктор Осипович, — большего сказать пока не могу, надо сделать «разрез» изображения.

— А у Вас, Наталья Николаевна? — Сосновский вопросительно посмотрел на Селюкову.

— Ну… отсчеты, в общем нормальные, но вы же знаете, что этот объект мне совсем не подходит.

— Ладно, дайте координаты оператору, попробуем наехать на вашу звездочку.

Снова загудели электромоторы наведения телескопа, снова повторилась вся несложная последовательность манипуляций с кнопками компьютеров, так же как в первый раз в аппаратной зависла напряженная тишина ожидания результатов. Наконец, экспозиция закончилась, Наталья Николаевна пристально вглядывалась в высветившиеся перед ней цифры, потом сняла очки и, спокойно посмотрев на всех собравшихся вокруг нее, так же спокойно сказала: