Пол Андерсон - Антология фантастических рассказов

В приемной помощника по штатам уже было человек пять-шесть. Скотт не мог заставить себя взглянуть на них. Блондинка, восседающая в отгороженном углу, томно произнесла:

— Да?

— Мне назначен прием на девять тридцать.

— Разрешите ваше свидетельство о годности Программе.

Скотт вручил ей маленький пластмассовый прямоугольник.

Она бросила беглый взгляд и сказала:

— Присядьте, пожалуйста.

Он сел спиной к остальным. И так он уже знал о них слишком многое. Все они — его двойники, люди лет под сорок; наверное, все они пришли к Пэйнтеру, полные надежд, и всем им теперь одинаково страшно.

Регистраторша в клинике — прелесть, подумала Роз, тоненькая фигурка, белокурые жесткие волосы, огромные голубые глаза. Одно у нее плохо, она, как видно, разучилась улыбаться. Отчего это современные девушки такие серьезные? Что с ними стряслось?

Роз весело сказала:

— Добрый день, сестра.

— Добрый день.

— Знаете, мне назначен прием у того симпатичного молодого доктора.

— Разрешите ваше брачное свидетельство, — ответила сестра.

Роз протянула ей документ.

— Доктор сейчас освободится, миссис Дьюар, — сказала сестра. — Присядьте, пожалуйста.

Роз быстро проговорила:

— Скажите, сестра, вы не знаете…

— Очень жаль, но у нас не принято отвечать на вопросы, касающиеся обследования.

Роз со вздохом села.

Новый помощник по штатам был типичным чиновником Программы — смуглый, с фигурой футболиста, с маленькой красивой головкой на неимоверно мощной шее. Его огромный письменный стол был совершенно пуст, если не считать свидетельства о годности Скотта — оно лежало как раз в центре белоснежного листа промокашки. Кабинет был просторен, гигиеничен, удобен: механизм, созданный для того, чтобы в нем работали.

Новый помощник вежливо спросил:

— Есть у вас копии для сводки, сэр?

— Я выслал мистеру Пэйнтеру восемнадцать копий, как полагается.

— Мистер Пэйнтер здесь больше не работает.

Какого черта, что там случилось с Пэйнтером? — мысленно рассвирепел Скотт. На лбу у него проступила испарина.

Молодой человек вышел из кабинета и вернулся с розовой папкой в руках. Он сел и углубился в чтение бумаг, подшитых в папку; при этом лицо его оставалось непроницаемым. Наконец он бесстрастно произнес:

— Понятно. Так чем я могу быть вам полезен, сэр?

Разве это не ясно любому дураку? — злобно подумал Скотт. Вслух он сказал:

— Я ищу работы. Как видите, я специалист по микротранзисторам…

— У нас уже укомплектована научно-исследовательская группа по микротранзисторам, — прервал его помощник по штатам. — Там нет вакансий.

— По сигмоклистронам… — начал было Скотт.

— Сигмоклистроны сняты с производства.

Помощник по кадрам в упор посмотрел на Скотта. Несколько мгновений оба молчали.

— У меня хороший послужной список, — заговорил Скотт. — Не может быть, чтобы я нигде не пригодился.

Голос молодого чиновника зазвучал сухо и официально:

— Скажите, вам приходилось иметь дело со спектром Голсмена?

— Нет, — ответил Скотт. Он даже не знал, что такое спектр Голсмена. Программа не очень-то поощряла публикацию научных работ в печати.

— Есть у вас допуск к П-электронике?

— Нет, — ответил Скотт. — Я был на год-другой старше, чем нужно, чтобы принять участие в создании П-электроники…

Молодой человек не дослушал.

— Судя по вашему свидетельству, вам сорок один год.

— Да, — подтвердил Скотт и осекся. — Да.

— Очень жаль, но мы связаны возрастным лимитом. — Взгляд помощника по штатам помрачнел, стал враждебным, будто помощник отстаивал жизненно важное дело. Новый мир, мир Программы, мир, где старикашки не нужны. Но сюда примешивалось кое-что еще: гнев, озлобленность, охватывающие всех чиновников Программы, когда они видят людей старшего поколения. «Старикашки едва не погубили весь мир, — поучала Программа. — На них лежит ответственность за все войны в истории человечества, они преграждали путь прогрессу. Мы никогда не допустим, чтобы старикашки вновь пришли к власти».

Скотт сказал:

— Я думал, мой послужной список…

— У вас прекрасный послужной список, сэр. Просто в настоящее время у нас нет вакансий для специалистов вашего профиля.

— Вот что, — гневно сказал Скотт. Он отвернул лацкан пиджака и показал маленький золотой значок с изображением поднятой руки. — Сто первый ракетный полк. Слыхали о Сто первом ракетном?

Это был последний козырь. Во время третьей мировой войны Сто первый ракетный полк спас Нью-Йорк. В его честь в Центральном Парке воздвигли обелиск высотою в сто один фут.

— Конечно, мистер Дьюар, — подхватил молодой человек. — Сто первому ракетному полку мы обязаны решительно всем.

— В таком случае…

Молодой человек улыбнулся.

— Страна не забыла вас, сэр. Вам совершенно не о чем тревожиться, право же. Не сомневайтесь, о вас позаботится Программа.

В виски Скотту ударила кровь. Он взял с незапятнанной белой промокашки свидетельство о годности и поспешно вышел.

Какой красивый доктор! — думала Роз. До чего обаятелен, и внешность у него романтическая. Они с сестрой были бы чудесной парочкой… если бы только хоть изредка улыбались. Улыбались и смеялись.

— А, это вы, миссис Дьюар. Обследование закончено. — Он порылся в стопке бумажек.

— Вот как? — прошептала Роз.

Он подал ей красную карточку.

— Смотрите не потеряйте.

На карточке стоял типографский штамп: Программа, обследование способности к материнству. Пониже были выведены имя и фамилия Роз, дата, а в самом низу — размашистым почерком одно слово: Отрицательная.

— Нет, — простонала Роз. — Нет, умоляю вас…

— Обследование окончательное, — непреклонно ответил доктор.

— Но ведь у меня уже есть двое детей, доктор. Они на Юноне, изумительные, умные, на редкость удачные дети. Прошу вас, выслушайте меня. Я уже родила двоих, я еще молода…

— Тридцать семь лет, — напомнил ей доктор. Он делал над собой усилие, чтобы оставаться в рамках вежливости. — Вы исполнили свой долг, миссис Дьюар. Страна благодарна вам. И ни о чем не надо беспокоиться: о вас позаботится Программа.

Он перехватил ее взгляд — взгляд загнанного зверя — и отвернулся с профессиональной безапелляционностью:

— Сестра! Дайте миссис Дьюар успокоительного.

— Нет, — твердила Роз. — Нет. Нет.

Не отступлюсь, — думал Скотт. — Моя возьмет, я еще покажу этим молокососам, что меня не так легко одолеть.