Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

— Дети, — Геалах сплюнул в остатки кофе и бросил стакан в утилизационный контейнер, — Всегда так. Ты их растишь, кормишь, заботишься — и только для того чтобы получить плевок в лицо, как только они почувствуют себя самостоятельными. Знаешь, сколько у нас жалоб от детей?

— Обычно ими занимается Лалин.

— Штук четыреста в день. Представил, да? Сколько детей в этом городе рады отправить любящих родителей в геену огненную.

— Это говорит о том, что департамент информации не зря ест своей хлеб. Дети сдают родителей, родители — детей, братья друг друга… Значит, страх перед Гнилью, который мы столько лет подкармливали, живет по-настоящему. И нам остается только благодарить судьбу за этот страх. Без этого Луна кишела бы Гнильцами как бродячая собака паразитами.

— Но все-таки дети делают это чаще, — возразил Геалах, — Спросишь у Лалина. Они делают процентов тридцать нашего дела.

— Преувеличиваешь.

— Вовсе нет. Тай-йин, сколько у тебя было «детских» за последний месяц?

Тай-йин ответил почти сразу же, точно ожидал подобного вопроса. Или действительно ожидал.

— Восемнадцать.

— Из скольки?

— Из сорока пяти.

— Пожалуйста, — Геалах вновь повернулся к Маану, — Дети. Эти маленькие хищники, которые наблюдают за тобой днем и ночью. И ждут, когда ты ошибешься.

Маан ощутил прикосновение липкого студенистого щупальца между лопаток. Боже, какая глупость…

— Вероятно, дети просто более внимательны. Взрослые часто заняты и не обращают внимания на мелкие детали. Мы привыкаем друг к другу, как к мебели. У детей другое восприятие. Стоит измениться даже мельчайшей привычке, как они это почувствуют. Ну и боятся они сильнее, надо полагать.

— Не более внимательны. Более мстительны. Представляешь, сколько в этом городе людей, жаждущих случая избавиться от своих конкурентов по бизнесу? От жен и их родственников? От отвратительных соседей? От злопыхателей на службе? О! Но только дети готовы отправить своих родителей к нам без колебаний и сомнений. У меня был случай. Давно, пару лет назад. Какой-то парень решил, что без отца ему будет житься легче, чем с ним. Лет девяти, кажется. Написал донос. Грамотно написал, кстати, видимо читал образец или сам дошел. Мол, мой отец стал Гнильцом, приезжайте, забирайте.

Тай-йин хохотнул со своего места. Эрзац-кофе был неприятен на вкус, слишком солоноват. Маан через силу сделал еще несколько мелких глотков.

— Оказалось, отец устроил ему взбучку из-за оценок. И знаешь, что самое забавное? Заявка попала ко мне, Лалин был в отъезде. Чем проверять и мусолить бумажки я собрался и выехал, да и не далеко было. Нет, я знаю, что полагается собрать груду бумаги, опросить соседей, сослуживцев, запросить из местного санитарного участка медицинскую карточку, подшить все это… Но Гэйн Геалах — сторонник старой школы, ребята. Мне проще один раз съездить на место и после этого чутье не даст ошибиться. Проверяй хоть двести лет, а личный контакт — это все… В общем, приезжаю, вроде как по заявке. Отец бледный, как простыня. Подозрение на Гниль — с такими вещами не шутят… Известно, куда загреметь можно. Но чист, как новорожденный. При этом, — Геалах поднял палец, — Запашок в доме имеется.

Тай-йин, перестав улыбаться, уставился на Геалаха.

— Не может быть!

— В этом сумасшедшем мире никогда не зарекайся. Да. Он самый. Парнишка-то наш — с гнильцой… Первая стадия, свежая, но все же. Вот так-то, старик. И самое удивительное, отец на меня едва ли не с кулаками набросился, когда я его сынка в фургон запихивал. Как будто кусок от сердца отрывал. Точно говорю, был бы выбор — сам в фургон залез.

— А Гнилец что?

— Что ему… Нет, не пристрелил. Как-то рука не поднялась, — Геалах отвел взгляд, — Оно ведь как… Знаешь, что за погань внутри, а глаза не обманешь. Видят они ребенка, и все тут. Шкодливого, злого, мстительного, но и только. Хотел я пристрелить его, пока ехали, чтоб меньше мороки, да не вышло. Сдал его ребятам Мунна, как полагается. Отец, кстати, еще года пол приставал, про него спрашивал.

— И что сказали? — без интереса уточнил Тай-йин.

— Кажется, что-то про пневмонию. Не скажешь же ему, что Гниль не лечат, лишь устраняют вместе с носителем.

— Прекрати, — не выдержал Маан, — Не люблю такие истории.

Геалах удивленно взглянул на него.

— С каких пор? Тебе и самому мелких Гнильцов брать приходилось не раз.

— Это работа. Да только слушать все равно противно. Не люблю, когда… — язык осекся, — когда дети.

— Да кто ж такое любит, старик. И я не люблю. Ничего, — к Геалаху вернулся его прежний веселый тон, — вот придет когда-нибудь мне на тебя заявочка! Не дашь Бесс соевых конфет, она-то тебя быстро в оборот возьмет! Пикнуть не успеешь, а уже белый фургон под окнами! Мой папа стал Гнильцом, приезжайте скорее, заберите его, пока он меня не съел…

Кофе и в самом деле был дрянной. Маан покатал последний глоток во рту и едва сдержался чтобы не выплюнуть его. Проглотил, ощутив неприятное послевкусие, отдающее резиной, смял стакан.

— Хватит, — сказал он Геалаху серьезно.

Но тот, кажется, уже и сам понял, что зашел слишком далеко.

— Извини, Маан. Это ж я так…

Чтобы разрядить обстановку, Тай-йин заметил:

— Хотел бы я посмотреть на человека, который отправит заявку на служащего Контроля!

— И бывало, — с готовностью отозвался Геалах, — Не у меня, правда. В этом городе не так уж много людей знает о нашем иммунитете. Обычно-то слухи всякие… Мол, у Контроля есть особое лекарство, которое лечит Гниль, оттого-то его люди и не болеют. Только оно жутко дорогое, поэтому достается только таким вот, от тридцатого класса и выше.

— Напомните мне вечером, расскажу и не такое, — темные глаза Тай-йина подмигнули, — Иногда такого наслушаешься…

— Вечером? — рассеянно спросил Маан.

— «Атриум», — напомнил Геалах, — Вечер. Мы собирались с ребятами, помнишь? Я напоминал.

— Ах, да. Конечно, — разумеется, он забыл. И неудивительно, — Знаешь, Гэйн, с «Атриумом» придется повременить.

Удивление Геалаха не было наигранным.

— О чем это ты, старик?

— Никаких пирушек. По крайней мере, в ближайшие дни.

— Он рехнулся, — спокойно сообщил Геалах Тай-йину, — Я всегда говорил, что этим кончится.

— Да, можно было предполагать.

— Это все стрессы. Я слышал, у пенсионеров Контроля нервная система в ужасающем состоянии. Маан! Места в «Атриуме» резервируют за три недели. Это с моим или твоим классом. Тем, у кого ниже тридцатого, ждать приходится по паре месяцев. Это «Атриум», а не забегаловка с котлетами из водорослей. И все наши ждут. Нельзя же просто так…

— Это зависит не от меня. Это все Мунн.