Империя Машин: Пограничье - Кирилл Кянганен

И так и норовил нарваться на неприятности, устраивая потасовки и срывая планы строительства железных дорог, за что его перевели в карцер.

Накануне он, как обычно, завалился на землю, погружаясь в полудрему и мечтания. Да другу его – Слепцу больновато пришлось, но он обрел свободу… Увидает Империю Солнца, как и мечтал всю жизнь… Конечно, детей ему не видать, рабы успели сообщить о трагедии. «Теперь он евнух, зато пред ним открывается дорога к государственным чинам. Будет каким-нибудь внештатным советником или придворным певчим».

Громыхало, подолы палатки подмокли, хотя они и перетащили ее на возвышенность с позволения надзирателей. За бурной грозой едва различался тяжелый храп утомленных рабов. Ему не спалось. Благо, метка придавала поутру сил, иначе он бы давно помер от чрезмерных усилий и раннего подъема. «И как они живут без нее? Ты устаешь уже к полудню, выматываешься, страдаешь бессоницами или же валишься с ног, как какой-то скот. Не имеешь своей воли, хрупок и жалок, фарфоровая игрушка в руках господ, оцененная недочеловеком». Самочувствие Хейма беспокоило Йома. Они сошлись братьями, как бы не разминуться врагами! Он отдалялся, невзирая на веселый вид, и изрядно хмурился, когда видел то, с какой легкостью атланта Йом исполняет труднейшую работу. Хейма сложно было обозвать завистником, но потеря отразись глубже, чем он полагал изначально. Со временем он начал понимать рабов, и легкомысленное пренебрежение улетучивалось следом за уверенностью в их победе. «Их?» – он одернул себя. «Неужто позабыл, что сам в беде». «Побочный эффект от метки» – он переоценивал собственные возможности и был до крайности пристрастен в оценке способностей других. Вообще, он часто встречал неприязнь, потому как был не совсем человеком, а, по меркам рабов и воплощенным полубогом. Он не боялся смерти, просветителей, надзирателей и самого Медварда. Они знали, что Йом им – не ровня, но, наблюдая за тем, как тот тщательно выполняет работу, подбадривает окружающих, задает «тон» общим усилиям, и, что из-за его способностей он постоянно обеспечивает отряду выполненный норматив, а, следовательно, и освобождение от наказаний, рабы постепенно прониклись уважением к необычному спутнику. Иногда случались перепалки, не перерастающие в открытые столкновения. Часто возникающие разногласия лишь сплочали отряды против общей цели. «Хейм постарался». Йом выполнял мотивирующую функцию, а его друг – агитационную. Он вовлекал все больше рабов. Они, конечно, нигда не собирались все вместе. Это могло рассекретить план, поэтому Хейм действовал осторожно. По всему острову распространялись необычайные слухи о героях-избавителях, чья сила, ум и проворство сулят освобождение. Конечно, когда об этом прознало начальство, оно моментально отреагировало повышением трудовой нагрузки и усилением наказаний, но могли ли те предвидеть, что подобные меры только усилят ропот недовольства? Многим рабам было нечего терять, они лишились семей, близких, будущего, свободы, надежды, а рассказываемые истории вновь возвращали им утраченное чувство собственного достоинства. «Если умирать – то человеком!». Йом просил поискать среди пленных других меченых, и, кажется, Хейм натолкнулся по меньшей мере на пару таковых среди рабов. Они умело маскировали свои возможности, однако подосланные рабы вышли на контакт и те поддержали замысел. Хорошая весть пришла накануне, и Йом с чувством полного удовлетворения улегся на травяную подстилку. Сон медленно наползал на веки, как вдруг, покров ночи сорвал вломившийся Хейм

– Йом! Где ты, черт тебя дери! У нас проблемы!

Он выглядел испуганным, и как бы с опаской искал его, точно знал, какая последует реакция за тем, что он увидит.

Когда Йом приподнялся с земли, то заметил испачканные кровью руки. Хэль ворошил вещи рабов, перекладывая в самодельную сумку воду и припрятанный алкоголь.

– Просветитель – помнишь? Он измывался над… – речь Хейма затормозилась.

– Ты убил его?! – воскликнул раб, кажется, Вэльфор, – он схватился за голову, срывая волосы, – нас выпорят и сожгут!

– А ну тише! – прикрикнул Йом, грозя кулаком разрыдавшейся двухметровой махине. Как он комично сейчас выглядел!

– Где беда?

– Ты только не горячись… – прошептал Хейм, и пропустил Йома вперед.

– Никому ни слова! Усекли?

Он откинул пленку и, ведомый другом, удалялся в рисовое поле. «Хейм теперь убийца. Будут последствия», – озабоченно подумал Йом, – далеко еще?

– На окраине нашей территории, близ блокпоста.

Йом поморщился, его как-то раз приголубили там копьем в колено. Несмотря на регенерацию, то еще саднило и давало о себе знать, когда он взваливал на плечи набитые зерном мешки.

– Объяснишь в чем проблема?

– Ты же умеешь накладывать повязки и обрабатывать раны?

– Было дело, куда мы идем? – Йом огляделся. Над полем, кажется, проскользили факелы, но шум дождя перебивал иные звуки.

Палатка. Растекшаяся лужа крови под навесом… «Он что – приволок сюда просветителя? Кончать его надо, а не лечить!»

Он откинул вход, и… оцепенел.

Обрюзгшее до неузнаваемости лицо, распростертое по смятой подстилке тело, и набухшие ноги, там, где…

– Нет! – он бросился обнимать потерявшего сознание друга.

– Черт, если тебя услышали… – прошептал Хейм, пригибая голову, и проходя внутрь.

Йом узнал Слепца по татуировке на животе, отпечатанной раскаленным прутом.

– Почему… его выбросили?

– Голос не подошел, ошибка в возрасте… Послушай! – он стиснул Йому плечо, – у Слепца жар с бредом, кажется, инфекция. Я увидел, как его волок к нам этот просветитель, и, подумал, что он хотел его убить…

Йом сбросил бинты с бедер, и взору ему открылось распухшая опухоль, чернеющая и дурно пахнущая.

– Они даже не позаботились…

– Отойди! – Хейм отпихнул друга, устраиваясь поудобнее около больного, и принялся обливать рану вином.

Слепец застонал, раскрывая незрячие глаза.

– Зараза! Ты ему только делаешь больно, Хейм!

– Так работай, а не болтай!

Йом попросил нож, затем быстро вскрыл себе вену, после чего… погрузил лезвие в пах Слепцу.

– Ты сдурел?!

Йом молча стерпел удар, в ушах звенело. Хейма трясло, он не понимал происходящего.

– Смотри, чтобы кровь капала под прямым углом, я… могу отрубиться… так что держи… Когда заметишь, что губы побледнеют – перевяжи руку.

И тут пошло чудо – соприкасаясь с кровью Слепца, кровь Йома искрилась и шипела точно лава, угодившая в леденящую воду.

– Какого… – только и прошептал Хейм, – Ты! Один из них! Просветителей!

– Ты все неправильно понял, Хейм.

– Так объяснись!

– Я из братства Парящих Кинжалов… – начал Йом долгую повесть, предстояла длинная ночь, потому он упомянул все, что влезало в память и о прошлом и о метке. «В ней что-то демоническое… противоестественное» – возразил Хейм, но слушал.

Кровотечение остановилось, а к утру припухлость спала, обростая свежей коркой розоватой здоровой кожи. Пока Йом валялся, измотанный ночным испытанием, Слепец заснул беспробудным сном. Хейм хотел напоить его, но тот не отзывался, и молча посапывал. Вливать же в горло боялся – вдруг захлебнется. Тогда он разбудил Йома.

– Что это значит?

Друг внимательно выслушал Хейма.

– Он потерял много крови…

– Но дышит!

– По крайней мере, умер без боли… – сокрушенно проговорил Йом, вытирая руки.

– Эй, слышишь! Он дышит!

– Из этого состояния не выходят, понимаешь? – объяснял он точно малолетнему, – мы или обречены вечно приглядывать за ним, или же…

– Не вздумай! Слепец твой друг! Так ты поступаешь с…

Йом ударил Хейма,

– Заткнись! Поищем воды и сварим ему похлебку.

– Надо проведать лагерь, когда солнце достигнет пика горы Хэль, нас погонят на работы, присмотри там за ним.

– Ну уж нет! Идем вместе!

Когда они вернулись, то обнаружили там лишь бойню и сломанные каркасы палаток. Рабы пытались бежать – это ярко прослеживалось на застрявшем меж камней поодаль Вэльхосе.

– Это из-за меня, – сокрушенно проговорил Хейм, – кара за преступление против…

– Если они нашли тело… – прагматично прервал его Йом, – где ты его уложил?

Он указал в противоположную от убежища Слепца сторону.

– Молодец, – Йом похлопал Хейма по плечу, – благодаря им мы свободны. Походу, мы вне общего списка, поэтому наше отсутствие незамеченно