Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури - Андрей Емелин

что сидел рядом со мной. – Король Петроф дел наворотил много. И самая главная его беда, что не создав хорошей армии, взялся город штурмовать. Слыхал я, друзья наши заморские не велели ему этого делать. Всему, мол, свое время – и Април возьмешь, и дальше двинешься, будешь, говорили, гнать эту белобрысую погань, пока последний сучонок каганатский за Ледяной хребет не убежит, а уж там и издохнет. Да не послушался король. Вот тебе и результат – из-за спеси его сынки твои покойничками лежат, железом каганатским скошены. Так что гнать надо короля с престола. Браться всем пора за оружие! Людей в городе много, раз в сто больше, чем солдат на страже да в гарнизоне. Но и те кровопийцу короля уже ненавидят давно, так что большая их часть к народу присоединится. Что же до Каганата, – он усмехнулся, – Вспомни что на наших землях делалось, едва Империю выбить удалось. Голод лютый, болезни да разбойники на каждом углу! А Каганат зерно суурмаранское на север увозил да скот угонял, чтоб побольше нас перемерло. Наказать хотел, за то, что мы спокойно под Империей жили несколько лет и нужды не знали. Вот так-то.

– Продовольствие и впрямь вывозилось, – проговорил я, словами живущего в голове Тамора. – Но на севере голод был еще страшнее. Людей там погибло не меньше. Без этой еды опустеть могли целые города.

Сидевший рядом взглянул на меня с презрительным вызовом и что-то в его глазах мне показалось странным. Увиделась там вовсе не ненависть озлобленного человека, а раздражение работяги, которому невесть кто мешает выполнять привычную работу.

Неужто подстрекатель?

– Кто тебе такое дерьмо в голову залил? – бросил он насмешливо.

– Тот, кто мне уж точно врать не станет. А вот тебя я впервые вижу.

По моей интонации и тяжелому взгляду он, похоже, догадался, что стоит поумерить пыл.

– Ну, может оно и так. Только ведь что потом было? Войска карательные на наши головы Каганат проклятый бросил! Людей на улицах мечами без разбора секли, бардов, да глашатев вешали!

– Ты ведь сам сказал, что здесь на юге много бандитов развелось. Вот от них-то мы и избавляли мирных граждан. То, что и невиновные пострадали, я допускаю. Да только иначе было никак, весь край утопал в беззаконии. А что до бардов и глашатаев, трогали только тех, кто Ормадару подпевал, да призывал к беспорядкам.

Сам не заметил, как на время позволил частичке души Тамора проявиться сильнее обычного.

– Каганатский, значит? – фыркнул подстрекатель и скосил взгляд на рукоять моего меча. Простыня чуть съехала, обнажая навершие с символом черного солнца, перечеркнутого трещиной. – А чего ж тогда с мечом таким ходишь? Ручки-то не жжет?

– Понравился? Могу поближе показать. Тут и переулок есть глухой неподалеку.

Я поднялся, и подстрекатель тут же продемонстрировал, что означает фраза «ветром сдуло». Спрыгнув с лавки, он припустился вдоль по улице со скоростью, которой могли позавидовать не только нищие, но и профессиональные бегуны.

– Ну, полно, – махнул рукой старик. – Чаво скандалите? Не знаю уж, что там с Каганатом, не мое это дело. А вот если бы король Петроф и впрямь Ормадара слушался, глядишь живы сынки мои были, и сам не побирался у храма. Там ведь нынче только монахини и подают. Глянь на них, а щечки впалые, кожа серая, точно под цвет одежд скоро сделается. Иной раз и брать-то стыдно.

Я тяжело вздохнул, убрал оружие в опустевший рюкзак и сел обратно.

– Если бы, Ладмир жив был, – тихо произнес тот, что сидел посередине. – Только нет его больше. Порешили.

– И то верно. Но кабы он людей повел, – старик ухватил костыль за основание и принялся им грозно помахивать. – Даже я бы пошел! И вот так бы по бошкам, вот так!

Он болезненно охнул да коснулся рукой поясницы.

С минуту мы сидели молча. Карета все еще стояла перед входом в Алую сталь, и я уже начал подумывать о том, чтобы наплевать на все и двинуться в лавку, пока та не закрылась.

А еще было жаль и старика с его нелегкой судьбой, и весь этот край, особенно оттого, что невзгоды вечно ложатся на плечи самых честных и праведных людей.

Странное это чувство, горькое, когда желаешь блага утопающим в тяготах людям, а помочь, если разобраться, не можешь даже самому себе.

– Вот протяну еще годик, – снова заговорил старик. – Отдам Ялу в бордель. Хоть какие-то деньги будут. Повезло еще, что красавицей растет, никак Бог смилостивился.

– А чего тянуть-то? Уже как дынька, в самом соку, – подначил его товарищ. – Да ежли бы у меня монеты водились, поди и сам не отказался.

Проглотив подступивший к горлу ком, я плюнул перед собой, поднялся и двинулся прочь, не в силах больше находиться с ними рядом.

Подойдя ко входу в Алую сталь, толкнул рукой дверь и тут же услышал:

– У нас дорого!

Коротко стриженная темноволосая женщина около сорока лет смотрела на меня устало и пренебрежительно. Черный камзол играл отблесками ламп на серебристых полосках, делающих хозяйку еще стройнее, чем она была. Впрочем, ее лицо, и без того не симпатичное, окончательно портила страшная рана на левой щеке, из-за которой виднелись зубы, даже когда рот оставался закрыт.

– Вы так всех встречаете? – усмехнулся я, подходя к длинному П-образному прилавку.

– Всех, кто не может заплатить. «Просто посмотреть» иди на рынок.

Не желая продолжения словесной дуэли, снял с пояса набитую золотом мошну и кинул на прилавок.

Женщина скосила на нее взгляд, после чего произнесла все тем же тоном:

– Чего желаете, пан?

Похоже, говорила без издевки, просто так уж здесь было принято.

Проигнорировав вопрос, не все же ей одной строить из себя важную птицу, я пошел вдоль витрины, разглядывая спрятанное под стеклом оружие. Выбор и впрямь впечатлял.

– Для каких целей выбираете инструмент?

Женщина подошла, ближе и безошибочно уловив направление моего взгляда, презентовала короткий узкий кинжал, с рукоятью стилизованной под трех переплетенных змей.

– Гюрза. Предназначен для поражения легко или частично защищенной цели. Длина клинка десять сантиметров, кованая сталь, баланс смещен к острию, что допускает метание. Режущая кромка и дол смазаны ядом Черное небо, который…

– Вызывает судороги, головокружение и паралич мышц, аналогичный со столбняком, в течение трех минут после контакта с кровью, – блеснул я знаниями Гурна, на что торговка уважительно кивнула.

Заметил, однако, что лезвие и дол почти не отличались по цвету от остальной части клинка. Женщина моментально почувствовала мои сомнения пояснив:

– Это выставочный образец, он не смазан ядом. Также в комплекте идут ножны и