Майкл Коуни - Воплощенный идеал

Прошло какое-то время.

Медленно поднимаясь по склону холма, Стордал пытался понять, осталось ли на планете хоть что-то нетронутым, или же вмешательство Человека погубило все вокруг. "Блюдечки", по которым он шел, превратились в густое коричневое месиво; приминаемое его сапогами, оно издавало гнилостный запах. Деревья чашелистника, когда-то высокие и горделивые, безвольно опустили ветки, их потемневшие листья, обращенные к земле, истекали соком, капавшим на рыхлую кашу, в которую превратилась почва. Даже дождь, когда-то приносивший свежесть и прохладу, отдавал теперь затхлостью.

"Неужели я опоздал, - размышлял Стордал, - и чудо, единственное, что меня держит на этой больной планете, не произойдет?"

Среди пожелтевших стволов деревьев мелькнула ящерица, она тщетно искала пропитание среди царящего всюду гниения.

"Можно ли подчинить память своей воле? - думал он. - Сосредоточиться на одном эпизоде из прошлого и заставить аморфа сыграть лини, одну сцену?"

Он вспомнил то, что случилось давно.

Элис попросила:

- Дай мне пятьдесят центов.

- Зачем они тебе?

В ответ - недовольная гримаса, потом напряженная работа ума: стоит ли задуманное того, чтобы поступиться гордостью?

- Дай мне пятьдесят центов, ну, пожалуйста, папа.

- Подойди поближе.

- Нет. - Отступая: - Не надо меня целовать. Мне надо пятьдесят центов.

- Зачем?

- На шоколадку. Мама сказала - можно.

- Давай спросим у мамы, идет?

- Нет! Я ведь прошу у тебя.

- Понимаю. Тогда поцелуй меня, а я дам тебе монетку.

- Обещаешь? - с сомнением в голосе.

- Обещаю, ведь в этом нет ничего плохого, правда? Скажи, кого ты любишь?

Она напряженно думала, искоса глядя на него.

- Маму. И куклу с длинными волосами, в розовом платье, еще дядю Берта и тетю Дженет. И кошку. И велосипед, который мне подарили в день рождения, трехколесный и со звонком.

- И это все?

- Никого больше не люблю.

Сначала он смотрел, как она уходит, потом видел, как она возвращается из магазина на углу - перемежая бег с подпрыгиванием, а иногда и с прыжками. Увидев отца, она замедлила шаг и подошла как-то застенчиво, нетипично для нее.

- Ты что, уже съела шоколадку?

- Нет, я передумала ее покупать, - руки заложены за спину.

- Ах так. А что же ты купила?

Она смущенно прошептала:

- Подарок.

Сунув ему что-то в руку, она повернулась и убежала, быстро взобралась вверх по ступенькам, а он все стоял и смотрел на нее. В руках у него была пачка сигарет, а в глазах дрожали слезы.

Теперь, стоя на холме с гниющей растительностью, на страшно далекой планете, он думал: "Как хочется вернуть эти несколько минут жизни. Больше ничего. Только эти минуты, до того, как мы избавимся здесь от всяких воспоминаний".

Внизу, на равнине, двигались фигуры людей, все в одном направлении, к поселку. Среди тех, кто катил ручные тележки со скарбом, он узнал Арнота Уолша с его пятью, нет, уже шестью женами. Беглецы возвращались в коммуну, чтобы укрыться от погибающей природы.

Стордал исходил склоны холма вдоль и поперек, заглядывая в темные норы, раздвигая руками увядающую траву и кусты, и не находил ничего, кроме ящериц, в панике разбегающихся прочь. В душе его росло отчаяние.

Занятый своими поисками, он не заметил, как Джоан помахала ему рукой снизу, из долины. Теперь она уже направлялась к холму. "Неужели все аморфы погибли, ну, должно же остаться хоть несколько", - подумал он.

На ближайшей скале сидела ящерица, неподвижная" если не считать пульсирующей полоски кожи на шее, - и смотрела на него холодным, равнодушным взглядом.

Он осторожно подошел к ней, стараясь не спугнуть.

Ящерица наблюдала за ним спокойно, мигнув всего один раз.

Стордал подошел совсем близко, вытянул руку и положил ее рядом с чешуйчатой лапкой.

Вдруг голова ящерицы стала переливаться и менять форму, словно расплавленный пластик. Стордал отвернулся, он совсем не хотел наблюдать все эти превращения, которые лишат долгожданную встречу очарования внезапности. Он подождет вот так, стоя у скалы. Потом обернется, и эпизод, так бережно хранимый в памяти, станет явью. Он видел, что Джоан поднимается по склону, он уже слышал свое имя Жаль будет, если она нарушит таинство. Хватит ли у нее такта оставаться поодаль?

Сейчас он остановит ее жестом, чтобы она не влияла на аморфа; она, конечно, поймет и подарит ему это свидание, последний миг отцовского счастья Она уже ступает у него за спиной, вот-вот встанет рядом.

Джоан остановилась шагах в двадцати. Она смотрит на аморфа и на Алекса с выражением острой жалости, она все понимает... Сзади раздался хрипловатый кашель и шелест одежды.

- Привет, Алекс.

Голос был не тот, которого он ждал, и слова тоже не те. Резко обернувшись, он увидел красавицу блондинку, сидящую на скале. В голубых глазах сияет улыбка, юбка изумрудного цвета вздернута выше колен.

- Мэрилин, - только и произнес Стордал Внезапность явления, разочарование, укоры совести - все это вызвало шок, головокружение и приступ тошноты. Скрючившись, Алекс судорожно вцепился в уступ скалы. К нему подошла Джоан, обняла его за плечи и увела прочь.

20

Джоан остановила Алекса и села рядом, поодаль от рощицы, там, где кончается крутизна склона и холм переходит в плоскую равнину, сейчас не зеленую, а золотисто-желтую. Джоан говорила долго, Стордал не отвечал, лишь тупо смотрел вдаль. Он едва различал колонию, а за ее куполами угловатый силуэт маленького космического корабля. Джоан сидела рядом и говорила, потому что знала: стоит оставить его одного, как он пересечет равнину, пройдет сквозь колонию и поднимется по трапу корабля.

Она повторяла то, что он слышал и раньше, она приводила все старые аргументы, избитые истины и постепенно заставила посмотреть на нее, а потом и прислушаться. Она знала, что ничего нового не скажет, да и не пыталась быть оригинальной. Пока лился поток слов, солнце, как ослепительный воздушный шар, медленно опустилось к горам. Неуклонно близилось время отлета корабля.

Наконец Стордал нарушил молчание. Вначале он бросил колкость, потом оспорил аргумент Джоан, а затем его прорвало: он на чем свет клял скотину Хедерингтона, подлеца Левера и иже с ними. Джоан поняла, что Стордал остается...

Когда по долине поползла тень, отброшенная западной горной грядой, и подул холодный ветер, Джоан встала, подала руку Алексу и со смехом потянула его к себе. К поселку они подошли уже в сумерках, когда зажглись фонари и раздался глухой гул мотора. Сначала земля завибрировала, потом ярко-красные сполохи заплясали по верхушкам куполов, закружив их в хороводе. Корабль выбросил огненный хвост, взвился над колонией и с ревом исчез в темно-синем небе.