Алекс Клемешье - Квартирный вопрос (сборник)

Лениво почесываясь, он выполз на крыльцо и замер. Опаньки! Это что за самодеятельность?

Перед домом сочно зеленели березки.

Медленно, затаив дыхание и боясь поверить своим глазам, он подошел к деревьям. Нереальность сгустилась — все были точной копией его творения. Такая же плотная и гладкая кора, и ветки торчали в том же порядке. Он надломил одну — ветка рассыпалась облачком красной пыли. Всё правильно, но откуда?

За год в этом мире всё происходило только по его инициативе. Ну, кроме самого попадания сюда — кто или что за этим стоит, он так и не понял. Просто щелк — и вместо родной квартиры оказался в пустыне. Абсолютно голым. Что было потом, Вадим помнил отдельными кадрами: растерянно оглядывался, щипал и выкручивал кожу на руке; шел, бежал, полз; матерился, срываясь на крик. Задыхался от жары, сходил с ума от жажды. Пока красная пыль в его ладонях не стала вдруг водой. Вот просто взяла и превратилась. Остальное: дом, еда, бытовые мелочи — давалось уже проще, хотя и не сразу.

Только с животными он зарекся экспериментировать после первой же попытки. Вместо пушистого ласкового кота получился плешивый колобок на ножках, который следил за ним огромными бессмысленными глазами и безостановочно ныл на одной ноте. Кошмары потом снились еще долго.

В какой-то момент, когда первый шок отступил, накатила эйфория. Рай! Сделай тент от яркого дневного солнышка и лежи кверху пузом. Есть захотел — руку протянул, пыль зачерпнул, в бутерброд превратил. Красотища! Только вот не умел Вадим вести растительный образ жизни — и на Земле не умел, и здесь не получалось. Скучно. В детстве мама не раз вздыхала и поминала «шило в попе», с возрастом — он и сам порой усмехался — немногое изменилось, разве что игрушки стали другими да опыта прибавилось.

Возможно, именно эта черта характера помогла ему не сойти с ума за этот год. Не сошел. Сумел. Выжил. Научился управлять «гребаным Солярисом», как иногда в приступах отчаяния называл этот мир. Ох и наслушался же некто за это время! Или нечто. Подозрения, что за всем этим стоит кто-то разумный, то появлялись, то исчезали в зависимости от настроения. Не стихало только желание задать вопрос: «Какого чёрта?» — хорошо бы глядя в глаза. Он бы многое отдал и за возможность врезать прямым в челюсть. От души, до сбитых костяшек. Если у Некта, конечно, есть глаза и челюсть. Единственное, ради чего Вадим был готов сжалиться, — возвращение домой.

Но есть кто-то здесь или нет — до сих пор никаких признаков жизни он не подавал, покорно и молча превращая красную пыль во всё необходимое по первому желанию. Что-то изменилось? Это знак? Сигнал? О чем? Вадим обернулся и замер: сюрпризы еще не закончились. Или только начинались?

С трудом переставляя ставшие вдруг деревянными ноги, Вадим обогнул свой «коттеджик». За ним расстилалась привычная красная равнина, застроенная точно такими же, как у него, домиками, и даже березки перед крыльцом у каждого толпились точь-в-точь. Не было их вчера! А может…

Вадим рванул к ближайшему, но на полпути остановился. Если там есть люди — да хоть кто-нибудь живой! — не стоило показываться в таком виде. Он провел рукой по песку, поднял тряпку и обернул ей бедра. Сойдет.

Но в доме никого не было. И в другом тоже. И в следующем… Надежда обернулась пустышкой. Запыхавшийся и совершенно растерянный Вадим вернулся к своему дому, сел на крыльцо и закурил.

Но ведь что-то это должно означать! А может, Некто ждет от него каких-то действий в ответ? Но, чёрт побери, каких?

Впрочем, долго размышлять ему не пришлось — за домом раздался звучный хлопок. Вадим замер. Секунда тишины сменилась отчаянным женским визгом, детским плачем и мужскими криками.

«Люди?!»

Ударившись ногой о крыльцо, упав и совершенно не заметив рассаженного локтя, Вадим бросился на звуки. Едва он обогнул дом, как навстречу вылетел голый мужик с безумным взглядом.

— Занято, да? — выдохнул тот и, не ожидая ответа, заорал: — Танюха, беги дальше, здесь уже застолбили!

Вадим проводил глазами сверкающую ягодицами фигуру и остолбенел. Между домами метались обнаженные люди, прижимая к себе надсадно ревущих детей. Где-то завязалась драка.

И никто не обращал на него ни малейшего внимания.

— Ты тряпочку сам сварганил или разжился где?

Вадим резко повернулся. Рядом стоял невысокий жилистый мужчина. Глаза неопределенно серого цвета — в тон тронутым сединой волосам — смотрели спокойно и чуть насмешливо. Нагота его явно не смущала.

— А?

— Тряпочку, говорю, где взял? — он ткнул пальцем в набедренную повязку.

Вадим проследил взглядом за его рукой. Что за чушь? О какой тряпке можно говорить, когда тут такое? Люди! Но…

— Кто вы? Откуда? — Вадим с трудом протолкнул слова сквозь непослушное горло.

— Ты не в курсе? — в голосе незнакомца прорезалось удивление. Вадим помотал головой. — Странно, как же тебя без инструктажа пропустили?

— К-к-какого инструктажа?

Мужчина внимательно оглядел Вадима.

— Давно здесь?

— Год. Или около того… Да что, твою мать, тут творится?!

— Так. А ну, пойдем! — решительно подвел черту незнакомец и, словно не сомневаясь в выполнении приказа, направился к крыльцу. Оглядываясь в страхе, что все эти люди сейчас исчезнут, Вадим поплелся следом.

— Вот так и выперли нас с Земли, как последних засранцев, — подытожил свой рассказ Миша.

Вадим зачерпнул кофейником красную пыль у порога, провел рукой по ступеньке и поставил посудину на мгновенно раскалившуюся поверхность. Привычные движения успокаивали и позволяли хоть немного собраться с мыслями.

Невозможно. Бред! Но он здесь. И люди… Как можно поверить, что какие-то инопланетяне — как их там, тхуканцы? — просто явились и всех выгнали? Только потому, что человечество, дескать, загадило планету донельзя и та уже не может восстановиться сама. Какое они имели право?

— А ты, значит, из «первопроходцев», — задумчиво протянул Миша. — Хреново было?

Вадим усмехнулся. Им-то всё объяснили, и не поодиночке переселили, а всех вместе, да еще на всё готовое. Он же оказался просто тестовым образцом. Справился — и других можно сюда.

— А если бы я сдох? Или свихнулся?

— Не думаю, чтобы они позволили тебе умереть. Гуманизм из них так и прет.

— И это ты называешь гуманизмом? — Вадим оторопело посмотрел на Мишу.

— В масштабах всей цивилизации — да.

— А цивилизация — сама по себе или все-таки из людей состоит?

— Из людей, а как же! Только из очень большого количества. Семь миллиардов. Вдумайся в цифру — семь миллиардов! Которым вы помогли спастись.