Александр Бушков - Волчье солнышко (Сборник)

Ознакомительный фрагмент

– Это все по-вашему, не договориться нам! Ореолы.

Забивают зрение. Вот я почти что и слепой, вижу как в тумане. Но змей живой, верно говорю! Зла будет много, когда выпустят.

– Кто они? – спросил Даниил.

– Сволота, – сказал колдун. – Самый главный… бегал с бранного поля, сука седая, инородская… Но язык подвешен. Остальные не лучше. Всех предают, своих тоже, про чужих я и не говорю… Слушай, можно, я тут у вас и дальше посижу? Они ведь уже прознали, что я у вас, они ж меня кончат, если вернусь в волость, из одного страха кончат, чтобы дело раньше времени не всплыло… А жить охота.

– Сиди, черт с тобой, – сказал Даниил и вышел. Безнадежная затея. Абсолютно идиотская. Предположим, этот космач не врет. Предположим, он честно пытался рассказать то, что действительно видел нелюдским зрением, не имеющим отношения к глазам. Знает же он откуда-то про «дверь» на Зем-лю-1… Но что, в конце концов, происходит на вилле? Червь, из которого вырос змей, живой змей… Все-таки лаборатория? Эксперименты с чем-то живым? Биология? Генетика? Новоявленный доктор Моро? Что там за монстр, если там в самом деле есть монстр, и кто этим занимается?

Но все же это была зацепка. Хлипкая однако ж зацепка. Он все ускорял и ускорял шаги, почти выбежал из двери, овчарки от неожиданности шарахнулись в стороны, но отчаянный визг возвестил, что уж одну-то лапу Даниил точно притоптал. А Даниил был уже далеко. В три прыжка одолевая лестничные марши, охваченный охотничьим азартом, он несся по пустому зданию, мимо запертых дверей и ночных дежурных. Торопливо отстучал на клавиатуре код, чтобы дверь вычислительного центра не ударила током, сел за терминал.

Он примерно представлял, что должен делать, но, будучи профаном в биологии и смежных дисциплинах, шарахался, по сути, наугад и совершал массу лишних операций. А ведь следовало еще учесть и биохимию, и химию, и… Многое он наверняка упустил из виду. Но дожидаться утра и выхода на работу специалистов не было времени, и посылать машину за консультантом не было времени, руки дрожали от нетерпения…

Хаотичные поиски ничего утешительного не принесли. Он искал биологов, биохимиков, генетиков и биофизиков, подходящих в обитатели Чертовой Хаты, – людей, которые внезапно исчезли бы какое-то время назад, людей, которые вели бы исследования в области создания живой материи и забав с генами, но потом их работы перестали бы печататься, а сами они оказались за пологом секретности. Он беззастенчиво проникал в память компьютеров военного министерства и секретных лабораторий – по тропинкам, которые проложили специалисты Хрусталева.

И – ничего.

Даниил убрал руки с пульта и замысловато выругался. Тупик.

– Попрошу не выражаться, надоело, – сказал компьютер своим жестяным, лишенным модуляций голосом. – Дождетесь, представлю докладную по начальству. Хрен знает что на уши вешаете, фофаны.

– Лексикончик… – сказал Даниил.

– С вами нахватаешься, – сказал компьютер. – Вчера один индивид упорно подсчитывал процент вероятности возможного совокупления его с некой особой противоположного пола.

– Бывает. Заботы у человека. Призвал науку на помощь.

– Я не знаю, что меня больше возмущает, – сказал компьютер. – Подобные вчерашнему расчеты или ваше сегодняшнее глупое шараханье. Ну что вы прицепились к государственным ведомствам? Ведь давно определили: объект, именуемый вами Чертовой Хатой и «Омегой-Дельтой», не мог образоваться в результате деятельности какого бы то ни было государственного ведомства.

– Значит, все же заговор извне?

– Выходит, – сказал компьютер.

– Но зондаж силами зарубежной агентуры ничего не выявил.

– Может быть, это означает, что Чертову Хату и в самом деле построили иностранцы, но и они при этом служили отнюдь не своим ведомствам…

– И там – заговор? Тамошние заговорщики в компании со здешними? Разрабатывают нечто, хранимое в секрете от обоих государств, а то и направленное против обоих сразу?

– Вполне подходящая формулировка, – сказал компьютер.

– Но ради чего все затеяно?

– А вот этого я уже не знаю, – сказал компьютер. – Между прочим, вы, быть может, глупо поступили, ища биологов среди живых. Что, если поискать среди мертвых?

– Что за чертовщина?

– Никакой чертовщины. Два с половиной года назад в сорока верстах от аэропорта Коростень-три разбился самолет с группой ученых. Подробности в деле… – Компьютер выплюнул пригоршню цифр. – Весьма подходящие кандидаты для обитателей Чертовой Хаты – если вы верно раскрыли ее предназначение. Далее. Примерно в тот же период неподалеку от Твери упал самолет с их учеными. Близкого профиля.

– Ага, – сказал Даниил. – И ты не исключаешь, что люди, ставшие официальными покойниками, находятся в Чертовой Хате?

– Не исключаю.

– Подробности!

– Придется копать, – сказал компьютер.

– Копай! – сказал Даниил. – Копай, голубчик!

* * *

Кто много жизней проживет,

умрет в любой из них.

В первом часу ночи императору показалось, что кто-то трясет его за плечо, настойчиво, но деликатно, и женщина в сиреневом, с длинными светлыми волосами и огромными светло-серыми глазами наклоняется над ним. Он проснулся, но никого не увидел у постели. Проще всего было решить, что Сиреневая Дама попросту приснилась, но император слишком хорошо помнил историю своего рода и понял, что она приходила в самом деле, как приходила к его предкам, когда…

И тогда он сполз с постели, выбрался в коридор, правой рукой цепляясь за стену, а левой придерживая изъеденную метастазами печень, и побрел куда-то.

Неподвижно стояли в коридорах и на лестницах рослые гвардейцы в алых ментиках. Ровным розовым светом горели лампы. Шарканье ног не разгоняло тишину, а делало ее плотнее, гуще.

Нужно было иметь смелость признаться себе наконец, что этот коридор, лампы, перила, ковры – в последний раз.

Император добрел до фамильной портретной галереи, всем телом навалился на дверь и упал, когда она распахнулась. Долго лежал, прижавшись щекой к жестким выпуклым узорам ковра. Едва поднялся.

Длинный ряд портретов в толстых золоченых рамах заполнял стену, и император, шатаясь, брел мимо них, как генерал на смотру – от настоящего к прошлому. С каждым новым портретом он уходил все дальше, и время отступало все дальше и дальше – к годам без электричества, векам без пара, тысячелетиям без пороха…

Со стены любопытно смотрели на потомка хмурые почтенные старцы в высоких париках, юные дамы с голыми плечами и невероятно пленительными порочно-невинными улыбками, солидные увядшие матроны, красавицы в пышных жабо. Это все были писанные при жизни, вот и последний из них, Ясный Стахор, зверь и покровитель звездочетов, тиран и печальник о благе народа.

Конец ознакомительного фрагмента