Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

В это время, позади нас, в основном помещение, кто‑то вскрикнул и один из поляков за столом обернулся. Он увидел нас, встряхнул головой и наморщил лоб, наверное, пытался сообразить, кто мы такие.

— Работаем! — отдал я приказ я телохранителям.

Быстрый рывок вперед, и приклад автомата ломает челюсть поляка. Первый противник в сегодняшнем бою повержен. Тут же, полуоборот влево, и сильный удар с ноги в лоб второго. Двух других противников валят Арсен и Мустафа. Хорошо сработали, чисто, и даже то, что позади нас был шум, на все происходящее особо никак не повлияло. Опытные бойцы пятой разведгруппы завалили всех своих противников без стрельбы, и я со своими охранниками в деле поучаствовал.

Наклонившись под стол, я посмотрел на девчонок, и произнес:

— Вылезайте.

Прикрывая руками, молодые, еще недозрелые груди, которые были покрыты пятнами синяков, пошатываясь, обе пленницы выползли из‑под стола. Арсен нашел в углу какое‑то покрывало, кинул им, и когда они в него закутались, я спросил:

— Вы местные?

— Да‑а‑а, — запинаясь, ответила одна.

— Поляков в поселке много?

— Много, сколько точно, мы не знаем. Нас здесь, в общежитии, захватили, а потом не выпускали никуда.

Спрашивать у девчат, чем они здесь занимались, смысла не было, и так все понятно. Как происходил захват поселка им тоже неизвестно и, приказав им оставаться на месте, я направился на выход.

Разведгруппа, зачистив первый жилой блок, направилась к следующему. И в этот момент, вблизи южных ворот вспыхнула сильная перестрелка. После такого, скрывать свое дальнейшее присутствие в Мамоново, смысла больше не было. Бойцы перебегают к следующему зданию, в котором ночуют налетчики, и здесь нас встречают плотным огнем из нескольких автоматов.

— Суки! — кричит кто‑то. — Мишку задели! Падлы!

— Всем в укрытия! Гранатами противника выбивать! — командую я.

Воины прячутся за хозпостройками и по глубоким ямам, которых на территории поселения много. Возня, суета, бойцы заряжают в ГП‑25 ВОГи и через минуту, одновременный залп десяти подствольников накрывает старое здание заводской конторы. Большинство окон в нем заложены кирпичом, но гранаты находят проемы, влетают в дверь, и несколько смертоносных продолговатых цилиндров все же попадают внутрь помещений.

Взрывы встряхивают здание, вход заволакивает пылью и дымом и новая моя команда:

— Вперед!

Как на полигоне, прикрывая друг друга, подгруппы, подкатываются к стенам, и в бойницы первого этажа летят теперь уже ручные гранаты. Новые взрывы внутри, и начинается штурм. Два пулеметчика, поливая из «Печенегов» перед собой выбитую дверь, входят внутрь. Автоматчики от них не отстают. И глядя на все происходящее со стороны, я знаю точно, что полякам внутри хана. Они не успели сориентироваться и нападения не ожидали, и за это поплатились.

— Третья группа, — по рации обращаюсь я к бойцам, которые перекрывали налетчикам пути к отступлению на юг, — что у вас?

— Все в норме, — отвечает мне Колыч. — Ворота взяли тихо, никто и пикнуть не успел. Но потом нас от ближнего здания заметили, и стрельба поднялась.

— Поляки на прорыв шли?

— Нет. Сидят в здании, и отстреливаются.

— Закидайте их гранатами.

— Понял!

— Остальные группы, как дела?

Пятисекундное молчание и доклады:

— Первая, норма! Северные ворота наши! Сопротивление подавили, свою часть поселка зачистили!

— Вторая, отработали без потерь!

— Четвертая, взяли два жилых корпуса! Имеем двоих раненных, один тяжелый!

В общем, я был доволен. Однако работа еще не завершена, в одном из корпусов все еще сидят налетчики, и я вновь прижал к губам рацию:

— Не расслабляться! Всем группам еще раз осмотреться и повторно зачистить территорию!

После штурма конторы в поселении все затихло. И только спустя пару минут, от южных ворот донеслись раскаты взрывов, автоматные и пулеметные очереди, а еще через пять минут, Колыч доложил, что пал последний опорный пункт поляков в Мамоново. После этого, к зданию конторы, где я все это время оставался, начали сводить выживших налетчиков и чудом уцелевших жителей поселка. И к девяти часам утра, набралось сорок девять пленных, в большинстве своем, контуженных гранатами, и только пять человек мамоновских женщин. За ночь мы потеряли два человека убитыми, и семь воинов было ранено. По сравнению с отрядом ляхов, потери у нас мизерные. Но все же, на душе было как‑то муторно. Поляки, лично мне, не враги, а убитых воинов отряда я знал давно, и у одного из них осталась семья. Конечно, жена и двое детей погибшего бойца одни не останутся, и сам убитый прекрасно знал, на что идет, и сознательно выбрал своим путем по жизни военную тропу. Однако была в его смерти и моя вина.

Впрочем, долго я себя не корил, помянул павших, присел на ступени конторы и, стал смотреть на кучку поляков, которые с заведенными за шею руками, под присмотром автоматчиков, сидели на потрескавшемся бетоне и ждали решения своей участи. Надо было подумать, что делать с пленными, и именно в этот момент ко мне подошел Серый, который командовал атакой от северных ворот. Лейтенант кивнул на поляков, и спросил:

— Как с ними поступишь?

— Пока не знаю, — ответил я. — Думаю.

— Мечник, — Серый на миг замялся и, недобро прищурив взгляд, посмотрел на налетчиков, — меня к тебе бойцы прислали.

— Что‑то случилось?

— У нас нет. Просто парни прошлись по жилым блокам, посмотрели на местных жителей и ополченцев, которых поляки перебили, и просят не брать эту шваль с нами в Испанию. Конечно, мы тоже не ангелы, всякое случалось, но эти, — Серый снова кинул на пленных злой взгляд, — в поселке как мясники потрудились. С такими людьми у нас дружбы не будет.

— Видать, серьезно ляхи здесь напакостили?

— Это точно. Калининградцы говорят, что раньше, они людей щадили и к себе уводили, а в этом году, как с цепи сорвались, никого не щадят.

— Я тебя понял Серый. Воинам скажи, что ни одного пленного поляка из Калиниграда брать не станем.

— Понял.

— Вот и хорошо. Что у нас по трофеям?

— Шикарно, — лейтенант расплылся в довольной улыбке, — Лошадей почти четыреста голов взяли, автоматов больше двухсот, винтовок и карабинов полторы сотни, пистолетов с полсотни, да пулеметов пятнадцать штук. Правда, почти все оружие сильно битое, зато боеприпасов много.

— Надо будет узнать у поляков, откуда у них такое изобилие.

— Узнаем.

Прерывая нашу беседу, вновь заработала рация. Доложился южный дозор: