Александр Казанцев - Коэффициент любви, или Тайна нуля

Миссис Белл опередила строптивого мужа, заявил:

— О, мы будем так признательны вам, молодой человек, и вы даже сможете познакомиться с нашей Мэри. Кроме того, мы с профессором Хьюшем сможем обменяться в пути некоторыми соображениями по поводу наблюдений нашей дочери.

Мистеру Хьюшу не оставалось ничего другого, кроме как устроиться поудобнее в катящемся на этот раз на буксире «супружеском ложе», ведя с женой принципиальный спор о том, как должна вести себя стажёрка обсерватории, их дочь Мэри.

Веломобиль радиоастрономов, ведомый на буксире полицейским электромобилем, мчался с завидной скоростью, обгоняя поток шоссейных машин, доставив погруженных в научный спор ученых по назначению.

Прощаясь с полисменом, сказавшим, что он очень благодарен Мэри Хьюш за установление связи с инопланетянами, мистер Хьюш не удержался от реплики:

— Надеюсь, молодой человек, вы не намереваетесь оштрафовать их за превышение световой скорости?

Молодой человек улыбнулся. Надо сказать, что и почтенный профессор тоже улыбнулся, хотя и не избавился от приведшего его сюда раздражения, очевидно, не удовлетворенный дорожной беседой с миссис Белл.

Растроганной же миссис Белл было даже жалко распрощаться с молодым полисменом, не представив его дочери, но он, по его словам, был на посту, а потому, откозыряв, умчался.

Когда профессор Джордж Хьюш вошел в общий с супругой кабинет, где их дочь Мэри сидела за его профессорским столом, склонив стриженую головку над утренними газетами, которые, по всей видимости, с нескрываемым наслаждением перечитывала, он воскликнул, указывая на них:

— Что это может значить?

Мисс Мэри подняла свои невинные глаза на отца и с подкупающей улыбкой обезоруживающе ответила:

— Только то, па, что эти газеты прочтут в Канаде.

Хьюшу сразу стало все понятно. Этот канадский стажёр, красавец с модными кудрями до плеч, слишком много внимания уделял Мэри, когда та была еще студенткой, выдумывая для нее всякие прозвища, вроде «Дианы со стриженой головкой» или «радио-леди», скрыв при этом, что у него в Канаде осталась жена и двое детей. Может быть, в Канаде свои представления о джентльменстве, но у профессора Хьюша в этом вопросе не было расхождений со своей дочерью. Он поощрял ее стремление преуспеть в радиоастрономии даже больше мужчин и особенно одного из них, коварного Генри Гвебека.

Однако все же профессор Хьюш не мог так просто преодолеть свое возмущение пренебрежением к нему, как к руководителю радиообсерватории, чуждому псевдонаучных сенсаций.

— Я понимаю вас, детка, — сказал, сдерживая себя, мистер Хьюш, — но не откажите в любезности пояснить, почему мне не удалось при каждодневном просмотре записей автоматов увидеть якобы принятые вами сигналы?

— О, это очень просто, па! Вы всегда оставались в своем собственном времени.

— В каком же еще времени прикажете мне оставаться? — заворчал мистер Хьюш.

— Я имею в виду, что сигналы с населенных миров могут приходить из другого масштаба времени.

— Из другого масштаба времени? Вы что? Воскрешаете теорию всеми забытого Эйнштейна?

— Ничто так не ново, как забытое старое! Поэтому так полезно двигаться вперед, оглядываясь, — тихим голосом вставила профессор Джосиан Белл, умильно глядя на дочь.

Они всегда состязались с мужем, кто из них любит ее больше.

— В самом деле, — продолжала Мэри, все так же невинно глядя на отца своими широко открытыми, всегда вопрошающими глазами, — почему бы не учесть, что во Вселенной могут существовать миры, движущиеся, по сравнению с нами, с субсветовыми скоростями. В этом случае посланные от них сигналы будут приняты у нас необыкновенно растянутыми.

— И чтобы их распознать, вы перезаписывали радиосигналы с умноженной скоростью?

— Вы совершенно правы, па. Ведь я только ваша ученица. И мамина тоже, — добавила она, глядя в сторону миссис Белл.

— Разумеется, разумеется, вы дочь и ученица своих родителей. Значит, чрезвычайно замедленные радиосигналы проходили мимо моего внимания?

— Не только вашего, па, но и мимо внимания всех радиоастрономов мира, по преимуществу, как мне кажется, мужчин.

— Конечно, мужчины среди них преобладали, в отличие от нашей радиообсерватории, где я в меньшинстве, — недовольно согласился мистер Хьюш.

— Ускоренные перезаписи принятых нашим радиотелескопом радиосигналов дали удивительную картину. Вы сами увидите ее сейчас.

— Да-да! Пойдемте в аппаратную радиообсерватории. Нет смысла терять времени, хотя оно и другого масштаба по сравнению с вашими, милая Мэри, космическими корреспондентами.

Научная семья дружно направилась по крытой галерее к радиотелескопу, защищенные от вновь начавшегося дождя.

Аппаратная меньше всего напоминала обычную обсерваторию с куполом и гигантским телескопом, у окуляра которого астрономы, познающие Вселенную, проводили бессонные ночи, умоляя бога, Природу или Удачу о чистом небе.

Радиотелескоп работал при любой погоде, и сигналы с него записывались в этом зале, напоминавшем автоматическую диспетчерскую какого-либо завода или крупной энергостанции.

При первом же взгляде на запись с повторяющимися всплесками радиосигналов профессор Хьюш закричал:

— Вот-вот! Так я и знал! Отчего появился библейский миф о том, что женщина создана из ребра мужчины, то есть из его части?

— Вы получили в таинственном радиопослании из космоса разъяснение по этому поводу, уважаемый профессор Хьюш? — не без иронии спросила его супруга.

— Если хотите, то именно так! — торжественно заявил мистер Хьюш.

— Хотелось бы их выслушать.

— А разве самим вам, двум женщинам, непонятно, что здесь сделано все наполовину, что и характерно для женской половины.

— Половины чего? — совсем уже не тишайшим, как прежде, голосом поинтересовалась миссис Белл.

— Половины человечества, — нашелся мистер Хьюш. — Я имею в виду, дорогие мои леди, что работа сделана наполовину потому, что перезапись надо ускорить вдвое.

— Зачем? — удивилась Мэри. — И этой скорости, которую так трудно было в наших условиях осуществить, совершенно достаточно, чтобы по одному виду сигналов судить об их несомненной разумности.

— Мало этого, мало, почтенные леди и джентльмены (я имею в виду и самого себя, как здесь присутствующего!)! Мало, ибо запись пока сделана не в звуковом диапазоне, а надо, чтобы она зазвучала как голос из космоса.

— Голос из космоса? — обрадовалась Мэри. — О, па, я недаром всегда хотела походить на вас! Ведь это вызовет еще большую сенсацию. Какой же у них голос, какой?