Михаил Тырин - Семьи.net (сборник)

Борис смотрел, как она уходит. Вся такая воздушная, легкая, как перышко, беззаботная, как стрекоза в начале лета. Один из образцов современной женщины. Впрочем, только ли современной? Беспечность, беззаботность, неумение или нежелание заглянуть в завтра, предвидеть хоть какие-то последствия… Всегда так было. Что сейчас, что десять, двадцать, наверное, и сто лет назад. Жванецкий писал, что женщины бывают двух типов: прелесть, какие глупенькие, и ужас, какие дуры. А в дополнение рядом должен быть кретин, который превозносит женщину только за то, что у нее от природы смазливая мордашка, ноги от подмышек и чрезмерно развитые молочные железы.

Борис посмотрел на часы и огляделся в поисках такси. Скоро его ждет встреча еще с одной ипостасью современницы.

– Какого черта я должна тебя ждать? – эффектная брюнетка, покусывая темно-красные губы, уставилась на него прищуренными глазами.

– М-м… видишь ли, дорогая, – Борис повернулся к водителю такси, чтобы расплатиться, – я…

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Водитель сочувственно покачал головой.

– Какая горячая встреча. Держись, парень.

– Что там бормочет этот болван? – Инга шагнула поближе к машине.

– Ничего, ничего, дорогая, он просто отсчитывал сдачу, – Борис поспешил захлопнуть дверцу. – Извини, заказчик задержал.

– Мне плевать, кто тебя задержал, я спрашиваю: почему я должна тебя ждать? – вздернув подбородок, она надменно посмотрела на него. Классически правильное породистое лицо, глаза сверкают сдерживаемым бешенством.

«Ну, я попал», – подумал Борис. Он попытался взять Ингу под руку, но она вырвалась и повернулась к нему аристократичным профилем.

– Дорогая, не будем привлекать внимание. Давай продолжим работу. Я, конечно, виноват, ну, прости…

Продолжая рассыпаться в извинениях, Борис увлек девушку в подъезд.

– Ты хоть понимаешь, что я в любой момент в состоянии найти более достойного мужчину? Мне просто жаль тебя, ты же пропадешь со своим убогим талантишком, кстати, весьма сомнительным. Если бы ты знал, сколько у меня предложений от весьма солидных людей.

– Да, конечно, – согласился Борис, – я все это понимаю. Спасибо тебе.

– Я хоть сейчас могу…

Можешь, конечно, можешь. И как только ты его найдешь, мужика, способного оплатить твои, судя по всему, немаленькие запросы – только я тебя и видел. Он предоставит тебе свой кошелек, а ты – свое безупречное холеное тело.

– …черт с тобой, но чтобы это было в последний раз.

– Обещаю, дорогая, больше этого не повторится. Позволь, я тебе покажу, – Борис провел ее в студию. – Вот это черновой, так сказать, вариант. Предполагаемое название скульптуры «Печаль», а может, «Усталость».

Он снял мокрую тряпку с фигурки и отступил чуть в сторону. Скептически скривив губы, Инга повертела лист фанеры, потом искоса взглянула на него.

– С кого ты это лепил?

– М-м… собственно, это обобщенный образ. Плод раздумий…

– Какой-то усохший плод, – брезгливо сказала Инга. – Должна тебя разочаровать – печаль я изобразить не смогу.

– Ну, не печаль, так усталость. От жизни, от работы. Представь: после рабочего дня ты пришла домой, добиралась общественным транспортом, дети визжат, а голова так и раскалывается…

– Этого я представить не могу, – категорически заявила Инга, – я что, похожа на кого-то, кто стоит в очередях и ездит в общественном транспорте? А детей сейчас вообще никто не рожает, если, конечно, голова есть. Фигуру портить! Вполне приличного ребенка можно взять в приюте.

Отвернувшись, она прошлась по студии, покачивая бедрами, и взглянула на Бориса через плечо, проверяя впечатление.

– Милый мой, тебе нужна какая-нибудь секретарша или продавщица. Усталость я, пожалуй, смогу изобразить. Но для этого тебе придется постараться. Разбирай постель, я пойду в душ.

– Э-э…

– Ты что-то хочешь сказать?

– Нет, – ответил Борис, проклиная свою мягкотелость.

Забросив руки за голову, он лежал, бездумно глядя в потолок. Инга вышла из ванной в шелковой ночнушке. Решительно прошагав к постели, она деловито сняла рубашку и, откинув одеяло, улеглась рядом.

– Люби меня быстрее десять тысяч раз, – заявила она.

– Но… на это уйдет порядочно времени, – неуверенно пробормотал Борис, скользя взглядом по ее безупречному телу.

– Ты куда-то спешишь?

– Да, в общем, никуда.

– Так в чем дело? Имей в виду, Стойков: таких, как я, больше нет!

– Похоже, что так.

– И чтобы теперь никаких девок! Может, у тебя и сейчас кто-то есть? – она нависла над ним, пытливо вглядываясь в глаза.

– Никого, – твердо ответил Борис.

– То-то, – сказала Инга, сильной рукой привлекая его к себе, – тебе больше никто не нужен, понял?

– Угу, – задушенно ответил он, уткнувшись носом в ложбинку между полных грудей.

Через два часа, машинально поглаживая глиняную фигурку трясущимися от усталости пальцами, Борис мечтал, когда же Инга уйдет. Расположившись на подиуме с комфортом, она прихлебывала кофе, лениво затягивалась сигаретой и откровенно скучала. Иногда она зевала, не утруждая себя извинениями.

– Все, мой дорогой, хватит, – наконец сказала она, – продолжим завтра. Покажи-ка мне, что ты там наваял.

Борис поднес ей глиняную фигурку.

– У меня что, такая грудь? А соски? Вот, сравни, – она выгнулась, – давай, не стесняйся.

– Э-э… понимаешь, художник…

– Про неоднозначный взгляд творца будешь заливать публике и критикам. Исправишь, понял? А сейчас проводи меня.

Пока она одевалась, Борис прошел на кухню, позвонил в «Доллз» и договорился о встрече с Ириной. Только он успел отключиться, как на кухню заглянула Инга.

– С кем ты говорил?

– С заказчиком. Торопит, представляешь?

Отправив Бориса метаться в поисках такси, Инга присела за столик летнего кафе и заказала мороженое с ликером. Как назло, возле Стойкова тормозили «Жигули» или «Москвичи». Справедливо полагая, что Инга поедет только в иномарке, он терпеливо поднимал руку, едва завидев приличную иностранную тачку. Трое молодых людей за соседним столиком, не стесняясь в выражениях, обсуждали последний матч сборной.

– Долго мне еще сидеть в этом хлеву? – брезгливо оглянувшись на них, громко спросила Инга.

– Сейчас, дорогая, одну минуту.

– Не нравится – не сиди, – посоветовал один из парней.

– Тебя не спросили, дебил слюнявый, – подкрашивая губы, сказала Инга. – Стойков, ты что, не слышишь, как меня оскорбляют?

«Только скандала не хватало», – подумал Борис. Парни были явно на взводе, и настроение у них быстро менялось в худшую сторону.

– Слышь, мужик, утихомирь свою подругу. Че она на людей кидается?