Тёмные Воды. Зимний апокалипсис - Алексей Тимофеевич Черкасов

площади. Оно по-прежнему слепило, если пытаться на него смотреть, но света и тепла давало очень-очень мало, и ночные температуры не отличались от дневных.

Похолодало и в наших домах. Дровяные печи очень здорово сжигали кислород, проветривать мы, по понятным причинам, не могли. Поэтому были мобилизованы все три имеющихся у нас масляных обогревателя, которые мы теперь таскали из дома в дом, чтобы повсюду поддерживать приемлемую температуру. При минус ста за окном нам удавалось поддерживать дома температуру в районе плюс восемнадцати.

— Да это самая лучшая для здоровья температура, — говорила Катерина.

Но мы немного пригорюнились. Уже сейчас приходилось ходить по дому в свитерах и шерстяных носках, а на улице продолжало холодать. Такими темпами к июню-июлю у нас в домах температура может снизиться и до пяти-десяти градусов.

— В шкурах будем ходить, — храбрилась Зойка, а мы с Генкой соображали, чем и как всё-таки будем отапливаться.

Козочек, которые давали нам молоко, пришлось тоже разместить на ферме вместе с курами, и этот зоопарк доставлял немало хлопот нашим «аграриям».

От грустных размышлений нас отвлекло происшествие, которое заняло нас на несколько недель.

Денис продолжал упорно день за днём слушать эфир. Однажды кто-то сказал, что Денис слишком много времени проводит за своими фантазиями, и за него неожиданно заступилась Алёна:

— Вам какое дело? Не будет крутить свою бандуру, начнёт пить. Человеку комфортно, оставьте его в покое.

— Тебе, Алёна, легко говорить… — начала Марина.

— А ты, девочка, вообще помалкивай, — сказала Алёна. — Огребла мужика на халяву, сиди и радуйся. А будешь доставать его, обратно заберу. I’ll be back. Поняла?

После этого разговора Дениса все оставили в покое и даже подбадривали, говоря, что рано или поздно он обязательно кого-нибудь услышит.

И однажды он, действительно, услышал…

Это было в конце апреля. Мы уже ложились спать, когда к нам буквально ворвалась взбудораженная Маринка, которая выкрикивала:

— Есть! Есть! Есть люди!

— Какие люди? — недовольно спросила Зойка, которая уже разоблачилась и лежала, накрытая одеялом.

— Где они есть? — одновременно спросил я, сидя на постели в одних трусах.

— Они там, — неопределённо махнула Маринка рукой. — Денис их нашёл… это… заплунговал.

— Запеленговал? — уточнил я.

— Ну, наверное. Вы приходите к нам прямо сейчас, он всё расскажет, он сейчас их слушает, — с этими словами Маринка убежала.

Я зашёл за Генкой и через десять минут мы оба были у Дениса. Тот сидел у своего приёмника, из которого доносились шуршащие звуки белого шума, периодически перебиваемые человеческим голосом. Разобрать было почти ничего нельзя, но какие-то обрывки фраз долетали: «Замерзаем… кончились… помощь».

— Передатчик у них слабоват, поэтому с трудом ловится. Но что-то я разобрал: во-первых, там не один человек, а несколько. Во-вторых, они замерзают, у них заканчивается еда. В-третьих, там есть дети.

— А где это? — спросил я. — Марина сказала, ты их запеленговал.

— Ну, запеленговал — это громко сказано… Скорее, определил примерное расстояние до них.

Денис показал на карту, где он циркулем провёл две окружности с центром в нашей полянской коммуне.

— Вот где-то в этой полосе — не ближе двадцати километров, не дальше двадцати пяти.

— Ого! — воскликнул я. — Да такой район поиска нам три месяца объезжать с нашими возможностями.

— Ну ещё могу плюс-минус предположить направление… — замялся Денис. — Направленной антенны у меня нет, а с тем, что есть… вот примерно этот сектор, — и он обозначил на карте дугу с углом градусов в пятьдесят.

— Примерно сто квадратных километров, — сказал Генка. — Часть площади занимает лес, две маленьких деревни, одно большое село…

— Стоп! — сказал я. — Это же Гавриловка? Девчонок с Егорычем тамошние партизаны в плен взяли, помнишь? Так может, это они?

Генка посмотрел на меня.

— Да, пожалуй. Думаешь, они там не перемёрзли давно? Они же считали, что это всё заговор, никуда Земля не улетает.

— Ну раз кто-то с той стороны выходит в эфир, значит, не все перемёрзли.

— Денис, а твой передатчик что? Готов? — спросил Генка, повернувшись к нему.

Денис сокрушённо помахал головой:

— Да вот не вышло пока. Не нашёл пары деталей. Стоит вон, — он махнул рукой в угол, — недособраный.

— То есть связаться мы с ними сейчас не можем, — скорее подтвердил, чем спросил Генка. — Ехать туда наобум Лазаря… на чём? дороги занесло. На тракторе? А увозить их оттуда как? В трактор много не влезет — двое, ну трое… Да ещё чёрт их знает… а если арестуют опять?

— Да вроде помощи просят, — сказал Денис.

— Да просить-то они просят… — задумчиво сказал Генка. — Ладно, пошли спать, завтра с утра решать будем, — он махнул мне рукой, и мы ушли.

Зойку известие взбудоражило.

— Они там, конечно, грубияны все и вообще идиоты, — сказала она. — Но ведь люди же! Тем более, если дети… нельзя бросать, нужно помочь.

Наутро сразу после завтрака Генка отправился в свой гараж заводить трактор и «Ниву». Гараж у него был просторный, сразу за домом Егорыча. Он сумел загнать туда и трактор, и «Жигули», и «Ниву», и даже мотоцикл. Генка наведывался туда несколько раз в сутки, следя за тем, чтобы температура в гараже не снижалась ниже минус тридцати. Иначе, говорил он, эта техника больше никогда не поедет.

Я присоединился к Генке через полчаса. Он сел в кабину трактора, я в «Ниву», и мы отправились в путь. Ехать было непросто: под сугробами высотой в метр, а местами и в полтора, дорога была не видна. Генка ориентировался на придорожные столбы, стараясь держаться посередине. Снег был сухой и под трактором уминался довольно легко, а я ехал по проторенному. «Зато назад не заблудимся», — сказала рация голосом Генки. Скорость наша была километров десять в час, к одиннадцати проехали Свиново, а до Гавриловки добрались уже после полудня.

Когда показались дома, трактор впереди меня вдруг резко остановился, как будто наткнулся на стену. Генка, чертыхаясь, выбрался из кабины и стал руками разгребать снег перед трактором.

— Ну армагеддец… эти дебилоиды тут противотанковые ежи поставили, — ругнулся Генка и полез в трактор за тросом.

Через пять минут он своротил с дороги преграду, которая, действительно, оказалась сварной конструкцией из рельсов, и мы смогли продолжить путь.

— Как мы их здесь