Наталья Турчанинова - Бесценная награда

Волна сражающихся прокатилась по долине, оставив после себя изуродованные, обожженные тела, сломанные мечи и копья, разбитые доспехи, и кровь, везде кровь. Колеса орудий пропахали глубокие полосы, земля в них была красной.

А потом я увидел Энджи. Он медленно шел, время от времени наклонялся зачем-то, потом снова выпрямлялся и снова шел. Я остановил лошадь, спрыгнул с нее и подбежал к нему.

— Энджи, что..?

Он стоял на коленях рядом с умирающим солдатом, и тонкие лучики света текли с его пальцев. Раненый улыбался и смотрел на ангела широко распахнутыми, доверчивыми, восхищенными глазами. Ему не было больно.

— Ваша светлость, как там? — прошептал он.

— Мы побеждаем. — Спокойно, уверенно ответил ангел. — Они отступают.

— Я убил четверых. — Сказал солдат. — Их, оказывается, нетрудно убивать. Нужно только приноровиться…

Он хотел сказать что-то еще, но вдруг дернулся, судорожно вздохнул и затих. Ангел выпустил его руку.

— Умер. Этот тоже умер.

— Энджи, пойдем.

Он поднял голову и посмотрел на меня пустыми, уставшими глазами.

— Нет, Гэл, никуда я не пойду. Мое место здесь. И если ты этого не понимаешь…

— Понимаю.

Я поднял меч, выпавший из рук умершего воина, вскочил в седло, и еще раз посмотрел на ангела.

— Будь осторожнее, ладно? А то Буллфер мне голову оторвет, если с тобой что-нибудь случится.

Энджи улыбнулся и махнул рукой. Я пришпорил лошадь и помчался следом за кавалерией генерала.

…Рубились они уже несколько часов. Войско «Белых щитов» распалось на отдельные отряды, только «Священная дружина» — самые опытные бойцы, ветераны, — сохраняли монолитность строя и медленно теснили демонов, отрезая им дорогу к ближайшим «воротам». На правом фланге бесчинствовала конница генерала. Лошадки «Белых щитов», действительно, не боялись нечеловеческого противника. Я лично в этом убедился, когда с гиканьем вломился в строй противника, размахивая подобранным по дороге мечом. Нужно только хорошенько разозлиться. Вспомнить все обиды, унижения, всю нашу долгую дорогу… Свобода! Наконец-то! Можно рвать, крушить, срубать головы, наделать ожерелий из клыков и браслетов из когтей! Жеребец танцевал подо мной, сбивая всех, кто попадался ему под копыта. Какой-то умный человек догадался подковать его «демоническим» железом и враги падали с пробитыми черепами и поломанными ребрами.

Рядом со мной так же отчаянно рубились «Белые щиты». Я видел блеск их мечей, слышал громкие отрывистые крики, которыми они понукали лошадей. Совсем рядом мелькал шлем генерала с высоким серебряным гребнем и алели рунические символы на белом плаще.

— Берегись! Сзади! — услышал я вдруг его громкий крик и понял, кому он предназначен, только после того, как мой жеребец, хрипя, взвился на дыбы, а в меня впились острые когти.

— Предатель! — заорал над ухом торжествующий, смутно знакомый голос.

От боли потемнело в глазах, но я сумел повернуться и наугад ударил мечом. Демон завопил, скатился с крупа лошади, и кто-то из «Белых щитов» добил его. На мгновение мне показалось, что звуки боя как будто стихли, отдалились, я привалился головой к шее жеребца, пережидая короткую вспышку жгучей регенерации. И как только боль начала уходить, заставил себя выпрямиться в седле.

— Жив? — крикнул генерал, не глядя в мою сторону и с неправдоподобной легкостью отбиваясь сразу от троих демонов.

— Жив. — Хрипло отозвался я, бросаясь ему на помощь.

Лезвие моего черного меча дымилось, и каждый раз, когда я вонзал его в серые лохматые туши врагов, демоническая кровь кипела на нем. Хорошее оружие выковал Буллфер.

— Как тебе… драться… против своих? — Между двумя взмахами мечом спросил генерал. Ну да, самое время сейчас выяснять степень моего нравственного падения.

— Нормально.

Откуда же их столько?! Все лезут и лезут! Серая озверевшая толпа! И каждый лично мечтает расправиться с предателем Гэлом. Да, не работать мне больше секретарем, ни чьим. Ребята не простят мне отрубленных конечностей и снесенных голов.

Реакция у меня была получше, чем у благородных «Белых щитов», поэтому я пригнулся, когда над моей головой пролетел странный серый орущий и воющий снаряд. Мой человек-сосед не успел увернуться, и был снесен с лошади, подмят этим самым «снарядом», а сверху на них навалилась куча рычащих демонов. Еще не до конца сообразив, в чем дело, я развернул жеребца, одним прыжком оказался рядом и своим длинным мечом принялся кромсать лохматые спины, пробиваясь к упавшему.

Он был еще жив, когда я оторвал от него последнего демона, заговоренные доспехи выдержали больше чем три удара когтями, но на черном металле остались глубокие полосы. Человек попытался что-то сказать, но не смог, рука в черной перчатке разжалась, выпуская меч, я почувствовал, как она слабо, но настойчиво отталкивает меня в сторону, и увидел в его глазах боль, ненависть и отчаяние. Он не хотел, чтобы я наклонялся над ним, заслоняя прекрасное яркое небо своей демонской физиономией. И думать в последние минуты он хотел о сияющем белокуром ангеле, ради которого он умирает, и который спустится к нему сейчас с этого неба… Он не знал, что ангелов на всех не хватает.

Я вскочил в седло, снова повернул своего измученного жеребца и бросился навстречу новой, серой зубастой толпе. Когда над головой пролетел еще один демон-снаряд, брошенный мощными лапами своих выдумщиков-товарищей, я машинально вскинул меч, черная сталь вонзилась прямо в беззащитное брюхо летящего, и он шлепнулся на землю, не причинив никому вреда. Судя по бодрым восторженным воплям, «Белым щитам» понравилась моя тактика. «Обезвреженные снаряды» стали падать прямо под копыта коней.

Мы дрались яростно, отчаянно, долго, я забыл об ангеле, которого мне поручили охранять, о Буллфере, которому могла понадобиться моя помощь, и совсем не думал о том, что убиваю своих бывших друзей, демонов, таких же, как я. Серые оскаленные морды и лапы, хватающие меня, стали раздражать, и я бил по ним, не останавливаясь, с удовольствием слыша вопли боли и ярости.

А потом вдруг горячий воздух ударил в спину, меня подхватило и вышвырнуло из седла. Я очнулся сидящим на земле, вокруг валялись дохлые демоны, в руке у меня оказался обломок меча, а совсем рядом чернела огромная воронка. Кто-то очень хорошо или наоборот не очень хорошо прицелился. В голове шумело, перед глазами плыли разноцветные пятна. Вот тебе и боевое ранение. Контузия. От своих же и попало… Так, сколько жизней у тебя осталось, Гэл-оборотень?!. Я засунул руку за пазуху и вытащил свой охранный медальончик. Он пока еще был цел и даже слабенько светился, а это значит, что у меня есть шанс дожить до конца сражения, если конечно никто не придумает выстрелить мной из пушки.