Виктория Угрюмова - Обратная сторона вечности (Кахатана - 2)

Да-Гуа не без зависти смотрит, как Барнаба поглощает лакомство, и произносит:

- Мы подумали, ты не знаешь главного.

- И что нынче главное? - спрашивает она.

- Главное, что Древние боги не создавали этот мир и были здесь далеко не самыми первыми.

Каэтана в изумлении смотрит на монахов, затем на Время:

- Ты тоже это знал? Да что я спрашиваю? Конечно знал, ты же при этом присутствовал. И ты молчал!

- Я же говорил, - насупливается Барнаба, - что не знаю, о чем упоминать, о чем - нет. Кто его знает, что главное. Это уж когда они подсказали, я подумал: и впрямь в этом мире не все так, как рассказывают легенды.

- Давайте по порядку, - пробует Каэ собрать разлетающиеся мысли.

- Твой отец, Барахой, подобрал эту планету после того, как на ней разыгралась решающая битва. Подробностей этой битвы никто не знает, кроме Барнабы, - говорит Ши-Гуа.

- Я не помню, что было здесь, а что в другом мире, - слабо отбивается толстяк.

- О боги!!! - восклицает Каэ.

Ей становится страшно, и она дергает воротник своего драгоценного плаща, пытаясь ослабить его.

- До Древних богов этот мир успел и расцвести, и погибнуть, - продолжает Да-Гуа. - Те боги, которым поклонялось в начале времен племя йаш чан, ставшее предками твоих детей - сангасоев, и есть прежние хозяева Арнемвенда. Тогда, при них, не только этот континент, но и вся планета называлась Вард. Это уже при Барахое она получила новое название. Но и старое, как видишь, сохранилось.

- Понятно, - говорит Каэтана. - Дополнительные новости лучше выкладывайте сразу. А то порциями я, похоже, не выдержу. Значит, если я правильно поняла, отец занял место предыдущих богов так же, как Новые боги попытались сделать с нами.

- Именно так, Великая Богиня, - кивает Ма-Гуа.

- И где они теперь?

- Большинство из них умерло - боги часто исчезают, если лишаются той энергии, которая питает их. Люди перестали верить в старых богов, и их не стало. Некоторые существуют и по сей день, но они слабы и мало что значат в нынешней истории Арнемвенда.

- Ничего подобного, - возражает Каэ. - Так не бывает. Все имеет свое значение.

- Мудро, - соглашается Ши-Гуа.

- Мы об этом и хотели поговорить, - улыбается Да-Гуа.

Ма-Гуа молчит.

- Прежняя битва разыгралась на территории Сонандана, - неожиданно вставляет Барнаба, хрустя золотым плодом.

- Что? - вскрикивают все четверо.

- А что я такого сказал? - искренне интересуется Время.

- Ты сказал, что та битва была в Сонандане...

- Не помню. - Барнаба невинно смотрит в глаза Каэтане. - Но если я что-то сказал - значит, правда. Я ничего не путаю, я только не помню.

- Гениальная постановка вопроса. - Каэ бледнеет, краснеет, ломает пальцы. - Что скажете? - обращается она к монахам.

- Это было так давно, что не стоит делать поспешных выводов, не зная фактов,- тихо говорит Ма-Гуа.

- Ты должна немедленно встретиться с прежними богами, - говорит Ши-Гуа.

Да-Гуа молчит.

- Не волнуйся, я пойду с тобой, - весело говорит Барнаба.

- А, тогда я совершенно спокойна.

Каэтана смотрит на запад, где вздымаются горы Онодонги. Где-то там, в дремучих лесах, растущих на крутых склонах самой древней горной гряды этого мира, живет гордое племя йаш чан. Вернее, те остатки племени, что два тысячелетия тому назад не захотели прийти и поселиться в Сонандане, а остались верны своим божествам - Ан Дархан Тойону и Джесегей Тойону. Интагейя Сангасойя всегда думала, что эти боги - ровесники ее отца, а оказалось, что это у них Барахой в свое время отнял власть над миром.

И щемящее чувство вины перед этой планетой и людьми, ее населяющими, и огромное чувство ответственности непомерной тяжестью легли на хрупкие плечи богини. И она в который уже раз подумала, что быть человеком и отвечать только за себя - как же это прекрасно.

- Что бы ни случилось теперь в Сонандане, - говорит Да-Гуа, - как бы ни требовалось здесь твое присутствие, только разговор с прежними богами решит часть твоей проблемы.

- Правда, только часть, - уточняет Ма-Гуа.

Ши-Гуа молчит.

- Почему ты назвала это место Салмакидой? - неожиданно спрашивает Барнаба.

- По-моему, я слышала какую-то очень красивую местную легенду о нимфе Салмакиде, - силится вспомнить Каэ. - А что?

- Мне кажется, но я не уверен, - поднимает Барнаба вверх сразу два указательных пальца, - что Салмакида - это не нимфа. Что-то с этим именем связано гораздо более важное. Нет, не помню...

- Прекрасно, нет, прекрасно! - Каэтана в ярости. - Мне нужно поговорить с кем-нибудь из...

Она поворачивается, не обращая внимания ни на Время, ни на монахов, и бежит в сторону храма.

- Ей тяжело,- говорит Ма-Гуа.

- Ей будет еще тяжелее, - говорит Да-Гуа.

- Она ничего не сможет сделать, в конце концов, - говорит Ши-Гуа.

- Но мы ошиблись в прошлый раз, - возражает Ма-Гуа.

- И может, ошибемся и теперь, - с надеждой в голосе произносит Да-Гуа.

- Это было бы прекрасно, - говорит Ши-Гуа.

- Так плохо? - оборачивается Барнаба к трем полупрозрачным фигурам, которые медленно истаивают в воздухе.

Вместо ответа они закрывают лица черными капюшонами.

Зу-Л-Карнайн, Потрясатель Тверди, Лев Пустыни, аита огромной империи, мерил шагами небольшое пространство между столом, заваленным бумагами, и креслом на гнутых ножках в виде лап дракона.

- Есть какие-нибудь новости об ийя? - спросил он у Агатияра.

Великий визирь оторвался от пухлого свитка, изучением которого был занят последние полчаса, и ответил:

- Еще нет. Но до вечера должны быть - хоть какие-то. Я послал отряд следопытов. А вот от твоего брата, из Фарры, новости не самые хорошие.

- Да? Что же ты не сказал мне, что пришло письмо от Зу-Кахама?

- Все подбираюсь к этому с самой удобной стороны, мой мальчик; Я недоволен Зу-Кахамом, хотя не может советник выражать недовольство братом своего повелителя.

- Оставь, Агатияр. Все давно знают, что брат - это всего лишь брат, а Агатияр - это и отец, и мать, и нянька, и настоящий правитель империи, которая давно уже бы рухнула без тебя. И что натворил наш остолоп?

- Глупость. Но в нынешней ситуации глупость непростительную. Прежде чем пришло письмо от Зу-Кахама, я получил известие от Эр-Тонга. Он писал, между прочим, что придворного фаррского мага не узнать - занесся высоко, стал невыносим, требует слишком много денег на свои опыты, злится по пустякам, словом, другой человек. Я вовсе не игнорировал то послание, но дело показалось мне не столь спешным, чтобы сразу заниматься им. Если думать обо всех кичливых магах - разума не хватит на все остальное. И вот, твой брат пишет, что казнил мага Боро Шаргу за участие в заговоре и прочие тому подобные преступления. И никаких подробностей, кроме одной - он посылает нашим ийя талисман, который Боро Шарга незадолго до гибели (что-то около года) купил за такие огромные деньги, что это и привлекло внимание Эр-Тонга. Он впервые заинтересовался магом вплотную.