О нефрите и драконах - Эмбер Чэнь

причал, позволявший встречать и провожать богатых и влиятельных клиентов. Оправдывая свое имя, она была выстроена из красного кирпича, а крыша была выложена ярко-красной черепицей.

Прислонившись к поручням парома, Инь разглядывала внушительное сооружение, вытянув шею и гадая, что за таинственное развлечение скрывается в его стенах. Ветерок доносил обрывки пленительных мелодий цитры, а когда они приблизились, ноздри защекотал одуряющий аромат цветочных духов.

Она чихнула.

– О, этот запах женщин, – сказал Чанъэнь, закрыв глаза и сделав глубокий вдох.

– Что? – вскрикнула Инь, отшатнувшись.

– Не строй из себя ханжу. Я понимаю, на Хуайжэне куда меньше свободы, чем в Фэе, но потребности у людей всюду одни и те же. – Чанъэнь пихнул ее локтем, а брови на его физиономии исполнили сложный танец. – В Красную башню не пускают кого попало, доложу тебе. У госпожи Цза-я очень высокие стандарты. Без этого, – он показал на свою подвеску со знаком клана, – нас бы и на борт не пустили, что уж говорить о вдыхании этих райских ароматов.

– О чем ты? – Инь терзали дурные предчувствия.

– Куртизанка номер один в Красной башне – Сэ Най, – продолжал приятель, не замечая ее замешательства, – и она принимает не всякого клиента. Эрбань утверждает, что уже проводил с ней ночь, но, я думаю, врет. Брат говорил мне, одна ночь с Сэ Най стоит не меньше тысячи золотых таэлей. Генерал Фучэнь ни за что не позволит Эрбаню спустить такие деньги в борделе.

– Г-где?

– Упс. – Чанъэнь прикрыл рот рукой. – Виноват. Госпожа Цза-я навсегда откажет мне от дома, если услышит, как я только что его назвал. Красная башня – не бордель, а дворец наслаждений.

Паром причалил к цокольному этажу пагоды. Инь почувствовала приближение головной боли, вызванной и удушливым запахом духов, и сознанием того, что она стоит у дверей борделя. Если бы мать узнала! Она пришла бы в ужас.

– Мне что-то нехорошо. С меня, пожалуй, довольно на сегодня, – неуверенно произнесла она. Остальные уже покидали паром, а она все стояла на палубе.

– Сколько тебе лет, детка? Двенадцать? – поддразнил Эрбань. Его дружки разразились громким гоготом, и к ним примкнули случайные подвыпившие клиенты, которые толпились у причала, обнимая за талии хрупких женщин, едва прикрытых шелками.

Чанъэнь бегом вернулся на паром и потащил ее за собой.

– Не трусь, – уговаривал он. – Мы это заслужили! Не каждый день доводится побывать здесь.

– Мне кажется, это плохая идея, – пискнула Инь. Никогда еще она не чувствовала себя под личиной мальчишки так неловко. Заявиться в бордель и веселиться там со всеми наравне как ни в чем не бывало – для этого требовался иной, более высокий уровень актерского мастерства. Она не была уверена, что справится, боялась, что это ее выдаст, и не хотела рисковать.

– Не хочешь провести тут ночь – можешь просто выпить за компанию, послушать музыку. Куртизанки в Красной башне играют на цитрах лучше, чем музыканты в поместье самого Верховного главнокомандующего. Механические оркестры в ресторанах и кабаках ни в какое сравнение с ними не идут.

Чанъэнь не хотел слушать возражений. Не в силах вырваться из его крепкой хватки, Инь позволила подтащить себя ко входу в пагоду, где женщина средних лет в малиновом плаще, подбитом мехом, отмахивалась от группы одурманенных вином клиентов.

– Молодой господин Фучэнь, давно я вас не видела. – Женщина положила ухоженную руку на лапищу Эрбаня, жеманно царапая лакированным ногтем ткань рукава. – Синь Эр тоскует по тебе. Она, глупышка, думает, что ты совсем забыл о ней.

– Неужели? Пришли ее ко мне. Не могу же я допустить, чтобы мой маленький цветочек ломал свою милую головку из-за таких пустяков, верно? – Эрбань рассмеялся, похоже, довольный словами хозяйки. Он быстро переступил порог и вместе с остальными скрылся в здании.

Когда Чанъэнь и Инь подошли к дверям, в глазах Цза-я появилось легкое удивление, а улыбка стала еще шире.

– Надо же, молодой господин Тунгэ! – воскликнула она, помахав Чанъэню шелковым платком. – Сколько лет, сколько зим. А ваш отец знает, что вы здесь?

– Если я ему не скажу и ты не скажешь, то ему и знать необязательно, правда? – Чанъэнь подмигнул.

– И ты с товарищем! И кто же этот красивый молодой человек?

– Это молодой господин Аньхуэй, мой хороший друг. – Чанъэнь сиял, обнимая Инь за плечи. – Он довольно робок и впервые в Красной башне, так что не спугните его, ладно?

Инь не успела оглянуться, как оказалась внутри пагоды: с одной стороны – Чанъэнь, с другой – отвратительные духи мадам Цза-я.

В отличие от «Серебряной ложки», украшенной элегантно и со вкусом, Красная башня была воплощением разложения и разврата. На первом этаже в центре зала была установлена сцена, и на ней под музыку цитры кружилась изящная фигурка в огненно-красных шелках, напомнившая Инь яркий цветущий пион. Вокруг сидели мужчины и пили вино, разражаясь свистом и аплодисментами каждый раз, когда она поражала их особенно проворными поворотами своего тела. Танцовщица была невероятно красива и искусна в своем ремесле, возможно, даже более искусна, чем Нянь. Сбоку другая куртизанка сопровождала танец пением, вторя струнам, – «Танец тысячи цветов», классическая пьеса, известная в Аньтажане; и от глубины эмоций, звучавших в ее приглушенном мягком голосе, по спине Инь побежали мурашки.

Она не отрывала глаз от сцены, пока их вели вверх по лестнице, едва освещенной, чтобы тусклый свет усиливал таинственность и подогревал предвкушения клиентов. Они сталкивались с проститутками – как с мужчинами, так и с женщинами. Одни были дерзки и откровенны, другие несли на своих искусно загримированных лицах гордую отстраненность.

На одном из верхних этажей Цза-я провела их в комнату, где Эрбаню и его собутыльникам уже подавали большие чаши с вином. Эрбань даже не поднял глаз, когда они вошли; его внимание было полностью сосредоточено на маленькой нимфе, вспорхнувшей ему на колени. Она мило капризничала, сетуя на его опоздание.

Инь стояла в дверях, не зная, как вести себя дальше.

– Что ты встал? Садись! – крикнул Чанъэнь, опускаясь в свободное кресло. Еще одна девица наполнила вином его чашу, и он тут же опустошил ее со вздохом удовлетворения.

– Мне… мне надо облегчиться, – промолвила Инь. – Слишком много чая.

– Ох, милый, что же ты раньше не сказал, – нахмурилась госпожа Цза-я. Пудра на лице пошла складками. Она обхватила костлявыми пальцами руку Инь. – Туалеты находятся внизу, у задней двери. Я тебя отведу…

– В этом нет необходимости, – прервала ее Инь, вырывая руку. – Я сам найду дорогу. – Цза-я что-то слишком пристально в нее вглядывалась, как бы чего не заподозрила. Не стоило задерживаться рядом с ней.

Инь повернулась и поспешила прочь. Как бы много усилий ни вкладывали куртизанки в свое мастерство, она предпочла бы провести время с инструментами и книгами – там, где ей было и удобнее, и безопаснее.

Инь торопливо шла по коридору, низко опустив голову, чтобы не видеть происходящего вокруг. Но не успела она достичь лестницы, как заметила что-то – или кого-то, – и замерла на месте. Если бы только переходы Красной башни освещались красными фонарями на потолке чуть ярче! Она прищурилась, чтобы убедиться, что не ошиблась.

Это был Е-ян.

Он вышел из комнаты, расположенной дальше по коридору, поглощенный разговором со своим собеседником. Оба они стояли к ней спиной. Инь даже удивилась, что узнала его. Когда это его силуэт настолько прочно запечатлелся в ее памяти, что она с одного взгляда заметила его в полутьме?

И что он здесь делает?

Две девицы в шелках с ног до головы протиснулись мимо, и обольстительный аромат их духов напомнил Инь, где она находится. Она задрожала от негодования. Как можно быть настолько наивной? Что еще может делать мужчина в таком месте?

Е-ян завершил разговор. Его собеседник почтительно поклонился и направился к лестнице. Он на мгновение обернулся, и тут Инь заметила знакомый шрам. Шрам через весь глаз.

Инь похолодела.

– Минь? – удивленно воскликнул Е-ян. Он, как всегда, был осторожен и использовал ее вымышленное имя. Бейл подошел ближе. – Что ты здесь делаешь?

Фигура Е-яна на мгновение заслонила от Инь человека со шрамом, а когда она привстала на цыпочки, чтобы заглянуть ему через