Дэвид Файнток - Надежда Дерзкого

Аманда продолжала баюкать малыша, тихонько напевая.

- Ники,- вдруг прошептала она,- займи Грегора каким-нибудь делом, чтобы он не так тосковал по матери.

- Вряд ли он согласится. Ведь это я заставил его сидеть за одним столом с беспризорниками. - Превозмогая усталость, я стянул рубашку, подошел к детской кроватке, сдвинул в сторону одеяльце, улыбнулся жене. Клади его, милая. Согрей меня в постели, чтоб мне лучше спалось. - Аманда нехотя отдала мне сына, поправила в кроватке простынку, подушечку.

Я коснулся плечом щеки Нэйта. Она была холодной. И тельце тоже холодным. Он умер уже несколько часов назад.

Снова около переднего шлюза началась траурная церемония. Офицеры окружили меня, словно защищая от посторонних. Снова я надел белый мундир с черной лентой через плечо и сверкающие черные ботинки. На этот раз я начистил их сам, отказавшись от услуг юнги.

Аманда была, как и накануне, в простой вязаной юбке и блузке. Время от времени она вздрагивала, судорожно сжимая мою руку.

Я лично принимал участие в изготовлении гробика. Он был в метр длиной и тридцать два сантиметра шириной, из дюралюминиевых пластин, скрепленных стальными уголками. Я рассеянно направил пламя горелки на угол ящичка; под раскаленными газами металл сделался алым, потом раскалился добела, начал плавиться. Задумавшись, я не замечал, что давно пора убрать горелку, а сварщики молчали, не смея вымолвить ни слова.

Нэйта уложили на мягкие желтые простынки, накрыли розовым одеяльцем, а сверху положили его любимую игрушку - плюшевую панду, черно-белую с розовым носиком.

Гробик закрыли и поместили в шлюз; мне осталось прочесть молитву. Я включил электронный блокнотик.

- Пожалуйста, не отправляй его в космос,- жалобно просила Аманда. Там очень холодно.

Ее слова болью отозвались в душе. Аманда со вчерашнего дня была не в себе и, когда я нес мертвого сына в лазарет, шла следом, умоляя меня идти медленнее, чтобы не разбудить Нэйта.

Я хотел обнять ее, но она отстранилась и прислонила лицо к бронированному стеклу, за которым в шлюзе был виден гробик.

Я начал читать молитву:

- Пепел к пеплу, прах к праху...

Послышался плач Филипа.

Мой взгляд метался между строчками молитвы в блокноте и гробиком. Вдруг до меня дошло, что я молчу. Заглянул в блокнот, но не смог произнести ни слова. Так я стоял, уставившись на экранчик блокнота, пока Вакс Хольцер не потянулся к нему рукой. Тут я пришел в себя и выпалил:

- Отставить, лейтенант! Я продолжил молитву:

- Веруя в милость и доброту вечного Господа Нашего, мы провожаем их тела... ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом Нашим... Аминь.

Я кивнул матросу, находившемуся в шлюзе у гробика. Аманда зарыдала, уткнулась мне в плечо.

- Ник, ты ведь тоже любишь его! - причитала она. - Не выбрасывай нашего ребеночка! Ради Бога!

Гробик плавно вылетел из шлюза в бесконечную пустоту.

- Господи, какой кошмар! - прошептала Аманда, с ужасом глядя в шлюз. Никогда не думала, что ты способен на такую жестокость. - Она повернулась и пошла прочь, остановилась около Филипа Таера, ласково провела пальцем по его лицу, смахнув слезинку. - Ничего, Филип, не плачь. Все нормально. - И похлопала его по плечу.

Я встретился взглядом с доктором Бросом. Он покачал головой, подошел к Аманде и с улыбкой промолвил:

- Пойдемте, миссис Сифорт, посидим у меня в кабинете, поговорим.

- Я хочу в свою каюту,- заупрямилась Аманда.

- Нам есть о чем поговорить,- настаивал доктор.

- Нет. Я пойду к себе. Никки, ну что он ко мне привязался?

Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики - не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь.

Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль.

- Один из нас должен отправиться к следующей стоянке,- сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. - Может быть, "Дерзкий" ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь...

Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил:

- Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной.

- Есть, сэр!

- Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет.

- Есть, сэр.

- Удачи вам.

- И вам, сэр.

После короткого молчания он произнес:

- Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия!

У меня болезненно сжалось сердце.

- Спасибо, сэр,- выдавил я из себя.

- Да поможет вам Бог. - Он отсоединился.

Вскоре его корабль исчез из виду. "Порция" осталась в полном одиночестве.

Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг - быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет.

Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран.

- Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? - подал голос Вакс.

- Это приказ, лейтенант?

- Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт. Я один справлюсь на вахте.

- Я не нуждаюсь в жалости, мистер Хольцер,- сказал я сурово и развернул кресло к нему спиной, но тут же пожалел о своей резкости и, кашлянув, произнес. - Извини.

- Ничего страшного, сэр.

Его сочувственный тон почему-то действовал мне на нервы.

- Я буду в каюте,- бросил я, едва сдерживая раздражение. - Если что, звоните!

- Есть, сэр.

В каюте был полумрак.

- Тесс,- зашипела Аманда, едва я вошел. - Разбудишь его. Я вздохнул.

- Милая, нашего сына здесь нет. - Я опустился на корточки у ее кресла, взял за руку. - Он ушел. Теперь мы вдвоем.

- Как ушел? - На лице ее отразилось недоумение. - А, вспомнила. Ты выбросил его в шлюз. - Она задрожала. - Там холодно, Никки. Зачем ты это сделал? Ведь Нэйт там замерзнет!

Что я на это мог ответить? Я сжал ее руку, но она этого словно не заметила. Я принял душ, вернулся и сел на кровать.

Аманда села рядом.

- Я знаю, ты по нему тоже скучаешь. Ты так любил его. Нашего хорошего мальчика...

Я молчал, слезы мешали говоригь, к горлу подступил комок. Аманда обняла меня, я привлек ее к себе, и мы долго молча сидели в полумраке.