Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

— Передать по эскадре! Обстрел продолжать и буксировать корабли к месту прорыва! — Помолчал и добавил: — При­несите на мостик из моей каюты кресло… Офицер, округлив глаза, загремел ботфортами по трапу. Адмирал оторвал от поручней затекшие пальцы и безучастно закрыл глаза. «Ничего, ничего… Короля Карла под Полтавой несли в бой на носилках…» Под Полтавой? От горячего, как ожог, слова потемнело в глазах и зноем налился рот. Ужас сковал все тело. Внезапно — параличом — нахлынуло обморочное удушье. Ватранг уже начал падать, но вернувшийся офицер бережно его поддержал и усадил в кресло.

В кресло на мостике! Адмирал падает в обморок во время боя! От этого стало бы не по себе даже изуверски невозмути­мому Карлу XII! Кажется, такой морской баталии не знала история… Но обманывать себя становилось все труднее. И не с опытом Ватранга было ясно, что это — поражение.

Разноголосо скрипели блоки — плюхались в воду тяжелые баркасы. Истошно кричали капитаны, рулевые, гребцы. Зали­вались свистками боцманы.

Бесполезная пушечная стрельба продолжалась, но русский флот, потеряв лишь одну галеру, уже огибал северную око­нечность Гангута.

21Ночь отступала. Быстро прошли предутренние сумерки. Лу­на отбросила на залив узкую голубоватую тень. Поднимаясь, багровое солнце легло на воду алым отсветом. Встали два светила — дневное и ночное, скрестили между эскадрами ги­гантские мечи.Закончив развертывание эскадры, Петр послал Ягужинского с ультиматумом к Эреншильду. Царь предлагал сдаться без боя, дабы не проливать напрасно крови.Пока малая скампавея под белым флагом пересекала зер­кальную гладь залива, Петр разглядывал шведские корабли в подзорную трубу.Шаутбейнахт расположил свою эскадру полумесяцем, внут­ренним прогибом к противнику. На флангах полукружьями выдавались вперед по три шхербота, в центре — фрегат. По­зади него тоже три шхербота — разошлись полуподковой. Во­круг шведских кораблей хорошо просматривались высокие скальные острова.

—   Диспозиция пе из лучших. В бой можно ввести чуть более половины пушек. Задние шхерботы смогут стрелять разве что при абордировании от наших, — заметил Петр.

Апраксин, жмурясь от солнца, воспаленно блеснул запавши­ми глазами.

—   Верно, государь: Из ста двух пушек неприятеля нас пона чалу встретят только шестьдесят. Но и то превысит огонь на шего авангарда втрое…

—   Да, фиорд узок, негож нашему количеству галер. Однако из него добрый каменный мешок вышел, — глухо ответил Петр.

Быстро летело утро.Скампавея генерал-адъютанта лихо пришвартовалась к не­приятельскому флагману. В подзорную трубу было хорошо видно, как Ягужинский в повседневном мундире, но со стро­гим достоинством поднялся на борт «Элефанта».Эреншильд, разряженный, как на параде, каменно застыл на палубе, прижав к зеркально начищенному ботфорту подзор­ную трубу.Русский генерал, приблизясь твердой походкой, остановился. Поклонился кивком головы и спокойным голосом прочитал ультиматум.Невысокий офицер в форме капитана королевского флота, чеканя шаг, приблизился к Эреншильду. Сухо и бесстрастно перевел ультиматум.Гордый шаутбейнахт замерцал глазами, губы сошлись в тон­кую нить. Ответил напряженно-ровно, хищно оголяя в угрожа­ющей улыбке крепкие зубы.

—  Я всю жизнь служил с неизменной верностью своему королю и отечеству. И как до сих пор жил, так и умирать собираюсь. Царю от меня нечего искать, кроме сильного от пора. И ежели он решился нас заполонить, я с ним поспорю шаг за шагом до последнего дыхания!

Пока юркий капитан переводил, Ягужинский напряженно к нему приглядывался. Генерал-адъютанту показалось, что он где-то видел этого человека. Тот смущенно вытащил большой полосатый платок. Вытер пухлые губы, затем' широкое лицо с нависшим носом и ответил русскому генералу змеино-зверо– ватым усмехом. Ягужинский внутренне вскрикпул: да ведь это сбежавший переводчик! Тренированная память сразу подска­зала — датчанин, герр Розенкранц!

Нахватавшись новых манвр у нового хозяина, Розенкранц смотрел горделиво и неприступно. Когда флагман замолчал, он вызывающе заметил:

—  Шаутбейнахт его величества шведского короля продол жает вас слушать, господин генерал!

—    Скажите господину шаутбейнахту, что я отдаю должное его воинской доблеети, и спросите его — могу ли я задать приватный вопрос лично вам?

Посеревшие щеки Розенкранца передернуло судорогой, но просьбу перевел точно: кое-кто из команды фрегата немного знал русский — могла выйти неприятность… Эреншильд ве­ликодушно кивнул.

—   Лаэрт Розенкранц! Ты давно стал слугой двух господ?!

Предатель ответил с жалкой бодростью:

—  Я… вы что-то путаете, господин парламентер! Я верно подданный и морской офицер его величества шведского короля Карла Двенадцатого!

—   Верноподданный, пока какой-нибудь Георг Тринадцатый не предложит больше!

Генерал-адъютант щелкнул каблуками и резко направился к трапу…Доклад Ягужинского Петр слушать не стал — все понял по его лицу. Заметно бледнея, глянул с суровой жалостью л махнул Апраксину. На флагманской галере полетел вверх си­ний флаг — сигнал к атаке. Нетерпеливо подбежав к пушке, царь выхватил у канонира тлеющий фитиль и. выстрелил по фрегату.Под скалами торжественно прокатился серебристо-чистый гул. У форштевня «Элефанта» взметнулся высокий пенно-гри– вастый столб.И разом заговорили орудия обеих эскадр. Скрежет и стону­щий звон ядер выросли до предела и слились в единый гул. Русский галерный арьергард, стреляя на ходу, ринулся вперед в гудящую круговерть смерти.Петр взлетел на капитанский мостик. Его глаза залучились безумным блеском, лицо сияло трепетной радостью.Пропустив галеры поближе, по сигнальному выстрелу с флагмана шведы встретили атакующих плотным перекрест­ным огнем.Протяжный залп белыми дымами лизнул громаду воды и со страшным грохотом расколол небо. В бурлящем гуле жалко повисли частые мушкетные хлопки. Тяжелый пороховой дым сразу заволок узкий фиорд. Среди непроглядной зависи блед­ными взблесками замигали отдельные пушечные выстрелы.Злее закричали матросы, мушкеты затрещали чаще. Галеры, оставляя за собой кривые пенные следы, одна за одной исче­зали в грохочущем дыму.Ядра густо накатывались одно за другим, крутились на па­лубах, взрывались. Разлетались в ощепья надстройки, трещала парусина, лопались пеньковые канаты. Тихо вскрикивали люди.Когда дым немного поредел и рванул оглушительный залп с «Элефанта», Петр, холодея, понял — что-то случилось. Пуш­кари забухали реже, мушкетная трескотня поубавилась. В та­ющем дыму галеры повернули назад.Царь потемнел. Кровь бросилась в голову, затмила все пе­ред глазами, и он ватными руками схватился за перила мо­стика…На расходившихся красноватых волнах с криками барахтались люди. Несколько галер виднелись над водой лишь задранной кормой или форштевнем. Одно "судно уже полностью по­грузилось, в воду косо уходил с мачтой андреевский флаг. Петр яростно закричал в рупор: — Вперед! За отечество! Вперед!Заслышав в паузах пушечного грохота знакомый голос, уце­левшие гребцы зло налегли на весла. Огибая тонущие суда и покачиваясь от оседающих взметов воды, в атаку пошли дру­гие галеры. Вслед за ними Апраксин бросил вперед плотный строй кордебаталии.Вода закипела от весел. Над фиордом покатился негодую­щий гул. Шведы всполошились, закричали; бомбы, пастильно снижаясь синими дугами, понеслись гуще и гуще.Шальная бомба со свистом ударила в бухты канатов. Петр кинулся, оттолкнул неуклюжего офицера — бомба вместе с бухтой каната полетела за борт. Рванул взрыв. Обдало жа­ром, дымом, холодными брызгами.Многие галеры кордебаталии от тесноты бились бортами, ме­шали друг другу и замедляли атаку. Трещали весла, ухали мушкетные залпы. Вспыхивая красной копотью, прыгали но­совые пушки.Но вскоре напряженный гул боя снова начал спадать и пе­ремежаться паузами. Поняв, что и вторая атака будет отбита, Петр на малой скампавее отбыл в глубь эскадры. В наступившем затишье выстроились поредевшие ряды галер и скампавей. На носах лихо стояли офицеры — руки на отве­денных в сторону шпагах, левый ботфорт вперед. Петр оглядывал багрово-масленые изможденные лица.

—  У кого жалобы, ребята? — Глаза Петра, разбитого уста лостью, казалось, были со слезой.