Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста

— Так это и хорошо! — одобрил гостеприимный Наливайко и, обернувшись к залу, спросил: — Какие будут вопросы?

Вопросов не было.

— Тогда поблагодарим наших дорогих и всегда желанных гостей за интересную и поучительную беседу. — Под одобрительные рукоплескания Петр Федорович поднялся на сцену вручать сувениры. И только тут Светлана почувствовала, как она устала за день и едва держится на ногах.

«Все! — сказала она себе. — Завтра сплю до упора, а как вернемся на биостанцию и схлынет эта немыслимая жара, пойду искать хваленую Холерную бухту…»

XVI

За два часа Кирилл наловил полтора десятка кальмаров и с полведра иваси. Передав улов дежурному коку, он занялся лодкой. Отмыть рыбью кровь и присохшую чешую не составляло никакого труда, а вот кальмарьи чернила намертво въелись в окрашенное дерево. Их не брала ни проволочная щетка, ни толченый кирпич.

— Ты лучше закрась, — подала дельный совет Тамара. — У нас ребята всегда так делают.

— Вечером попробую. — Кирилл торопливо собрал снасти. — Авось за ночь просохнет.

— Авось, — щурясь на солнышко, быстро набиравшее высоту, безучастно отозвалась она. Кирилл почувствовал в ее тоне скрытый упрек.

— Ты давно здесь? — небрежно поинтересовался он, подозревая, что Тома поджидала его все утро.

— Не-а, — тряхнула она головой, разметав короткие кудряшки. — Иди позавтракай. Там тебе макароны оставили. — И вдруг спросила, отворачивая лицо: — Ты меня избегаешь, Кира? Да?

— Ну вот еще выдумала! — проворчал он, тяготясь объяснением. — Глупость какая…

— Нет, не глупость. — Тамара легла на шершавые доски пирса и, словно защищаясь от слепящего света, прикрыла сцепленными пальцами глаза. — Я же все вижу, все понимаю.

— Зато я ничего не понимаю!

— Ты тоже понимаешь, — убежденно подчеркнула Тамара и, резко выпрямившись, открыла лицо. — Имей в виду, Кира, — ее низкий голос проникновенно дрогнул, — мне ничегошеньки от тебя не надо. Ни теперь, ни тогда, ни… словом, в любом случае. Просто мне хочется быть с тобой. Ты мне очень нравишься, Кира, очень… И это давно.

Переминаясь с ноги на ногу и не зная, что сказать, он стоял над ней, крепко сжимая запотевшей рукой подсачник и спиннинг.

— Нет-нет! — вдруг приглушенно выкрикнула она, прижимая к губам дрожащие пальцы. — Ничего не говори мне, ничего. — И довершила скороговоркой: — Я знаю, ты добрый, ты чуткий, но ты не мучайся, Кира, не надо… Все это пройдет.

— То-ом, — протянул он почти с отчаянием, — ты уж прости меня, дурака, если в чем виноват.

— Да ни в чем ты не виноват! — Она ожесточенно замкнулась. — Убирайся! — И пояснила почти спокойно: — В десять у тебя акваланг.

Кирилл отошел, осторожно ступая по скрипучему настилу. Неясные опасения, сковывающая неловкость, невысказанная обида — все, что угнетало и тревожило его последние дни, разом сцементировалось, осело на донышке, уступив место тупому безразличию.

Торопя и подстегивая освобождение, которого пока не чувствовал, он нехотя проглотил холодные макароны и выпил полстакана остывшей заварки. Перед погружением следовало бы передохнуть хоть немного, но времени совершенно не оставалось.

— Наловил чего? — приветствовал его инструктор Валера Стежкин.

— К обеду, полагаю, будут жареные кальмары.

— Не люблю их, — поморщился Валера. — Глазищи — во! — Он сомкнул пальцы колечком. — И смотрят по-человечьи… Рыбы не привез?

— Одни иваси.

— И то ладно, после обеда сделаем малосолку, — удовлетворенно кивнул Валера. — А теперь давай собираться. Катер я уже спустил.

Кирилл машинально взглянул на море, где возле крайней опоры кран-балки покачивалась ослепительно белая «казанка», и вскарабкался на дощатую площадку. Раздвинув вывешенные на просушку плавки, полосатые тельняшки и полотенца, прошел вслед за инструктором на затененную веранду. Здесь, вдали от солнца, хранились разноцветные гидрокостюмы. Словно сказочные ящеры меняли кожу и упали потом в океан, оставив черно-белую и желто-зеленую слинявшую оболочку. Тут же на открытых полках лежали ласты, маски, всевозможные гарпуны, остроги и пояса из свинцовых бляшек для скорого погружения.

Придирчиво выбрав акваланг, Валера стащил его вниз и опустил в бочку с дождевой водой.

— Старье одно! — Он пренебрежительно шмыгнул носом. — Ты уж не обижайся.

Кирилл заинтересованно наклонился над бочкой. Спугивая кувыркавшихся там рогатых личинок, на поверхность рвались струйки никелированных пузырьков.

— Травит, — с сомнением покачал головой Валера. — Все они немного травят, разболтались… Или ничего, сойдет?

— Сойдет, — послушно согласился Кирилл.

Конечно, сойдет, если не лезть на глубину. В крайнем случае можно всплыть на поверхность. Наконец, есть еще и страховочный трос. Его тугой карабин намертво прищелкивается к лямкам прибора. Голову надо отвернуть умнику, который догадался сделать его из жесткого корда, который, как терка, терзает обгоревшие плечи.

Кирилл надел акваланг, неуклюже попрыгал на месте и подогнал лямки.

— Если будет поступать вода, — озабоченно предупредил инструктор, — перевернись на левый бок и резко продуйся.

— Ясно, — заверил Кирилл, снимая прибор. — «Барракуды» взять, что ли? — в сомнении остановился он перед стеллажом с ластами.

— Бери, если нравятся. Спаренный так и не освоил?

— Освоил с грехом пополам, только привыкнуть трудно. И вообще чувствуешь себя как-то уютнее, если ноги раздельно. От скалы оттолкнуться, под водой походить…

— Рыбы, кореш, не ходят! — коротким смешком отозвался Валера. — А в общем, как кому нравится! — Он критически оглядел свой арсенал и, попробовав на вес, вынул из стойки острогу потяжелее.

— Зачем? — удивился Кирилл.

— Для страховки. Мало ли какую тварь занесет с тропическими течениями. Бывали случаи… Ну что, поехали?

— А ты разве не возьмешь акваланг?

— Мой на катере.

И вот наконец после неуклюжего прыжка — спиной вперед — через борт — живительная прохлада. Дымящаяся раздробленным светом и сумраком голубизна, где исчезает вес, теряются представления о верхе и низе и только обжимающая резина маски предупреждает о свободном падении в глубину, и тускнеет, удаляясь, серебряная изнанка волн. Исчезает груз акваланга и свинцовых бляшек, проходит жжение на спине и царапанье под лямками. Все проходит, все оседает. Остается только свобода в трехмерном пространстве и удивительное дно. Ближе, еще ближе… Еще.

Конечно, воздух поступает далеко не свободно и часто приходится ложиться набок, чтобы избавиться от воды, но разве в этом дело?