Елена Прокофьева - Князь грязи

Ха, ха! Нашла дурака!

Может быть, с ее стороны это - милость великая и самый великолепный подарок, какой она вообще может сделать, но я не чувствовал в себе сил, чтобы подарок этот принять!

- Премного благодарен, - ответил я, на всякий случай отходя подальше от края, - Я туда не полезу. Вода холодная... и вообще, я не люблю, когда мокро...

Рыбка настаивать не стала.

- И правильно, не надо, - согласилась она покладисто, - а то ведь обвинят еще в излишней чистоплотности... Ты не на особом положении, тебе по шее могут надавать... Хотя ты у нас и любимчик Аластора.

У меня появилось множество вопросов, которые я мог бы ей задать, но я не задал ни одного, я заткнулся, так и не начав говорить и даже без просьбы сделать это... Рыбка собиралась выкупаться и, разумеется, она должна была раздеться для этого.

Она не улыбалась мне кокетливо и не просила отвернуться, ей было глубоко наплевать, смотрит на нее кто-нибудь или нет. Мне зато было далеко не наплевать!

Она что-то говорила, но, убейте меня, я не помню что! Я смотрел на нее не мигая, на ее хорошенькие крепкие грудки, гладкий животик и золотой пушок там... там внизу, куда я взглянуть-то боялся, и куда мой взгляд тянуло как магнитом.

Я смотрел на нее одно мгновение... или два, не больше, потом она прыгнула в воду.

Она нырнула, она скрылась, но она словно бы осталась в моих глазах, я весь наполнился ею изнутри, каждым ее движением, каждым проблеском белого и золотого... У меня закружилась голова и, кажется, я забыл как дышать. Терзаемый невыносимым сексуальным голодом, я смотрел жадными глазами на то, как она плавает, чтобы хоть сквозь толщу воды, искаженное волнами и бликами света от лежащего на берегу фонарика, видеть ее...

Мне было нестерпимо жарко, сердце билось медленно и тяжело... Хорошо, что у меня длинный ватник и под ним не видно ничего, что делается с моим телом!

- Мелкий! - услышал я откуда-то издалека, - Ты оглох, что ли?!

Я вздрогнул. Рыбка звала меня и, кажется, уже не в первый раз.

- Чего? - пробормотал я.

- Полотенце дай!

Схватившись руками за камень, выступающий из воды, она смотрела на меня и смеялась. Так смеялась, что даже слезы выступили у нее на глазах. Да уж, представляю, какое зрелище я являю собой со стороны.

- Возьми полотенце... во-он там оно лежит, - руководила мной Рыбка, - И принеси мне его.

Я делал все так, как она говорит, подчиняясь ее голосу как несколько туповатый робот.

Я протянул ей полотенце, я не ожидал от нее коварства, и когда понял его, то было уже поздно.

Она не взяла полотенце, она схватила меня за руку и резким движением опрокинула в воду. Ожог ужаса, когда я понимаю, что мне не удержать равновесия и соприкосновение меня - теплого, сухого и одетого - с водой неизбежно, и я падаю, зажмурившись и сжавшись в комок.

Хлоп. И я иду ко дну. Ну представьте, насколько диким был холод для моего возбужденного эротическими фантазиями тела! И вода-то не была особенно ледяной, она была даже тепленькой (это я потом осознал, конечно), иначе из меня бы точно дух вылетел.

Я пошел ко дну, как топор. Тяжелая одежда тянула меня вниз, я бы утонул, честное слово, утонул бы, если бы Рыбка не схватила меня за волосы и не выдернула бы на поверхность.

Ничего смешного в этом не было! Для меня уж точно! А эта... веселилась так, что сама чуть не утонула.

- Ты смешной, Мелкий! Какой же ты смешной! - услышал я сквозь воду, залившуюся мне в уши, - Ты не умеешь плавать?

- Умею, - буркнул я со всей мрачностью, на какую только был способен, потому что именно в этот момент выяснил, что не ошибаюсь, и что мой правый ботинок действительно утонул, - Здесь глубоко?

- Глубоко!

Не понимаю, к чему так восторгаться по этому поводу!

- У меня ботинок утонул.

Ни грамма сочувствия!

- Туда ему и дорога! И гнилью твоему...

Я сопротивлялся. Как мог. Но недостаточно бодро, чтобы справиться с этой кошмарной девчонкой. Во мгновение ока она лишила меня моего драгоценного ватника, моей тенниски, и моих штанов, представьте, тоже! Все это дружно отправилось ко дну. Я уговаривал себя не думать - по крайней мере в эту минуту - в чем я пойду обратно и в чем я теперь буду ходить вообще... Но, по крайней мере, был один плюс в этой ситуации - об утонувшем правом ботинке я уже не думал. Совсем. И не жалел о нем.

- Ты спятила?! В чем я ходить буду?!

- Найдем для тебя что-нибудь... не такое блохастое. Ты не бойся, никто тебе по шее не надает, это я пошутила. Это для тех, кто снаружи проповедники стараются, на нас они внимания не обращают.

Она протянула мне кусок мыла.

Я попытался отказаться.

Тогда она прибегла к угрозам:

- А то сама тебя вымою!

Пришлось мне подчиниться, и проделать с собой все, что требовала Рыбка, под ее чутким руководством. Я отомстил ей все-таки - утопил этот дурацкий кусок мыла. Не нарочно, конечно, оно само выскользнуло у меня из пальцев, но Рыбка увидела в этом злой умысел, и едва не отправила меня вслед за ним и вслед за моей несчастной одеждой. На дно этой гигантской ванны.

- Ты знаешь, что это последний кусок был?! - ругалась Рыбка.

- Да ладно! Мыло какое-то... Я в этом ватнике в любые морозы мог ходить и холодно не было! А в карманах... ах, черт! Там фонарик был и зажигалка почти новая! Ты меня всех сбережений лишила! Мыло какое-то...

- Ничего, не бойся. Замерзнуть я тебе не дам. Я уже нашла, что тебе одеть и с собой принесла.

Ну надо же, она все заранее спланировала!

- Он был такой длинный... в него заворачиваться можно было...

- Ты о чем?

- О ватнике!

- Еще одно слово о ватнике, и я тебя утоплю!

- Топи... мне уже все равно.

Рыбка выбралась на берег и, за неимением полотенца утопленного, как и множество хороших вещей - принялась вытираться рубашкой.

Я сидел в воде. Понимал, что это глупо, но мне было стыдно вылезать. Мое телосложение... В общем, по сравнению с ней, я выгляжу уродцем из кунсткамеры: тощий, синий и дрожащий.

- А мне во что одеваться? - спросил я жалобно.

Рыбка вытряхнула из сумки какие-то вещи.

- Ну что, ты вылезешь, или мне тебе в воду кинуть? - услышал я ее язвительный голосок.

Я вылез, согнувшись в три погибели и клацая зубами от холода. Трясясь, как паралитик, стал натягивать на себя одежду. Рыбка разглядывала меня с весьма скептическим выражением лица, поэтому я очень удивился, когда услышал от нее:

- А ты ничего... красивый даже. Мордочка у тебя смазливенькая. Откормить бы только...

Мне сразу Лариска вспомнилась. Эта тоже говорила, что я красивый, и, что будь я постарше!.. Упаси меня Бог! Хорошо, что я не "постарше"! Мало того, что она у меня никаких чувств, кроме сострадания, не вызывала, так меня еще и Хряк убил бы.

- У тебя женщины были?.. А?