Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

– Не более, чем с человеческими мужчинами. Скорее, даже менее.

– Нет, я не о том. Смотри, ты говоришь, что у их самцов повысилась продолжительность жизни, они не так агрессивны теперь, не проводят десять лет в стычках. Это может изменить всё их общество, а ты не знаешь, как именно. Что, если они вообще перестанут сражаться за самок, перестанут размножаться и вымрут?

– Но они не самцы и самки. Они – разумные существа. А разумные существа могут меняться, не вымирая. Прогресс не остановить. И если он не может идти прямо, то идёт куда-то вбок или назад, чтобы вернуться на магистральное направление через некоторое время. То есть если мы будет препятствовать прогрессу, мы только потеряем время. Всё, что мы можем, – постараться минимизировать потери.

– У человечества с минимизацией пока не очень-то получается…

– Нам не с кем сравнивать. Масы – очень молодая цивилизация.

Потом, когда Рея начала откровенно клевать носом, Лив отвела её в спальню, где стояла одна, но очень широкая кровать, застеленная шкурами с острым звериным запахом.

– Поместимся? – спросила она. – Или я могу на диване в гостиной лечь.

– Ну что ты, – Рее меньше всего хотелось выселять хозяйку из её кровати. – Конечно, поместимся.

– Ну тогда ложись, ванная и туалет – вон там, за дверью. Я приду позже. Надеюсь, к утру у нас уже будут новости

17

– А сейчас, – сказала Лив, – я покажу тебе наш театр. Это очень интересно. Мы взяли его у японцев, тебе понравится.

Они вошли в большое полутёмное помещение, где неподвижно сидели колонисты в разноцветных японских кимоно и повязках на рукавах, как у Мурасаки. Облачко летучих ароматов парило в воздухе, Рея различала их. Кипарис – волнение, сосна – печаль, пачули – нежность. В свете фонарей вспыхивали шелка чистых оттенков: алые, синие, ярко-зелёные. Тех же тонов были ленты, лежащие поперек сцены.

– Как много актёров! – воскликнула Рея. – Это пьеса про любовь толп народа к вождю?

– Это пьеса просто про любовь, – ответила Лив. – Она называется «Муж, жена и друг». А сцена организована так, чтобы показать, что в каждом действии пьесы уже содержатся все последующие, как семечки в плоде. А в каждом семечке – снова семечко.

– Неудачная метафора, – сказала Рея.

– Да, – признала Лив. – Но ты поняла. Видишь, на первом плане сцена в очая, доме гейко, где герой и героиня знакомятся друг с другом. Следующая сцена – в лодке, где герой просит героиню выйти за него замуж. Дальше, – она указала в конец зала, куда свет фонарей почти не доставал, – сцена в доме героев, они принимают друга, который приходит поздравить их с Новым годом. Ленты, лежащие на сцене, отделяют один эпизод от другого. Пока их не уберут, эта часть действия считается несуществующей. Точнее, существующей в потенции.

– И поэтому играет столько народа?

– Да. Вот эти трое играют влюблённых и их друга, когда они встретились в очая. Вот эти двое – влюблённых, которые катались на лодке.

– Но ведь там другие люди!

– Но ведь и настоящие люди меняются с каждым пережитым действием… Конечно, это немного грубоватый способ показать… Но ведь у нас любительский театр. Ладно, я пойду. Я играю Судьбу в последней сцене.

– Погоди! – Рея ухватила её за рукав. – А где же зрители?

– Зрители появятся, – улыбнулась Лив. – Сиди и наслаждайся.

И она ушла, мгновенно затерявшись в темноте.

Рея присела на скрипучие тростниковые подушки, валявшиеся на полу там, где должен быть зрительный зал. Прозвучал перезвон колокольчиков, послышался перебор струн японской лютни, и актёры задвигались. Это была пантомима. Двое приятелей, развалившись на подушках, требовали выпить. Служанка поднесла им саке на подносе и подала с низким поклоном. Появилась гейко с выбеленным мукой лицом – словно в белой маске. Тоже поклонилась гостям, церемонно положив перед ними веер, потом вскочила, принялась танцевать. Приятели толкали друг друга в бока, отпускали пьяные шуточки. Один из них встал, пошатываясь, и попытался танцевать вместе с гейко, но ноги его заплетались, и он тут же свалился. Музыка оборвалась. Второй мужчина, не такой пьяный, принялся оттаскивать товарища, а гейко осторожно подняла с полу сломанный веер. По её движениям было понятно, что это очень дорогая для неё вещь. Мужчина увидел её горе, подошёл, стал извиняться, а она вдруг упала ему на грудь и совсем не по-японски зарыдала, размазывая белую муку по лицу. Рея поняла, что у девушки жизнь давно не ладилась, и этот веер оказался последней каплей. Мужчина осторожно обнял её, похлопал по спине. Было видно, что ему неуютно, он не знал, как её утешить. Потом девушка в ужасе от того, что сорвала выступление, вырвалась из его объятий и убежала, подхватив с пола ленту. После этого она и двое мужчин спустились в зал и сели на подушки рядом с Реей – такие же молчаливые, неподвижные и сосредоточенные, как и до представления.

Теперь на первом плане была лодка, в которой сидели юноша и девушка. Между ними началась любовная сцена.

«То, что они ушли со сцены и стали зрителями, – подумала Рея, – значит, что, когда мы меняемся, наши я уходят в прошлое… Постой! Но ведь я тут с самого начала. Что же наделала Лив? Она нарочно?»

Последняя мысль обожгла Рею ужасом – иррациональным и чистым, какой бывает только во сне.

– Лив! – закричала она. – Лив, вернись! Ты же оставила меня в прошлом!

– Что орёшь? – пробормотала Лив, ворочаясь рядом и накручивая на себя одеяло. – Посттравматический синдром, да? – (У неё получилось «пставматиский»). – Жертва войны? И часто такое с тобой?

По голосу было ясно, что ответа она не ждёт.

Рея глубоко вздохнула и зарылась лицом в подушку. Ей было стыдно, и всё же она была чертовски рада, что странный театр оказался сном и можно проснуться.

18

Когда Рея просыпается в следующий раз, Лив нет в комнате. Рея идёт в ванную, затем одевается, заправляет постель. Минут через десять возвращается Лив.

– Есть новости от масов, – говорит она. – Но странные. Они сообщают сразу о трёх инородных объектах в болотах.

– О трёх? Что это значит?

Лив краснеет не хуже Евы. Рея удивлена – это редкий случай.

– Честно говоря… я не поняла, – признаётся Лив, словно отличница, которую поймали на списывании. – У масов очень слабые представления о земной технике, но они в этом никогда не сознаются и будут городить всякую поэтическую чушь. В любом случае до ближайшего объекта два дня пути.

– Тогда поехали скорее!

19

Снова они путешествуют на том же катере. Лив спешит, насколько это возможно, но в лесу нет расчищенных каналов и приходится пробираться осторожно, лавируя между стволами деревьев, выступающими из воды корнями и полузатопленными корягами.