Генри Каттнер - Земные врата

Толпа хлынула в Храм, стены загудели, хотя люди не кричали. Увидев меня, они вообще не издали ни звука. Похоже, я ошибся, полагая, что увижу нечто вроде демонстрации. Горожане тихо переговаривались между собой, но вели себя весьма сдержанно.

Мне показалось, что толпа настроена серьезно. И это испугало меня. Смогу ли я с ней справиться? А Иерарх? Я не знал, какое оружие у него припасено, но мне подумалось, что всю эту массу людей можно уничтожить только атомным взрывом, а в таком случае погибнет весь город, да и я тоже.

Я не оглядывался на Иерарха, но чувствовал на помосте холодное дыхание страха, пока жрецы готовились приветствовать собравшихся.

Зал наполнился народом быстрее, чем я рассчитывал. Мужчины и женщины плотно стояли плечом к плечу, внимательно Глядя на помост и на меня. Храм наполнила атмосфера необычайно напряженного ожидания, она все сгущалась и, казалось, давила на всех присутствующих.

Естественно, в передних рядах мелькало лицо Кориовл а. Он стоял примерно в двадцати футах от меня и смотрел, как кот на мышь, не сводя глаз. Мне был неприятен этот взгляд. Я отвел глаза и обнаружил другое знакомое лицо, еще ближе. Это был Дио. Он по-прежнему выглядел сонным, как человек, проведший тяжелую ночь, но теперь к этому выражению добавилось еще что-то мрачное. Прежде я не успел подумать о том, откуда Иерарх имеет такие подробные сведения о моем пребывании в Малеско. Теперь понятно — это работа Дио. Скорей всего, надеясь на удачу, он толкался у дверей Фалви, и ему повезло.

Наверное, он подозревал Фалви в связях с подпольной организацией, а теперь поймал его с поличным благодаря моему появлению. Этим и объяснялось алчное выражение предвкушения триумфа на его лице, когда он помог мне спуститься в шахте и отправил в город на волю случая, в надежде, что я выведу его на что-нибудь интересное.

Кориовл говорил, что Дио сам за себя, и ни за кого больше. И теперь он мрачен. Почему? Он передал Иерарху ценную информацию, но какую получил награду? Судя по выражению лица, явно не ту, что ждал.

Его не пустили в кабинет Иерарха во время моего официального допроса и он вынужден был толкаться в коридоре. Для Дио этого было явно недостаточно. Интересно, как жрецы продвигаются по служебной лестнице. Может, по возрасту? Дио молод и, очевидно, не согласен ждать пятьдесят лет, пока признают его заслуги; он хочет получить все сейчас и сразу.

Поскольку за донос на Кориовла его не отблагодарили должным образом, он постарается выкинуть что-нибудь более значительное. Мне не нравилась близость Дио к помосту. Я намеревался вести игру только с Иерархом. Я не знал, что предприму, но если у меня появится шанс, то не хотелось бы иметь рядом Дио, который только и ждет, чтобы прыгнуть мне на спину, когда я отвернусь.

Вверху раздался низкий гул. Вместе со всеми я поднял голову. Глухой ропот прокатился по залу.

Почти под потолком, там, где на стенах между изображениями животных находились золотые буквы «А», появилось зловещее свечение. Я со страхом узнал свет, излучаемый оружием жрецов. У меня заболели глаза при воспоминании о его ослепительных лучах.

Но те аппараты были размером с молочную бутылку, а эти достигали шести футов в диаметре, и вся стена ощерилась этими пушками. Иерарх решил не испытывать судьбу. Одновременная вспышка из каждого жерла, несомненно, испепелит всю толпу.

Мне в голову лезли совсем не героические мысли. Я надеялся, что помост каким-то образом изолирован на случай подобных катаклизмов.

Собравшиеся вряд ли оценили всю меру опасности, на их лицах не было ни страха, ни злобы. Они ждали. Тысячи поднятых к помосту лиц были преисполнены решимости. Все взоры сосредоточились на мне.

Речь была небольшой, и я достаточно легко выучил ее. Текст лежал передо мной на маленьком столике из стекла и золота. Ожидая своего выступления, я пробежал глазами первые строчки.

«Народ Малеско… хм-хм. Великий Алхимик в Раю, обеспокоенный вашим греховным любопытством… хм-хм… послал меня, чтобы предупредить вас… хм-хм… о наказании за ваше своеволие… хм-хм… возвращаюсь в Рай и забираю Клиа назад из этого оскверненного… хм-хм…»

По залу разнесся низкий звук изогнутых труб. Над толпой повисла мертвая тишина. Я знал, что у меня никогда больше не будет такой публики: они были со мной, все до единого. Они любили меня. Что ж, через десять минут все закончится. «Это не твоя игра, Эдди, — уверял я самого себя, ожидая, пока уляжется эхо труб. — Ты просто актер. Ты и раньше играл злодеев. Это всего лишь крохотный выход под занавес. Через десять минут ты будешь, дома, в Нью-Йорке, а эти люди пусть сами выясняют свои отношения».

Эхо смолкло. Я сделал глубокий вдох и заговорил.

Сначала мой голос дрогнул, но после первых же слов я овладел им. Усилители работали отлично. Я убедился, что меня слышат даже в задних рядах. Я прошел «Великого Алхимика в Раю» и далее, попытался вложить в слова отеческий укор, входя в роль, которую играл. Что тут думать? Не я автор этой пьесы. Это не моя игра… это не моя игра… это не… Это не пройдет!

Никаких сомнений! В задних рядах начал подниматься ропот, когда я еще не одолел и двух строк. Я вытянул руки и стал говорить громче, немного импровизируя, чтобы дать им возможность успокоиться.

На короткое время это помогло, и я продолжал говорить, чувствуя, как у меня холодеют ноги. Мне это не нравилось. Мне это совсем не нравилось. Мне не нравилась моя речь и роль, которую я играю. Я был уверен, что Иерарх совершил роковую тактическую ошибку.

Никогда не нужно забывать о психологии, тем более, когда имеешь дело с толпой. Нельзя отнимать у человека дорогую для него вещь, не дав что-нибудь взамен. Эти мужчины и женщины пришли сюда готовые к переменам и исполненные желанием действовать. От таких людей не отделаешься, как от детей, заявив: «А теперь расходитесь по домам, пора спать».

Оказалось, что я недооценивал Иерарха — он знал, что делает. В тот момент, когда ропот толпы должен был вот-вот заглушить мою речь, я почувствовал какое-то шевеление рядом с собой.

Отступив назад и растягивая слова, я оглянулся.

Глава 16

Это была Лорна. Она так грациозно и плавно шагнула вперед, что у меня дух захватило от восторга. В Нью-Йорке она не была способна на такие движения. Она протянула руки к толпе, и на серебристых рукавах огнем заиграл свет.

Лорна заговорила мягким, проникновенным голосом, без труда заполнившим весь зал:

— Вы разгневаны, — проговорила она на чистейшем языке Малеско. — И у вас есть на это причины. С вами поступили несправедливо! — серебристые нотки негодования зазвенели в ее голосе.