Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

- Про мои дела рассказывать дольше. Если заставишь - так знай, слушать придется до вечера.

- Федя, ты мне про свои дела расскажешь по дороге. Я хочу тебя в свой отряд записать. Надо мне полк пополнять и быть готовым, что Реввоенсовет нас отправит на Дон, уничтожать контрреволюцию. Но я необстрелянных людей в бой не пошлю. Народ, что с фронта вернулся, под ружье не спешит, все больше мальчишки приходят, а бывает, и шантрапа. Учить их надо. Отставного унтера найдешь, так он любит сразу в зубы. У нас в армии такого нельзя. Так что на тебя вся надежда.

- Под твоим началом служить неплохо, - ответил Назаров. - Пробовал. А предложение - отклоняю. Ты сам посуди, я до дома еще не дошел. Тем более, Назаров ткнул пальцем в окно, в направлении дымящихся развалин, - может, и у меня там какое безобразие творится.

Иван Медведев немного помолчал, затем достал портсигар, угостил Назарова папироской - не первый класс, но и не махорочка. Друзья затянулись, и лишь тогда красный командир продолжил:

- Я тебя, Федя, понимаю. Если бы ты хотел в нашу армию, так не надо было бы и домой возвращаться. В Пензе бы и вступил. А теперь меня пойми. Мне без тебя воротиться нельзя. На-ка, почитай, какие бумажки из Зимино в уезд летают. Вчера днем встретили верхового, из местного комбеда. Письмо было незапечатанным, так что я большого греха не вижу в том, что с его содержанием ознакомился.

Назаров взял донесение покойного Сеньки Слепака и прочел.

- Ну и что скажешь, Федя, об этой писульке?

- А чего говорить? Врет Слепак. Точнее, врал, больше врать уже не будет.

- Так-то оно так. Ваш комбед давно был у нас на дурном счету. То и дело жалобы приходили. Мы так поняли, что этот Слепак свою политику в селе повел. Людей запирал, судил, расстреливал. Устроил свой фронт против местной контры. Которую сам же и налепил из колеблющегося элемента. Ты, я надеюсь, с козинской-то бандой не снюхался?

- Ваня, - добродушно сказал Назаров, - я никогда ни с какими бандитами вместе не был.

- Хорошо. Но тут одна закавыка есть. Если бы все от меня зависело, мы бы сейчас выпили с тобой самогончика, вспомнили фронт, я поругался бы, что ты со мной поехать не хочешь, и расстались бы. Не получится так, вот что, Федя, обидно. Теперь у нас не только ревком всем заправляет. Появилась недавно Чрезвычайная комиссия. Председатель ее у нас - товарищ Судрабс Сунс, боец из Лифляндской губернии, стонущей под гнетом германского империализма. Он товарищ очень дотошный. Слепак-то хоть и покойник, но я его бумажку пустить на самокрутку не могу. Товарищи видели. Да и не привык я чужие донесения рвать. Придет в уезд писулька, что ты контра и бандит. Дадут этой бумажке ход. И скоро захочет товарищ Сунс на тебя посмотреть, какие-такие главари контрреволюционного мятежа у нас водятся. А там дело закрутится, и пошла писать губерния. Для Чека прочая власть - не указ.

- Не хочу я под ружье возвращаться, - с тихим ожесточением сказал Назаров.

- Конечно, я могу сейчас отвернуться. А ты в окно и в кусты. А хочешь уходи через дверь. Но товарищ Сунс тебя не забудет. Будешь ты для него беглой контрой. Специально за тобой чекисты в Глуховку съездят. Ты же умный человек: охота тебе будет сеять да косить, с утра до вечера на дорогу поглядывая? А если они жену заберут? Говорят, иногда Чека это делает.

Назаров молча достал еще одну папироску из медведевского портсигара и закурил. Собеседника это ободрило, он понял - Назаров начинает с ним соглашаться.

- А так у нас все отлично получится. Приедем в город, я сразу к товарищу Сунсу и скажу: встретили мы Назарова по дороге, ехал он в Красную армию записываться. Никакой он не бандит, это болван Слепак наврал. Слепак, как я понял, испекся, как баранье ребрышко в костре, и ничего добавить уже не сможет. Ну как?

- А буром об косяк, - сказал Назаров. - Еду с вами. Разве ж выбор есть!

- Вот и лады. Я знал, что ты согласишься. Велел для тебя по дороге лошадь реквизировать и оседлать. Хороший конек, не брыкливый. Ты таких любишь.

- Когда выступаем? - перебил его Назаров.

- Через пару часов. Людям надо поесть, а мне - акт составить. Донести в уезд, что здесь случилось. Мне пока что так представляется. Напала банда на товарищей, в дом зашла, а самый сознательный из наших, понимая, что никому живым уже не уйти, сам себя динамитом подорвал. Вместе с бандой. Жили как собачьи дети, а умерли героями, ничего не попишешь.

- Это точно, - сказал Назаров.

- Ладно, собирайся. Я за тобой заеду.

Назаров и Медведев вышли во двор. Вокруг дотлевающей Усадьбы суетились не только вдовушки, но и зиминские мужики. Они искали, чего сохранилось от комбедовского добра, чего можно унести с собой. Только один не принимал участия в хозяйственных хлопотах. Это был Тимофей Баранов. Он занимался делом, которому отдал немалую часть своей жизни, а именно - просто глазел. На дымящиеся развалины, на воющих баб, на красноармейцев.

- А ты чего ничейное имущество не грабишь? - удивленно спросил Тимофея красный командир.

- Странно как-то получилось, - молвил на это Тимофей. - Был вчера дом. А сегодня, глядишь, его и нету. Я к этому пока еще не привык.

- Ты бедняк?

- А то как? Кто скажет, что я когда-то богатым был? - Тимофея поразил этот вопрос. Можно было подумать, его спросили - почему у него, у Тимофея Баранова, две руки, а не три.

- Хорошо. Будешь новым председателем комбеда. Сельский сбор потом проведешь и свое избрание подтвердишь, у меня на это времени нет. Обязанности простые - хлеб собирать, за порядком следить. Насчет хлеба приедут и объяснят. Если какой кулак или прочая контра пойдет против власти - на телегу его и в уезд. А самим никаких художеств, - Медведев ткнул пальцем в направлении разрушенной Усадьбы и валявшихся вокруг трупов. - Еще одна такая история - разместим у вас гарнизоном революционную роту, и будете вы ее кормить до полного торжества рабочего класса во всем мире.

Тимофей некоторое время стоял на месте, используя правую пятерню вместо гребенки. Однако теперь мыслеобмен в его голове совершался с повышенной интенсивностью.

- А красную звезду мне дадут? - наконец сказал он.

- Дадут. Вася, - обратился Медведев к своему юному ординардцу, поищи-ка, остались ли у нас еще красные звезды.

- А красный флаг?

- Сам найдешь. Пройдись по избам, увидишь красный кусок побольше конфискуй. Мужики у вас, как и повсюду, столько барского добра нахватали, хоть над каждой избой флаг вешай.

Тимофей еще немного подумал о своих новых обязанностях и засеменил вниз по тропинке, вниз к селу.

- Все в порядке, Федя? - сказал Никита Палыч, когда Назаров вошел в избу.

- В порядке. Уезжаю на службу. Хотел отказаться, да не смог.

Картину, которую далее можно было наблюдать в избе, более образованный человек назвал бы "немой сценой".