Михаил Михеев - Тайна белого пятна

Тяжелая стальная птица, надсадно гудя моторами, слепо пробивалась сквозь мятущуюся мглу. Свирепые порывы ветра бросали ее из стороны в сторону, клонили на крыло. Но, послушная рулям, она выправлялась и упрямо продолжала свой опасный путь.

Куда она мчалась, зачем?

В той стране, над которой она летела, никто этого не знал...

Осатанелый визг турбореактивных моторов на секунду проник в провал. Зина проснулась, подняла голову и не услышала ничего, кроме далекого воя непогоды...

На рассвете буря утихла. Тучи исчезли. Небо вновь стало голубым и прозрачным. Березовый листок, сброшенный с обрыва последним дуновением ветра, долго плавал в воздухе и наконец медленно опустился на спокойную воду озера.

Часть седьмая

ВДВОЕМ

Утро.

Зина уже проснулась, хотя глаза ее и закрыты.

Мягкие отблески света, отразившись в зеркале стенного шкафа, дрожащим пятном ложатся на светло-зеленую эмаль потолка.

Вместе со светом в окно через раздвинутые створки вливается свежий несравнимый с пыльным воздухом городов – ароматный воздух тайги. Высоченный кедр за окном тянет в комнату могучую лапу, как бы приглашая выйти к нему в лес, на берег озeра.

В длинном – полукругом – коридоре пусто. Отдыхающие еще спят Толстая нянечка в белом халате сидит за столиком и дремотно покачивает головой. Пушистая тканая дорожка, бегущая по коридору, заглушает звуки шагов.

Выходная зеркальная дверь открывается также бесшумно.

Солнце только поднялось, оно еще где-то там, за высоким гребнем скалы. Стеклянная чаша неба опрокинулась над озером, отражаясь в спокойной воде. На просторной площадке, длинным полуовалом примыкающей к зданию, расставлены удобные скамейки. Посредине огромная – в два метра – ваза.

Вниз ведут две лестницы. Они также заканчиваются площадками, на которых стоят вазы. С площадок опять спускаются по две лестницы, и к берегу сбегают уже четыре ручья пологих ступенек, сложенных из черного шлифованного базальта.

И только подойдя к самому берегу озера и обернувшись назад, можно окинуть глазами все здание.

Три этажа, тремя полукольцами возвышаясь один над другим, примыкают к гранитной стене провала. Верхнее, самое малое полукольцо, покрывает остроконечная, многоскатная крыша, – от этого кажется, что все здание находится под ветвями громадной ели. Окружающие деревья подступают к самым стенам, облицованным зеленым гранитом. В просветы между деревьев поблескивает оконное стекло. По фронтону первого этажа полукругом бегут золоченые буквы: САНАТОРИЙ "ЗОЛОТОЕ ОЗЕРО".

Три чаши, стоящие на лестничных площадках, отлиты в виде громадных елочных шишек. Полированная поверхность их притягивающе поблескивает. Так может блестеть только один металл... и все же трудно поверить – настолько чаши велики, что они на самом деле сделаны из того металла, которому только один великий человек предсказал достойное будущее.

Об этих чашах в свое время писала вся заграничная пресса. Зарубежные корреспонденты, приезжая в Москву, делали на самолете крюк в десяток тысяч километров, чтобы только посетить санаторий "Золотое озеро" и убедиться, что большевики выполнили еще одно предсказание основателя своего государства.

Нижняя поверхность ваз кое-где прорезана глубокими царапинами недоверчивые проверяли монолитность отливки. И убедившись, записывали в свои блокноты, что на самом деле в Советском Союзе есть таежный санаторий для простых рабочих и служащих и в этом санатории на площадках лестницы стоят вазы стоимостью в полмиллиона долларов каждая. Мало этого. Корреспонденты могли переехать озеро и выбраться на скалы возле устья подземного стока. По пробитым тропинкам подойти к самой воде, сунуть руку и вытащить со дна самородок в полфунта весом. Можно даже воровато оглянуться и спрятать его в карман. Корреспондентов никто не обыскивал.

За ними никто не следил. По озеру в лодках катались молодые веселые граждане – парни в светлых рубашках, девушки в пестрых сарафанах и купальных костюмах. Смеялись, брызгались водой. Пожилые люди сидели на скалах с удилищами. И никому не было дела до того, что вот рядом с ними лежат сказочные сокровища.

И похититель – правда не всегда, но часто – сконфуженно вытаскивал самородок и незаметно бросал обратно в озеро...

Зина довольно улыбнулась и, открыв глаза, увидела потолок, обтянутый берестой, печь, уже потемневшую за долгую зиму. Вздохнула. Потом сбросила одеяло и присела на жесткой лежанке.

Да, все это было в мечтах. Действительным был только воздух, ароматный воздух, волной вливающийся в открытую дверь. Санатория еще не существовало. Но проект его был.

Прямо перед Зиной, занимая четверть пространства и без того крохотной избушки, на невысоком помосте стоял макет того здания, которое представлялось в мечтах. Правда, это было примитивное сооружение, где мутные пластинки слюды заменяли стекла, стены были из шифера, а базальтовые ступеньки – из кедровых дощечек, закопченных в дыму до черноты. И все же макет давал точное представление о замысле строителя, о красоте общих очертаний здания и гармоничности его деталей.

Санаторий!

Проект архитектора Зинаиды Вихоревой.

Только вчера она закончила последний узел – фронтон главного входа.

Зина торопливо вскочила с лежанки и, не одеваясь, присела у макета. Пригляделась к карнизу над входными дверями и осталась недовольна. Накануне вечером он показался очень неплох, но сегодня выглядел тяжеловесным. Фигурные выступы по углам карниза были явно не нужны, и она удивилась, что не заметила этого вчера. Положив грифельную, плиту на колени, быстро вычертила эскиз фронтона и попробовала убрать все лишнее, что усложняло рисунок.

Солнце поднялось выше, осветились верхушки деревьев. Старая знакомая черная кедровка, зимовавшая где-то рядом, заглядывала в дверь и уже несколько раз начинала свою скрипучую песню... А Зина все сидела над плиткой шифера, хмурилась и стирала ладонью свои рисунки.

Зимовку она перенесла легче, чем ожидала. Отвесные стены надежно защищали от ветров и метелей. Горячие подземные ключи, впадающие в озеро вблизи избушки, не давали замерзать воде, – всю зиму там дымилась пoлынья, из которой Зина брала воду. Дров хватало, печь топилась целыми днями. Зайцы, рябчики и тетерева в провале не переводились – к обеду всегда была аппетитная, свежая дичь. Правда, мед и кедровый жмых приходилось экономить, но Зина не чувствовала себя голодной.

Работа над проектом не давала скучать по вечерам, Она старалась не думать о доме, не расстраиваться попусту... и за редкими исключениями ей это удавалось.