Вадим Селин - Мой милый лебедь

- Отлично! А то оборотень разорвет нас и косточки обгрызет!

Раньше в оборотней я не верил, но после увиденного мной в джунглях я поверил в них. Необходимо срочно раздобыть осиновый кол, чтоб оборотня убить. И священника, чтобы окрестности святой водой окропил. А, нет! Оборотней убивают серебряной пулей, это вампиров колышком приканчивают. Так, где бы серебряную пулю раздобыть? Конечно, можно цепочку переплавить, но цепочки нет, так как я после того ограбления драгоценные металлы на теле не ношу. Покой мне только снится! Там война, тут оборотни... В войне есть одно приятное для меня обстоятельство - отпала необходимость играть в колдуна. Раздался буйный треск за нашими спинами. Мы разом повернули головы. Из кустов и из-за деревьев выглядывали, как вы думаете, кто? Конечно же, людоеды из деревни Бухарипчим с копьями и арбалетами в руках.

- О, нет, - простонала Броневич. - Это выше моих сил!

- И моих, - поморщился Женька.

- Моих тоже, - присоединился я к друзьям.

Мы сбились в тощенькую кучку. Враги наступали:

- Беглецы, стоять!

- Умный какой, сам и стой, - возразила Кристина.

- Что делать будем? - спросил я, прикидывая, как лучше и эффектней покинуть людоедов.

- Разумеется, сбегать! - удивилась Кристина моей недалекости.

- Каким образом? - удивился я ее недалекости. - Они везде! Справа, слева, впереди! Остается один путь - в пропасть!

Пани поправила:

- Не "в" пропасть, а "через" пропасть! Мы перелетим, иначе, зачем строили дельтаплан?

Тут я усомнился в прочности данного изделия. Мы же дети, а не инженеры-конструкторы! И делали все на глаз, не соблюдая законов физики. А если посмотреть с другого ракурса, то правильно сказала Броневич: волков бояться - в лес не ходить. Перелететь через пропасть у нас, все-таки, какой-никакой, но есть шанс, а остаться в живых у людоедов, тем более, после побега - полная безнадега! Не сговариваясь, мы надели рюкзаки, подобрали арбалеты с луком, и, подняв над собой самодельный дельтаплан, вцепились в его поручень, разогнались, поджали под себя ноги, и под опешившие взгляды дикарей полетели над пропастью.

Я почувствовал себя птицей. Орлом, никак не меньше. У меня захватило дух, я летел над бездной, внизу была темнота (такая глубокая пропасть), с боков - толщи воздуха. Везет же птицам! И дельтапланчик не подвел, половину пути мы уже пролетели, осталось столько же.

Дельтаплан дернуло.

"Это в порядке вещей, - подумал я, паря в воздухе. - Воздушные ямы". Махину еще раз тряхануло, повело влево, ткань сверху оборвалась и улетела вверх, ветки, составляющие скелет дельтаплана, рассыпались одна за другой.

Мое сердце стучало так быстро, что, казалось, оно совсем не бьется.

Мы втроем закричали, падая в пучину пропасти. В моей голове заиграла некогда популярная песенка Лики Стар: "Падай, падай, падай ниже, падай, падай, падай глубже, ниже, ниже, ниже, глубже...", что мы с успехом и делали...

...В кино показывают и в книжках утверждают, что когда человек умирает, вся его жизнь пролетает перед глазами. Конечно, вся жизнь перед смертью просто не успеет промелькнуть, а вот картины, содержащие в себе самые важные, самые главные события, вполне успевают промчаться в погибающем разуме. У меня случилось то же самое. Получается, ширпотреб не врет.

Картина первая: со стороны я вижу, как появляюсь на белый свет из утробы матери. Явился я мертвым - при рождении захлебнулся внутренними водами. К счастью, врачи успели меня откачать. Белая вспышка.

Картина вторая: опять со стороны. Я, маленький, забавный и еще не умеющий разговаривать, сижу в детском кресле возле двора. Мама стоит рядом и зорко охраняет меня от разнообразный влияний окружающего мира. Вдруг появляется огромная собака. Мама, до ужаса боящаяся этих животных, хлопается в обморок и лежит на асфальте. Я тяну руки к собаке и говорю первое в жизни слово: "Ава". Родительница его не слышит, она находится в беспамятстве. Это уже потом, когда я сказал второе слово: "Крыса", и мама его услышала, она подумала, что это мое первое слово, но на самом деле оно второе. Первое, "Ава", просто было вне зоны матушкиной досягаемости. Лохматая собака подошла ко мне поближе. Я обнимаю ее, зверь умильно лижет мне щеку, мама приходит в себя, кричит во все горло: - Уйди, подлюка такая! - животинка пугается и кусает меня за щеку. Я сначала не понимаю в чем дело, потом морщусь от боли и с вдохновением начинаю реветь. Собака пугается еще больше и убегает в ближайший переулок. Меня везут в больницу и зашивают пострадавшую плоть. Ну кто просил маму отгонять собачку? Белая вспышка.

Картина третья: снова со стороны. Я в садике, мне пять лет. Вокруг резвятся малыши. Я залез на детский железный паровоз. Галка Самородкова, первая забияка садика, толкает меня в спину, я больно ударяюсь носом об паровоз. Галка убегает, думает, что я ее не заметил. Просто я - благородная душа, избавил ее от неприятностей. Час спустя нос распух, меня отправляют в сопровождении мамы и детсадовского врача в больницу. Нос распух еще больше. На шестой день лежания в больнице нос окончательно распухает, глаза не открываются из-за отека. Врачи беспомощно разводят руками и говорят родителям, что я не жилец. Сделать ничего нельзя. Я, еще не совсем понимающий серьезность происходящий вокруг вещей и удивляясь, почему плачут родители, сестра и родственники, пытаюсь играть с пластмассовыми солдатиками и изо всех сил улыбаться. Это не совсем хорошо получается, ведь лицо круглое, как у снеговика. В самый последний день моей жизни, равнодушно прогнозируемый врачами-дураками, маме, стоящей и тужащей у окна в больнице, смотрящей в темное звездное небо, в голову вихрем врывается мысль: "Позвони Семеновне". Ольга Семеновна - наша соседка. Мама снимает трубку и сквозь слезы звонит Ольге Семеновне. Она сначала накидывается на маму: "Дина, что ты сразу не сказала? У меня знакомая есть, отличный хирург!". Ночью в больнице происходит разбор полетов. В разные стороны летят заявления об увольнении по "собственному" желанию врачей, которые разводили руками (поотбивать бы им их). В экстренных условиях проходит операция надо мной. К утру опухоль спадает, врачи пачками уходят из больницы с рабочими чемоданами. Я - жив, они - безалаберные - уволены. Я спасен и до сих пор благодарю Ольгу Семеновну и Господа Бога, который, я уверен, послал маме мысль у окна. Белая вспышка.

Картина четвертая: вид слева. Лето, конец августа. Я сижу у папы на коленях и, вспоминая и воспроизводя буквы, выученные этим же летом, читаю сказку: "Лиса живет в лесу. Медведь ее сосед. Пришла зима. Лиса вяжет шерстяные варежки. Зимой в лесу холодно, деревья трещат. Варежки согреют медведя и лесу, им будет зимой тепло. Конец". Я обнимаю папу, это моя первая в жизни самостоятельно прочитанная сказка! Белая вспышка.