Влад Савин - Союз нерушимый

И разве у нас есть выбор — кроме как надеяться, что англичане сдержат свое слово?

Шли с большой осторожностью — сначала отдалившись от берега в океан, и на север, почти по гринвичскому меридиану, а от широты Нарвика лишь под шнорхелем. Несколько раз замечали русские корабли — два траулера, небольшой транспорт, и пару «охотников», причем в последний раз показалось, что русские что-то услышали — повернулись на лодку и сбавили ход, но Шнее приказал на малошумном режиме нырять на двести метров и отползать в сторону, буквально не дыша. Был категорический приказ, что до высадки группы любые атаки запрещены, разве что в самом последнем случае самообороны, когда жизнь или смерть. Проклятый полярный день, приходится опасаться самолетов — а впрочем, лучше они, чем «Полярный Ужас», от которого спасения нет!

Вот и Бриллианты к моему Кресту — подумал Шнее — уже год как ни один германский подводник не проникал в русские воды так глубоко на восток. В октябре прошлого года, тот неудачник, что после погиб на U-231, вот не могу вспомнить его фамилию, из новичков, получил свой Железный Крест всего лишь за сутки пребывания на позиции, в ста милях к западу отсюда! А после поспешил домой, радуясь что цел — чтобы через два месяца все же попасться Ужасу у острова Медвежий. Господи, хоть я раньше в тебя не слишком верил, помоги — до точки встречи осталось тридцать миль, пять часов хода! Ну а там, выбросить этих, и назад!

Кстати, надо бы и осмотреться на месте. Дизеля стоп, перейти на моторы, шнорхель убрать, оставаться на перископной глубине. И тут раздался крик акустика:

— Пеленг 290, командир, это Он! Я ясно слышал! Теперь тихо, он подкрадывается!

Вниз! И немедленно — однажды спаслись на предельной глубине, может быть, поможет и сейчас? Хотя надежда малая — если Ужасу не нужен воздух, он возьмет нас измором. Мы будем ползти на моторах, сутки, двое, трое, на сколько хватит воздуха и заряда батарей, и утешать себя тем, что возможно, Ужас нас потерял. А когда станем всплывать, то получим торпеду. Штрель у Нарвика спасся лишь тем, что база была близко, и Ужас занялся эсминцами. Нам же не уйти никак — Он видит и слышит гораздо лучше, намного быстрее, и может стрелять под водой. Ну почему конструкторы Рейха не создали столь совершенного подводного убийцу?

— Отмените ваш приказ, герр Шнее — в руке англичанина был пистолет — приказываю вам немедленно всплыть, и высадить нас в шлюпку. А дальше нам придется, на веслах — но думаю, что сумеем.

Приказываю? Я тут командир! И нас сейчас будут топить, кретины!

— Идиот! — заорал англичанин — это корыто, и все ваши жизни, вместе взятые, не стоят успеха нашей миссии! Если мы не сумеем помешать, русские построят еще много таких сверхсубмарин и станут подлинными Владыками Морей! Вы не хотите отомстить Сталину за своих погибших товарищей, да и за себя, черт возьми? Хотите сдохнуть напрасно? Немедленно всплывайте в позиционное, да не продувайте среднюю, а лишь на рулях — и дайте нам всего одну минуту, надуть шлюпку, погрузиться и отчалить! Не продувайтесь — чтобы русский не понял, что мы на поверхности, если он стреляет с глубины, то не увидит, и по акустике не различит! А потом — я буду молиться за ваши души! Или мы сдохнем все, без всякой пользы для цивилизованного мира!

Остальные британцы были тут же — и с оружием в руках. Готовы начать боевые действия прямо здесь, в ЦП субмарины, и с выражением лиц — тех, кому абсолютно нечего терять. Нельзя сказать, чтобы Шнее испугался — но энергия англичанина как-то заразила и его. И какая была альтернатива — с высокой вероятностью, медленно и мучительно помирать в глубине, без возможности ответить? Или все-таки успеть нанести свой удар!

Моторы на полный, рули на всплытие! Глубомер показал, что рубка уже вышла из воды. Тотчас открыли люк, и англичане буквально вылетели наверх, вместе с тюками. Клипербот был уложен в ограждении рубки — его можно было очень быстро раскатать и дернуть за шнур, открывая клапан воздушного баллона. Если не снесет встречным потоком, на четырнадцати узлах — ну, это уже проблемы британцев! Как и время — лодка «тяжелая», больше минуты на поверхности просто не удержится, сейчас камнем пойдет вниз, так нам это и надо!

U-1505 успела погрузиться на сто метров, и отойти еще на полмили, моторы в малошумный режим, когда акустик крикнул:

— Торпеды в воде! Идут на нас!

Вниз! Как докладывал Штрель, русские торпеды взрывались на глубине двести. Ниже — спасение!

Проскочили глубину 250, подходим к трехстам. Корпус лодки трещит. А торпеды все ближе — русские тоже учли опыт того боя? Господи, прими наши души — мы были честными солдатами Германии!

Они умерли быстро — хотя обе торпеды не попали, а взорвались в пяти-восьми метрах, радиус сработки неконтактного взрывателя, это было еще хуже — «водяной молот» ударной волны легко проломил корпус субмарины, а ворвавшаяся внутрь вода под давлением в тридцать атмосфер смяла переборки, даже усиленные, «отсеков-убежищ», как картон. И обломки U-1505 рухнули на дно, на шестисотметровую глубину, чтобы лежать там до скончания веков.

Затем место боя, в сотне метрах от поверхности, пересекла огромная, округло-сигарообразная тень. И растворилась в море без следа.

А наверху в резиновой шлюпке шесть человек работали веслами, пытаясь согреться. Поскольку в процессе погрузки искупаться пришлось всем, лодка уже уходила на глубину. И утопили один из тюков, с оружием и боеприпасами — второй, менее плотный, с одеждой и легким снаряжением, остался плавать, и его втащили в шлюпку.

Операция будет продолжена, несмотря ни на что. Ведь англичане — очень упрямый народ!

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка «Воронеж»

Мы вышли из Специи 22 мая. С полным парадом — до Гибралтара нас сопровождал «Ворошилов» и эсминцы. Немецких лодок на Средиземке быть уже не могло, Балеарская флотилия капитулировала — но вот союзники могли устроить любую подлость, особенно в узости пролива и зоне малых глубин, где атомарина связана в маневре. Отбомбятся по «неопознанной» подлодке, принесут извинения — и что тогда? Нет, под эскортом спокойнее! И именно потому, что нет войны — тогда бы мы как раз прошли спокойнее, топи их всех, стреляй первым, и вперед!

Причем американцы явно что-то замышляли! За две сотни миль до Гибралтара нас сопровождали их эсминцы — шли мирно, в стороне, параллельным курсом, но активно работали гидролокаторами! Но вряд ли могли слышать нас с восьми миль, а тем более, засечь отраженный сигнал. И в самом проливе нас ждал «комитет по встрече», еще эсминцы, судя по акустике, новейшие, «самнеры» или «флетчеры», и что-то крупное, вроде тяжелого крейсера. А у нас самая главная опасность к западу, отмель у Танжера, где глубина всего полсотни, для нас это как акуле ванна. Мы ход убавили до совсем малошумного, десять узлов, и почти под днищем «Ворошилова» держались — а американцы обнаглели совсем, впереди идут, слева, справа, за кормой, как конвой. У нас все на боевых постах по готовности один, на случай, если начнется — что любви к янки среди экипажа ну очень не добавляет! Как изрек наш замполит Григорьич, считайте для нас это первым сражением «холодной войны», когда еще не стреляют пока, но это поправимо и очень относительно. Говорили ведь в веке семнадцатом, восемнадцатом — «нет мира за этой чертой», то есть без разницы, мир в Европе или нет, но вот в дальних морях если встретятся например, британцы с испанцами, то залп всем бортом, а затем сабли в зубы и на абордаж. Времена давние — а кто «Курск» потопил, сволочи? И вообще, хотя нападение на военный корабль в мирное время считалось «казус белли», однозначно, но под водой своя специфика, сгинул кто-то в море без следа, и ищите улики! Особенно в «зоне ответственности» тех, кто себя считают хозяевами мира. Так что хотя теоретически мы могли сейчас, после Победы, домой хоть в надводном положении идти, не скрываясь, у всех на виду — но под водой, как на войне, гораздо спокойнее и безопаснее. Ну нет сейчас у союзников средств, чтобы нас в открытом океане обнаружить и активно преследовать, а от любого их патруля мы легко уклонимся. И ход под водой у нас побольше — так что, неделя с небольшим, и дома. А там будем решать, что нас ждет, то ли активная помощь в строительстве нашего атомного флота, то ли Тихий океан. Япония не капитулировала пока — а у нас на рубке пока лишь цифра «92», не хватает до трехзначного числа официальных побед.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});