Владимир Серебряков - Серебро и свинец

Ознакомительный фрагмент

– Нам пришлось привязать его к койке, – пояснил он, – но только потому, что он все время порывался встать и идти.

– Куда?

– Искать адмирала. – Врач снова потер виски. – У меня сложилось ощущение, что ему промыли мозги… но едва ли это возможно. Такие вещи делаются, знаете? – гипноз, наркотики, болевое воздействие. Туземцы могли бы дойти до этого своим умом, у примитивных народов наблюдаются порой впечатляющие достижения… но нет.

– Почему? – Майор Норденскольд постарался, чтобы голос ею не выдал внутренней дрожью. Больше всего он боялся показаться трусом.

– На промывку мозгов уходят в лучшем случае дни, – объяснил врач. – Реально – недели. А капрал Пауэлл отсутствовал три дня. Притом что большую часть времени у него должна была отнять дорога. Не забудьте, он шел пешком.

Обри Норденскольд молча кивнул. От места аварии «Си Найта» до базы по прямой было миль двадцать. Но это по прямой, а бредущему через лес капралу пришлось, видимо, форсировать реку и обходить не один овраг и бурелом, когда местные «секвойи» – имя уже прижилось – падали, перебраться через ствол было невозможно без альпинистского снаряжения. Просто чудо, что Пауэлл вообще добрался.

– А это точно он? – спросил Обри вслух, пораженный внезапной мыслью.

– Капрал Пауэлл? – догадался врач. – Он. Все сходится… пломбы, шрамы… группа крови не определяется, но это меня уже не удивляет… только…

– Что?

– Перелом, – коротко ответил врач. – Снимок в икс-лучах показал костную мозоль от перелома голени. Раньше ее не было.

Норденскольд покачал головой. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше.

Он с самого начала опасался чего-то в этом роде. Не от осторожности – просто родители, пытаясь отбить у сына блажь служить отечеству, дали ему очень хорошее образование. Побочным продуктом последнего была привычка осмысливать происходящее, вместо того чтобы тупо исполнять приказы в порядке поступления.

Звоночек в голове Обри первый раз тренькнул, когда майор выслушивал восторженный отчет биологов из разведгруппы, на словах «свидетельства регулярного контакта с земной биосферой». Если порталы могут раскрываться самопроизвольно – пускай хотя бы раз в десять тысяч лет, какая разница! – то местные жители, скорей всего, тоже пришли с Земли, хотя и очень, очень давно.

А если так – почему они застряли в Средневековье, а Земля построила современную цивилизацию? Обри Норденскольд не очень верил в байки про отсталых туземцев. Поэтому несоответствие между предсказаниями логики и показаниями разведки заставляло его, пусть неосознанно, ожидать от мира, в который США так необдуманно вторглись, очень больших неприятностей.

Перед походом в госпиталь майор выкроил минуту проглядеть личное дело Пауэлла – просто ради проформы. И все же в первый миг он не узнал лежащего на койке человека.

Свой отпечаток на лице оставляют и усталость, и страдания, и еще многое другое. Но сходство Пауэлла нынешнего с откормленным, пышущим здоровьем парнем на фотографии в папке мог бы уловить только опытный физиономист. И зеленушную бледность, и трехдневную щетину, и мешки под глазами мог бы снять тот ловкий ретушер, что подсказывает нам – а, вон пошел старый знакомый… надо ж, как изменился-то! Но только не жуткую, неровную бугристостъ, словно самый костяк лица ломали, и склеивали, и ломали снова, неумело и жестоко.

– Ну что вы на меня так смотрите, майор? – хрипло осведомился лежащий. – По карточке в досье не признали?

Норденскольд проклял свое скандинавское происхождение. Будь он, скажем, негром, румянец был бы не так заметен. Правда, тогда Обри не был бы майором.

Пауэлл закашлялся, потянулся к стакану с водой. Импровизированные путы из бинтов и жгутов не слишком стесняли его. Рядом, на столике, стоял кардиограф, но отключенный.

– Сушит, – пожаловался он. – Слюны совсем нет, во рту как кошки на… клали, простите, майор.

Он прополоскал рот, сплюнул в ванночку, потом, фыркнув, марлевым тампоном смочил глаза.

За его напускной веселостью проглядывала обреченность. Пауэлл знал, что умирает. Слова врача о том, что морпех уже мертв, Обри не принял в расчет.

– Так вы, значит, адмиральский адъютант? – переспросил Пауэлл. – С вами я могу говорить?

Норденскольд кивнул. Он с трудом мог отвести взгляд от рукояти кинжала, торчащего у Пауэлла из груди. Рукоять была музейной красоты.

– Хорошо. – Морпех с усилием кивнул. От него исходил слабый отвратительный запах – вонь гниющего мяса, смешанная с резким ароматом спирта и дезинфектанта. – И покончим с этим. Слушайте…

Он приподнялся на койке, насколько позволяли путы.

– Эти слова говорит не посланец, – произнес Пауэлл чужим звонким голосом. – Эти слова говорит Торион, владетель Дейга. Именем святого завета, серебра Империи и родового дара я приказываю вам, презренные ши, покинуть мою землю под угрозой скорой и страшной кары. Не пытайтесь разжалобить меня – нет пощады убийцам беззащитных. Не пытайтесь запугать меня – нет боязни в видевшем смерть беззащитных. Не пытайтесь сломить меня – нет поражения защищающему беззащитных. Уходите или умрите.

– Что-что-что? – беспомощно переспросил Обри. Пауэлл рухнул на подушки. Лицо его пересекли глубокие тени. Он попытался сомкнуть веки, но не сумел, и ему пришлось помогать себе руками. Майор отвел взгляд.

– Он потребовал, чтобы я передал это нашему главному, – прошептал Пауэлл. – И впечатал послание прямо мне в мозг. Оно так там и горело, и жгло, все время, пока я шел. Я хотел свернуть, не возвращаться, но куда там! – Его согнуло в беззвучной судороге кашля. – Не хотел возвращаться… – выдавил он.

– Почему? – Норденскольд решительно нагнулся к нему.

– Я знал, что умру здесь… совсем. Как только передам сообщение, – ответил морпех очень отчетливо.

Врач попытался нащупать ему пульс, потом махнул рукой и вытащил фонендоскоп.

– Что они с тобой сделали, солдат? – спросил Обри. Пауэлл молча ухмыльнулся.

– Убили, – ответил он. – Этот Торион… да вы видите, черт! Это он сделал, он. – Морпех подбородком указал на торчащий из его ребер кинжал. – А его дьяволы и того страшней. Один копался у меня в мозгах, другой спалил наших ребят, как пушинки в костре…

Норденскольд решил, что умирающий бредит.

– Капрал, вам плохо? – влез врач. Обри нетерпеливо отмахнулся от него.

– Вот дурацкий вопрос, – скучно прошептал Пауэлл. – Сейчас я умру совсем. И знаете?.. Совсем не страшно.

Он умолк. И Обри лишь через пару минут понял, что капрал больше не заговорит.

– Черт, ну сделайте же что-нибудь! – прикрикнул он на врача.

– Что? – Медик презрительно покосился на штабиста. – Адреналин вколоть? Я не знаю, как оживлять покойников. А теперь он покойник. С душком.

Конец ознакомительного фрагмента