Владимир Перемолотов - Тесные контакты четвертого рода

Мы, поднялись ближе к вершине и остановились за деревьями, чтоб не терять из виду лагерь. Глядя на него, Чен покачал головой.

— Вон как все некстати… Мало нам стандартных неприятностей…

Я его понял. Вместо одной проблемы — поиска ракетчиков и груза. У нас теперь было две. Второй как раз были туземцы, а под стандартными неприятностями следовало понимать неприятности, связанные с нашей работой по грузу. Что он, что я понимали, что от ракетчиков можно ждать только плохого и туземцы тут были лишними.

Он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Одно хорошо — ясно, что эфир они не контролируют.

Я вспомнил, как он окликнул меня по рации.

— Как ты решился?

Китаец негромко рассмеялся.

— Ты не видел лагеря сверху. Муравейник с иллюминацией. Я посчитал, что если ракетчики вернутся, то это больше пойдет на пользу тебе, чем им.

Чен раскрыл ранец и переоделся. Под это дело мы перекусили концентратами, время от времени поглядывая на суету под ногами.

Не смотря на то, что сегодня уже столько наворочено, у меня было странное ощущение недоделанной до конца работы. Туземцев мы охватили, а ракетчики остались обделенными нашим вниманием. Пока только они интересовались нами и то только с точки зрения пострелять по нам, а не худо бы и нам поинтересоваться, что у них там. Так ли крепко они сидят там в развалинах, как нам это кажется?

Это не было не обидой, ни ненужным азартом, ни желанием поквитаться с теми, кто нас так обидел. Это было нашей работой… Чен, как оказалось, думал так же.

— Нет желания посмотреть как они там устроились?

Он кивнул на другой берег. Небо над нами прояснилось, тучи унесло. Стали видны звезды. Деревья на другом берегу стояли стеной, словно кто-то вырезал их из черной бумаги и наклеил на бархатистый темно-синий пластик. Я представил ракетчиков, мирно спящих после сегодняшних кровавых трудовых будней, и ответил совершенно серьезно.

— Как это не хочу? Очень даже хочу. Надо же разобраться кто это там засел. Я ведь не всякому по себе ракетами стрелять позволяю. Только очень красивым девушкам, да и то в виде исключения.

Левый берег Эйбера. Лагерь Имперской панцирной пехоты.

Никто не спал. В лагере шла охота. Время от времени то тут, то там радостно взревывало и каждый раз и эркмасс, и немного оклемавшийся Эвин Лоэер прислушивались, но…

Никто после этого не вбегал в палатку и не вел с собой демона.

— Сбежал, — в который уж раз сказал Эвин. — Уж больно он драться ловок.

Он потрогал голову. Рана подсохла, и кровь на повязке перестала пачкать пальцы. Повязка стала сухой и жесткой.

— Как это он мне со спины зашел, что я не почуял?

Прислушиваясь к очередной порции криков, Кори, сидевший за раскладным столом, невпопад ответил.

— Ничего. И наши ребята не промах.

Эркмасс ужинал. На столе стояли кувшины, лежала краюха хлеба. От этого в палатке теперь пахло не только речной сыростью, но и вином и съестным. Эвин почувствовал голод и попробовал подняться. Получилось. Под ногами мерзко заскрипели остатки демонических крыльев.

Он с отвращением отбросил кусок неразгаданной загадки.

— Да кто спорит? Только ведь такого, сам понимаешь, чтоб поймать, сперва увидеть надо, а у нас не то что латники, а и Братья его не видят.

Спросив взглядом разрешения, он налил вина в кружку, подхватил хлеб. Не зная еще, как относится эркмасс к Братьям по Вере, сказал со всей деликатностью.

— Нет у них, что ли, нужной благодати… Или, наоборот, что-то лишнее.

Эркмасс выругался, дернулся, чуть не уронил кубок. Сова задели за живое.

— Да что Братья? Ничего удивительного — греховодник на греховоднике.

Эвин осторожно отодвинул кувшин подальше от края. Уж больно огорченным гляделся хозяин Саара, а в кувшине каспедийское, да поболее половины кувшина. Жаль будет, если разобьет… Он поставил свой кубок, тронул рукавом губы.

— Ладно… Кончать это все нужно. Не поймаем мы никого сегодня. Нужно завтра. Днем.

Эркмасс это и сам понимал. Взгляд его упал на крылья.

— Думаешь, он вернется?

В голосе было даже не сомнение, а уверенность в том, что все будет иначе. И дураку было ясно — не нужны демону крылья. Тот, кто к ним приходил, взял всё, что хотел. А хотел бы взять что-нибудь еще, так вернулся бы и взял. И никто ему не помешал бы! Эвин покачал головой. Он и сам думал точно так же.

— Не думаю. Что ему тут делать? Он что хотел — взял. Но поймать-то его все равно нужно…

— Да. Самолюбие подстегивает…

Подданный Пальского князя улыбнулся. Кожа потянулась, и щеку кольнуло болью, но Эркмасс оскалился в ответ.

— Вот и поймаем. Днем-то тень ему спрятать будет негде.

Левый берег безымянной реки. Холм за туземным военным лагерем.

То, что на наши радиопереговоры ракетчики не отреагировали, могло оказаться и счастливой случайностью. Не могли же они и в самом деле контролировать весь эфир, наверняка не было у них такой необходимости, а вот аварийные частоты….

В конце концов, не напрасно же они сбили аварийный буй?

Похоже, я сказал это вслух и Чен встрепенулся.

— А вот мы сейчас это и проверим с пользой для дела. Достань-ка «птичник».

Наверное, выражение, что появилось на моём лице и заставило его улыбнуться. До чего обидно, когда на сложные вопросы кто-то другой, а не ты, даёт такие простые ответы, что стыдно становится! И я ведь знал, что в наших пожитках есть и такая техника. Знал, но даже не подумал об этом! В каждом НАЗе имелось несколько «воробьев».

Чен опустил лицевой щиток, и я последовал его примеру.

Мир вокруг стал прозрачным, но смотреть то, что находится вокруг нас, было бессмысленно — опасность была не рядом, в лагере, а далеко. Там, где из земли торчали остатки «Солнечной короны», там где ракетчики возможно прямо сейчас отмывали испачканные по локоть в крови руки. Я представил, что может произойти завтра, приняв во внимание упрямство туземцев и безжалостность гостей из будущего и покачал головой. А у Чена мысли были другие — куда прагматичнее моих.

Он проверил «воробья» и удовлетворенно кивнул. На мелкую технику наша вынужденная посадка никак не повлияла. То, что мы меж собой называли «воробьем» официально носило название Мобильный информационный центр. Аппарат мог передавать звук и картинку на расстоянии до 40 километров. А больше нам было и ни к чему.

Резкое движение рукой и, едва слышно засвистев, «воробей» ушел в небо. В секунду он скрылся из виду, потерявшись на фоне звезд.

Расчет был прост. Если ракетчики всерьез контролируют эфир, то они засекут передачу с «воробья» и как-то отреагируют. Вот это «как-то» меня и интересовало больше всего. Что мы выдадим себя я не боялся — в том, что мы остались живы, сомнений у недругов быть не должно. А опасаться следовало одного — очередной ракеты, пущенной по пеленгу. Но это-то пусть. «Воробей» начнет передачу только поднявшись повыше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});