Вад Капустин - ГСП «Спасите Китеж»

— А ведь Ярила-то как раз и помог, спас город, солнцем осветив нам путь сквозь Светлояр, — вмешался в разговор Коврига. — Признай, его божьей волею пришли мы в этот мир, разве не так, Богомил?

— Для тебя, язычник, отец Федор! — враждебно огрызнулся священник. — И спаслись мы токмо волею господа нашего милосердного. А молитвы твои к поганому идолу искупаем сейчас тяжкой карою. — Резко развернувшись, старец в сопровождении отроков медленно прошествовал к спрятавшейся за деревьями невысокой церквушке.

С интересом выслушав содержательный, но не слишком понятный диалог «святых отцов», Мясоедов вопросительно посмотрел на китежского владыку. Ясно было только одно — жители города, напуганные ордынским нашествием, обратились к прежнему языческому культу, и момент спасшего их пространственного пробоя каким-то образом сопровождался явственными божественными знамениями. А вот только как беглецы перешли в водный мир из озера Светлояр? Не мог же Ярила снабдить древних китежан веганскими адаптерами? Или мог?

Судя по подслушанному разговору, Севкино появление удачно совпало с предсказанным пришествием Вестника, долгожданного спасителя. Что ж, по крайней мере, в этом отношении китежане не ошиблись. Если не Вестником, то уж спасителем Китежа Мясоедов был по долгу службы.

Похоже, чувствовали себя земляне в водном мире не слишком уютно. И было не понятно, как они ухитрились почти не измениться за тысячу с лишним лет? Впрочем, даже минимальное знакомство с хронотеорией позволяло легко ответить на этот вопрос. А вот на остальные свои вопросы Севка надеялся получить ответы у князя. И, кстати, о какой каре говорил священник?

Явственным усилием воли сдержав гнев, князь повелительно кивнул Севастьяну и направился к деревянному чурбану. Волхв без лишней спешки, солидно последовал за ним. Патрульный, погруженный в раздумья, проводил их взглядом, вновь задержав глаза на пятнах темной жидкости у ног идола.

— Пойдем, что ли, поговорим, — заметив колебания пришельца, миролюбиво сказал Коврига, обернувшись, и Мясоедов, едва сдержав вздох облегчения, повиновался. Похоже, в жертву его пока приносить не собирались. Он с любопытством разглядывал собеседников.

На молодом князе был островерхий венец, кафтан с широкими рукавами, из-под которых виднелись рукава сорочки. Ткань кафтана темно-красного цвета, в тон высоким мягким сапогам, была украшена орнаментом. Из-под кафтана виднелись зеленые порты. На плечи была наброшена роскошная меховая накидка, сейчас, правда, немного вывалянная в пыли. Удлиненное одухотворенное лицо с тонкими чертами и небольшой бородкой напоминало лики святых на старых русских иконах. Коренастый Коврига, невысокий, крепыш с пышной бородой, одетый в серую… хламиду — так про себя патрульный обозвал жреческую одежку, — рядом с высоким вальяжным князем казался грубоватым и простоватым.

— Ты что себе позволяешь, смерд? — китежский владыка не спешил устраивать расправу с наглым пришельцем, но удержаться от попрека не смог.

— Не смерд. Пинаться-то зачем было? — Мясоедов пожал плечами и, не желая больше отвлекаться на ерунду, перешел непосредственно к делу. — Так я, выходит, сейчас в светлом граде Китеже, а ты, получается, князь…? — он вопросительно посмотрел на средневекового модника. На вскидку тому можно было дать, максимум, лет двадцать пять, а значит, он никак не мог быть Юрием Всеволодовичем. Владимирскому князю во время гибельного нашествия 1238-го как раз минул пятый десяток.

— Мстислав Юрьевич я, — высокомерно ответил китежанин. — А вот ты кто, да с чем сюда пожаловал? — поинтересовался он.

— Я пришел вас спасти, — без обиняков ответил Севка. Ответом ему был дружный полу-вздох — полу-стон замершей в напряженном ожидании и прислушивавшейся к разговору толпы.

— Но… — попытался возразить пришельцу князь, однако разговор оборвался на полуслове. Водяная взвесь вокруг купола сгустилась, воздух потемнел до черноты, небо пронзили молнии, и земля под ногами людей содрогнулась в долгой конвульсии, затряслась и… разверзлась, быстро опускаясь в воду, поглощающую церкви, купола, нарядные домишки и людей. Нет, не так! По мере того, как прибывала вода, подступая к ногам, жители Китежграда, один за другим… пропадали. Севка не поверил глазам, когда стоявший неподалеку светловолосый парнишка, склонившись, исчез, а затем над серой волной вдруг мелькнула, плеснув брызгами, серебристая рыбешка и ушла в глубину.

— Твою мать! — не удержавшись, Севка ругнулся и бросил вопросительный взгляд на князя. Капище находилось на возвышении, и тройке переговорщиков и обступившим ограду дружинникам наводнение пока не грозило. Впрочем, если Мясоедов угадал правильно, в Китеже оно уже давно не страшило никого.

— Проклятье наше такое в этом краю, оборачиваться тварями водяными, — глухо сказал князь с болезненной гримасой на красивом лице, подтверждая неожиданную догадку. Видно было, что вынужденное оборотничество Мстислав воспринимает как мучительную пытку. — Выведи нас отсюда и спаси, если ты и впрямь посланец Ярилы. — Он поколебался, не зная, что пообещать долгожданному спасителю, и в разговор вмешался Коврига:

— Спаси светлый град. Помоги нам уйти из этого мира, где Китеж способен восстать из вод лишь на несколько часов, и тогда проклятие исчезнет. За то Ярила вознаградит тебя — бог услышит наши молитвы.

— Ясненько, град, говоришь? — Севка сообразил, что не продумал основной детали спасения. — Дело такое… — смущенно объяснил Мясоедов, — вот как раз город-то я спасти не смогу. Только людей, которые успеют пройти через портал. Ну, типа людей…

С китежанами все обстояло непросто, хотя ответ на один вопрос Севка уже получил: через пробой в озере Светлояр ушли рыбы. Но пока никто не мог объяснить самое главное: что превратило китежан в оборотней, спонтанная биотрансформация под действием пробоя или вмешательство иного разума? Пожалуй, происходящее больше походило на стороннее вмешательство, но вряд ли можно было надеяться найти разгадку здесь и сейчас. Первоочередная задача спасателя — вывести китежан из водного мира и избавить от необходимости приспосабливаться к чуждой среде — не позволяла сосредоточиться на поисках ответов. Разгадки произошедшего — дело не патрульных, а научников. Да и, если честно, возможность менять форму по собственному желанию не казалась Севке большой трагедией, скорее наоборот. Ну, а с «Чужими» можно будет разобраться потом.

Патрульный оглянулся. Китеж уже полностью исчез в подступающих волнах, не погрузившись в воду, как показалось сначала, а словно растворившись в ней. На поверхности, возле деревянного чурбана, оставались только они трое.