Райдо Витич - Зелёный патруль

— А лейтенант сколько? — спросил осторожно Чиж у капитана. Тот уставился на него с прищуром:

— Десятка.

— Как обычно, — хлопнул по плечу Сван. — Сдавай оружие.

— Аким на подходе и Ян, — заглянула из-за плеча Ивана на экран Стася, при этом прижавшись к мужчине, руку положив ему на спину. Чижа перевернуло, по лицу как по неисправному экрану рябью пошли недовольство, обида, ревность.

— Э, да ты всерьез на Стасю глаз положил, — тихо, так что только он услышал, сказал Сван, за плечо его придержав, чтобы сдуру чего не натворил — пистолет-то он интересно держал — на капитан ствол направив. Мужчина вниз оружие опустил и забрал осторожно — от греха. Николай не сопротивлялся — загрустил только, вконец расстроился.

— Я бы ничего…

— Так и понял.

Мужчины переглянулись.

Сван понял, что до точки Чиж доходит и, бросил так же тихо, как и остальное говорил:

— Хочешь, с хорошей девушкой познакомлю?

— Нет, — отвернулся.

— Я серьезно. Пошли сегодня с нами, отдохнешь, развеешься. Тебе надо.

— Куда?

— К диспетчерам. Посидим, пошепчемся. Я, Иштван, ты, и девушки.

Чиж хмыкнул: понятно. И поморщился: что тебе понятно? Здесь все шиворот на выворот. Приглашение ясное, и чем в компании заниматься будут тоже, но вот неувязка — это бы он про свое время точно знал, а здешние нравы другие и вряд ли трах под водку и гитару намечается. Тогда как развлекаются, расслабляются?

— Идем, — согласился, расстегнул пояс и лифчик, оружие на стойку капитану положил. — Оружие сдал.

— Свободен. После обеда встречаемся в тренажерном зале, — не глядя ответил Федорович. Стася хоть бы ухом в сторону Николая повела. Сван хмыкнул, умиляясь Чижову, который все стоял и ждал, когда же реакция с ее стороны последует хоть банальное «пока» она ему скажет. И подтолкнул его к выходу, увлек за собой.

Глава 7

Вечером Стася стояла в холле между входом в столовую и продуктовый отдел, и соображала, как ей без подозрений, что нужно взять? Понятно никто, что кто берет проверять, не станет, но может быть и наоборот. Три года назад так одного списали, засекли несанкционированное сёрферство: лаборанты из очередного рейда вернулись и принесли странную вещицу, которая неумышленно во времена Людовика XIV попасть не могла. И все бы обошлось, если бы доказательств не нашлось, спустили бы на тормозах, забыли. Но на его беду, подняли, как положено, все файлы по контингенту и доказали, что эту ручку с фонариком именно этот патрульный брал на свой жетон. Выяснили, что еще брал и в каком количестве и поняли, что дело нечисто. Начали разбираться, дотошно к каждому фактику придираясь и, составили полную картину падения «зеленого». Парень повадился мелочь всякую в виде ширпотреба и продукты на ту сторону исторической ленты таскать и обменивать их на ценности: монеты, оружие, украшения. Свинство с его стороны, конечно, но факт в другом примечательный — Стася ту историю запомнила и старалась не наследить. И неважно, что ничего она не обменивала — случись и не докажет — вылетит из патруля со свистом, поэтому лучше подстраховаться. Она две недели назад нагребла приметно, сейчас нужно было получить по чужому жетону. Не проблема и все же, трудность.

И тут Сван увидела, что получал в нише конфеты, пирожное, фрукты, а рядом Чиж и Иштван стояли, переговаривались. Стася к ним направилась:

— Затариваемся, мальчики? Томный вечерок намечается? — спросила с хитрющей улыбкой, упаковки на руках обалдевшего Сван перебирая.

Чижу не по себе стало, отвернулся, взгляд спрятал. Иштван на стойку облокотился, внимательно на Стасю посмотрел. Ну, его взгляд ей понятен — понял намек. И так же ясно — не даст жетон. Сван же только набрал нужное.

— Коля, а ты ничего не брал?

— Нет, — буркнул.

— Дай свой жетон.

— Нет! — отрезали разом Сван и Иштван. Чиж с удивлением на них посмотрел, а Стася холодно уставилась на Пеши: не лезь, а? Мужчины непримиримо скривились: сама не лезь. Чиж не понимал, что случилось, косил на одного и другого, недоумевая и насторожившись: ой, нечисто. Знают, что-то ребята про Стасю и та знает, что они знают, но все молчат. Что за тайны и недомолвки?

Шнур с жетоном стянул, подал женщине. Та улыбнулась ему с благодарностью и пошла к панели. Вставила в паз жетон, отбила нужное: пальцы по ряду названий пробежали и пару раз нажали кнопки напротив странных продуктов. В нишу выкатились пакеты муки, соли, пшена, перловки, сухари, хлеб.

Что за ерунда?

Чиж нахмурился и посмотрел на мужчин — те, застыв смотрели на Стасю и явно были недовольны и обеспокоены. Лица замкнутые, взгляды с укором и сожалением.

— Зачем ей перловка? — спросил Николай.

— Кашу любит, — буркнул Иштван, не спуская нехорошего взгляда с женщины.

— В столовой этой каши выше головы.

— Она есть не любит, она варить любит, — едким тоном сказал Сван и, наконец, вспомнив о своей закупке, расстался со сладким скинув его на стойку перед другом. Уперся руками в поверхность и ставился прямо ему в глаза. Тот поморщился и только. Стоят, смотрят друг на друга, на Стасю взгляды переводят и опять друг на друга, словно переговариваются, решают что-то для себя.

— Я не мешаю? — прищурился Чиж, чувствуя обиду. Похоже все всё знают, один он в недоумении и неведении находится.

— Уже помешал, — выдохнул Иштван с недовольным видом, выпрямился.

Стася полученное в корзину скидала, жетон вытащила, с улыбкой Чижу подала:

— Спасибо, ты настоящий брат.

Тот заулыбался, невольно залюбовавшись довольной женщиной: красивая она, когда улыбается, глаз не отвести, и потом — ему улыбается, только ему, и приятно от этого, на душе светло. И мыслей в голове ноль.

Стася развернулась и к себе пошла, думая про себя, что Чиж все-таки отличный человек. А тот так и стоял ее взглядом провожая, улыбка блекла, спадала с губ и в глазах радость сменялась печалью.

Мужчины пихнули его с двух сторон:

— Влип, пчел?

— Забудь, — посоветовал Иштван, сгребая со стойки конфеты, сунул в руку Николая. — Не ты первый взгляд о Стасю мозолишь, не ты последний.

— Она как колобок, песенку споет и укатится, а ты останешься дурак дураком, — сказал Сван, разделив оставшееся подарки меж собой и Пеши. — Об одном прошу, не давай ей больше жетон.

— Почему?

Мужчины пошли к лифту и сделали вид, что не услышали вопроса.

— Все-таки, почему она на свой жетон не взяла, почему "не давай", зачем ей пшенка, перловка? Что за странности?

— Николя, брат, — положил ему на плечо ладонь Иштван. — Стася чудесная женщина, замечательная, но как любая женщина имеет свой пунктик. Не забивай голову, и помни — она нам сестра. И только.